Дэвид Геммел - Волчье Логово Страница 37

— Была. Теперь это дом молитвы.

— И все-таки это крепость.

Ворота были открыты, и Экодас ввел ее внутрь. Вишна и еще несколько монахов таскали воду из колодца. Шиа остановилась, глядя на них.

— Разве у вас нет женщин для такой работы? — спросила она Экодаса.

— Женщин здесь нет. Я же говорил тебе: мы — священники.

— Значит, у священников женщин нет?

— Нет.

— Только сестры?

— Да.

— Тогда ваше маленькое племя долго не протянет, — с гортанным смешком сказала она.

Вопли утихли, и их сменил хриплый предсмертный скрежет. Раб обмяк в своих цепях, его ноги свела судорога. Цу Чао вонзил нож ему под ребро, рассек артерии и вырвал сердце. Он внес его в круг, тщательно переступая через меловые линии, змеившиеся по камням между подсвечниками и нитями золотой проволоки, которые соединяли чашу с кристаллом. Цу Чао поместил сердце в чашу и отошел, став в двойном кругу Шемака.

Четвертый том Тайной Книги лежал раскрытый на бронзовом пюпитре. Цу Чао перевернул страницу и начал читать вслух на языке, уже сто тысяч лет как позабытом в мире людей.

Воздух вокруг него затрещал, и огонь побежал по золотой проволоке, окружив чашу кольцами пламени. Сердце зашипело, из пего повалил темный дым, постепенно принимающий очертания. Показались могучие плечи, над ними огромная голова с зияющим ртом. В ней прорезались желтые щели глаз, а из плеч выросли длинные мускулистые руки.

Цу Чао задрожал, его мужество ослабело. Дымное существо откинуло голову, и свистящее шипение наполнило комнату.

— Чего ты хочешь от меня? — вопросило оно.

— Смерти.

— Смерти Кеса-хана?

— Точно так.

Существо издало прерывистое шипение, в котором Цу Чао распознал смех.

— Он тоже хочет твоей смерти.

— Но способен ли он заплатить кровью и болью? — Пот струился по лицу чародея, и руки тряслись.

— Он хорошо служил моему господину.

— Я тоже.

— Да. Но просьба твоя не будет исполнена.

— Почему?

— Вглядись в линии своей жизни, Цу Чао. Дым рассеялся, точно свежий ветер пронесся по комнате. Чаша опустела, и сердце исчезло без следа. Цу Чао посмотрел туда, где только что висело в цепях тело молодого раба, — его тоже не стало.

Чародей нетвердо вышел из круга, не глядя больше на меловые линии и шаркая по ним обутыми в сандалии ногами. Он положил третий том Книги на обтянутый кожей письменный стол и стал листать. Заклинание, которое он искал, не требовало крови. Он нашел его, произнес слова и начертал в воздухе узор. Там, где проходил его палец, возникала сверкающая черта, и многочисленные нити образовали подобие паутины. Завершив работу, Цу Чао стал тыкать пальцем в переплетения нитей, и в тех местах начали выскакивать разноцветные пузырьки — одни голубые, другие зеленые, один золотой, пара черных. Цу Чао сделал глубокий вдох и сосредоточился. Паутина пришла в движение, и пузырьки закружились вокруг золотого шарика в середине. Чародей обмакнул перо в чернила и стал писать что-то на большом листе папируса, то и дело поглядывая на трепещущий в воздухе узор.

Через час он испещрил знаками весь лист, устало потер глаза и выпрямил спину. Паутина исчезла. С листом в руках Цу Чао вернулся к чаше, произнес Шесть Заветных Слов и бросил папирус в золотой сосуд.

Лист вспыхнул, над чашей возникла большая пылающая сфера. Она вытянулась, сделалась плоской, пламя угасло, и Цу Чао увидел человека в черном, идущего по высокой стене его дворца с маленьким арбалетом в руке.

Картина, замерцав, сменилась другой. Он увидел старинную крепость с покореженными стенами и покосившимися башнями. Некая армия собралась под ее стенами с лестницами и веревками наготове. На самой высокой башне стоял Кеса-хан, а рядом с ним женщина, также одетая в черное.

Картина снова сместилась, и Цу Чао увидел, что высоко в небе над крепостью кружит дракон. Но вот он повернул и устремился прямиком к Гульготиру, летя как стрела к дворцу Цу Чао. Его черная тень, скользя по земле, перебралась через стену и накрыла двор. Чернее ночи, она легла на плиты, встала и превратилась в человека.

В человека с арбалетом.

Изображение, побледнев, сменилось еще раз, — теперь перед Цу Чао появилась горная хижина. Тот человек был там — а рядом лежали трупы девяти рыцарей. Это зрелище потрясло чародея. Как сумел Нездешний победить Черных Братьев? Ведь он не владеет магией. Страх кольнул сердце Цу Чао. Дракон, опустившийся над его дворцом, сулил смерть и отчаяние.

"Но не мне, — сказал себе Цу Чао, перебарывая зачатки паники. — Нет, не мне”.

Позабыв об усталости, он поднялся по винтовой лестнице в верхние покои. Там валялся на кушетке Бодален, задрав ноги в сапогах на инкрустированный серебром столик.

— Ты не все сказал мне о Нездешнем, — заявил чародей.

Бодален вскочил на ноги — высокий, плечистый, с мощной челюстью, густобровый и голубоглазый, с большим полногубым ртом. Он был точной копией молодого Карнака и обладал столь же сильным, звучным голосом.

— Нет, господин, я сказал все. Он наемный убийца — только и всего.

— Он убил девять моих рыцарей. Понимаешь? Мужей, наделенных магической властью.

Бодален облизнул губы.

— Я не могу объяснить этого, мой господин. Отец часто говорил о нем, но не упоминал, что он маг. Цу Чао задумался. Зачем Нездешнему являться к нему во дворец, если не за Бодаленом? Если сына Карнака не будет здесь… Чародей улыбнулся молодому дренаю.

— Он нам не помешает. Однако ты мог бы кое-что сделать для меня, мой мальчик.

— Охотно, мой господин.

— Я хочу, чтобы ты отправился в Лунные горы. Я дам тебе карту. Там есть одна древняя крепость, любопытнейшее место. Говорят, в ее подземельях полным-полно золота и драгоценностей. Ты возьмешь с собой десять человек, побольше провизии и поедешь в эту крепость. Вы спрячетесь где-нибудь в подземелье, а когда через пару недель туда явится Кеса-хан, выйдете и убьете его.

— Но с ним будет много надирских воинов, — возразил Бодален.

— В жизни много опасностей, Бодален, — с легкой улыбкой ответил Цу Чао, — но смелый способен преодолеть их. Мне было бы приятно, если бы ты взялся выполнить мою скромную просьбу.

— Вы же знаете, что я готов жизнь за вас отдать. Просто…

— Да, да. Все понятно. Ты вылитый отец, только его мужеством не обладаешь. Знай же, Бодален: ты был мне полезен, пока находился с ним рядом. Здесь ты беглец, и от тебя нет никакого проку. Опасайся вызвать мое недовольство. Бодален побледнел.

— Разумеется, мой господин. Я… я буду счастлив… Карта, вы говорите?

— Ты получишь и карту, и десять надежных людей. Самых надежных. А в случае успеха, Бодален, награда превзойдет все твои ожидания. Ты станешь королем Дреная.