Андрэ Нортон - Берегись ястреба. На острие меча Страница 37

Алон скорчил гримасу.

— Мне совсем не нравится сырая зайчатина. Это будет получше, — выпустив её руки, он принялся за работу. Подобрал ветки, которые выронил, увидев её, отобрал из них самые сухие, те, что легко загорятся и не дадут дыма.

Когда фальконер вернулся, у него с пояса свисали две жирные птицы. Он рассказал, что нашёл небольшой распадок, отвёл туда лошадей и стреножил. Там хорошая трава.

— Мы потеряли день, — задумчиво сказала Тирта, глядя как он сдирает с птиц шкурки и ловко насаживает на прутья. А Алон тем временем уже развел костёр.

— Время не потрачено, — успокоил он. — Пусть те уйдут вперёд. Мы выступим вечером. Я всё равно не стал бы идти днём открыто. Приближается буря, она нас ещё лучше укроет, — воин показался Тирте прежним, спокойным и отчуждённым, занятым только тем, что считает своим долгом. И она была вполне довольна этим. Собственная независимость в этот момент показалась ей удобным плащом, который вовсе не хочется снимать.

Глава двенадцатая

Ночь выдалась безлунная, небо затянули тучи, накрапывал мелкий дождь, проникая в любую прореху в одежде. Тирта настояла на том, чтобы поехать на торгианце. Алон устроился вместе с ней, она укутала мальчика своим плащом. Они старались держаться в тени деревьев, использовали любые укрытия. В сумерках Крылатый Воин сообщил, что те, за кем он следит, углубились в лес, не оставив ни часовых, ни шпионов.

Трое путников по–прежнему не были уверены, что их не заметили и что впереди не ждёт засада. Поэтому двигались они медленно, фальконер, как всегда, впереди. Он действовал привычным образом, как много раз в прошлом, подумала Тирта.

Наверное, уже миновала полночь, когда они приблизились к заросшей кустами старой лесной дороге. В темноте лес, исполосованный густыми тенями, казался ещё более угрожающим, и Тирта держалась вдвойне настороже, пытаясь заметить любые следы наблюдения за ними. Естественно, она не решалась слишком далеко посылать мысль, чтобы не привлечь внимание тех, кто ещё не подозревает об их появлении. Вполне вероятно, что тут есть и такие, кто может уловить по ищущей мысли их присутствие.

Мальчик сидел спокойно, не издав ни звука за все часы, пока они медленно и осторожно приближались к цели. Но когда фальконер направил своего пони на лесную дорогу, Алон пошевелился, послышался его еле уловимый шёпот:

— Это место живёт… — он говорил так, словно сам не понимал смысла своих слов, вернее, понимал, но не мог найти соответствующие слова.

Тирта склонила голову, так что её губы оказались рядом с ухом Алона.

— За нами следят? — говорила она как можно тише.

— Кажется… ещё нет, — ответил он.

Девушка и сама всё время смотрела по сторонам в поисках существа, которое видела в своём мысленном путешествии. Она была уверена, что то существо принадлежит Тьме, что оно очень далеко от природы человека. Если оно выйдет к ним… девушка взяла себя в руки — она не поддастся страху!

Фальконер впереди был почти не заметен. Сокол присоединился к нему ещё на опушке и теперь сидел на луке седла. Но если зрение не позволяло девушке видеть всё воочию, мысленно она легко следила за пони воина и за своей кобылой, шедшей сзади. Лошади держались друг к другу так близко, насколько это было возможно на такой узкой дороге.

Справа мигнул бледный слабый свет. Сердце Тирты на мгновение забилось сильнее, но она поняла, что это камень, один из тех дорожных камней, что она видела в трансе. Свечение ей не понравилось: похожее на болезненный свет некоторых грибов, отвратительных зловонных разрастаний. Считается, что они растут на непогребённых телах.

Сомкнувшиеся над головами кроны деревьев частично защищали их от дождя, и Тирта смогла откинуть капюшон, чтобы лучше видеть. Алон поёжился в её руках. Мальчик взял её за руку и сжал. Она поняла, что это предупреждение.

Вот оно!

То, чего она ждала с того самого момента, как они въехали в лес, приближалось к ним. Пока что оно чувствовало их присутствие здесь ещё очень смутно. Может, просто кружит, как часовой. Но кожу Тирты закололо, она ощутила, как её охватывает смертельный холод. Как и то чудовище, что пыталось добраться до них с фальконером в горах, это существо не из этого мира. И одно его появление подействовало как сильный удар.

Тирта не могла сказать, уловил ли фальконер то же самое. Но в этом месте дорога слегка расширилась, и торгианец сам, без её принуждения, поравнялся с пони. Тирта решилась отпустить на мгновение Алона и коснулась рукой фальконера.

Воин не ответил на её прикосновение. Но девушка знала, что он понял предупреждение, что он и сам знает об угрозе. Они ещё могли отступить, уйти из этого полного тьмы места. Но это ничего не решит, потому что обет прочно держал её. И это была единственная дорога, по которой она должна пройти.

Лошади осторожно двигались вперёд. Попадалось всё больше светящихся камней, некоторые, как часовые, стояли вдоль дороги, другие виднелись в глубине леса. Тирта, напряжённо замерев в седле, пыталась с помощью своего Дара определить, откуда исходит угроза.

Всё равно что слабый блеск, видимый лишь одно мгновение, потом исчезающий, появляющийся снова… Блеск, видимый скорее не глазу, но разуму. Существо, которое бродило по лесу, не похоже ни на человека, ни на животное. Тирта услышала, как перевёл дыхание Алон, чуть позже послышался его шёпот:

— Думай о свете… о хорошем… — голос его стих. На мгновение Тирта не поняла. Потом сообразила. Страх — оружие Тёмных. Возможно, они втроём сумеют отгородиться завесой от этого существа, если будут думать о естественном, хорошем, чистом в своём мире.

И девушка попыталась представить себе поля Эсткарпа, на которых убирала урожай, размахивая серпом, набирала полные охапки согретых солнцем ароматных колосьев. Вокруг пятна ярких полевых цветов — алые, жёлтые на золотом фоне. Солнце греет ей плечи, на губах вкус яблочного сока, который принесла жнецам служанка.

Солнце, цветы, золото созревшего, готового к жатве зерна. На ограде, к которой продвигаются жнецы, сидит дудочник, слышна мелодия его инструмента. Тирта ощущает солнце, вкус яблочного сока, слышит трели флейты. И не решается разорвать сотканную ею завесу, хотя и испытывает сильное искушение.

Тропа, которая у опушки была очень узкой, теперь расширилась. Время от времени раздавались удары копыт, словно под покровом опавшей листвы ещё лежит древняя мостовая.

Наконец они выехали на поляну, окружённую неровными стенами ветвей. Со всех сторон кусты вторгались на поляну, словно пытались поглотить её. Здесь стояло множество светящихся камней, с севера они смыкались в сплошную стену. А в самом центре поляны расположилось нечто, что сразу привлекло всеобщее внимание.