Елена Лобанова - Новоселье Страница 37

Яся даже ручки в растройстве заломила. Правильно — возразить-то нечего. Короед схватил меня в охапку и принялся бормотать свои «бща, обща, дща». Бред! Ничего не поняла!

Ладно, если честно, общий смысл я поняла. Он меня любит как «дщь» (пусть своих «дыщей» сначала с Ясей нарожает, а потом любит), он очень за меня «быск» и «тся» («быск» и «тся» надо было начинать, когда ко мне в голову попал), «п-чам» он спать не будет, пока не получит ценного «пс-ма», поэтому я всё-таки должна «общать», что буду слушаться гномов и тихо-мирно вернусь к няньке. И к Лидорчику.

Куда деваться? Пришлось «общать»:

— Ладно, беглые родственники и прочие опекуны, можете расслабиться. Обещаю. От гномов не убегу, капризничать и подбивать их на поиски кладов не буду. Сдамся Нифсе в руки, осчастливлю Лидорчика половником. Просто мне обидно, понимаете?

Первый раз в жизни мне показалось, что меня понимают.

Понимание продлилось недолго. Короед расцеловал меня на прощание и лично усадил в фургон. Яся тоже подсуетилась и чмокнула в лоб. Иномирский маг культурно поскрёбся в мозг и дал последнее наставление: «Если тебе кто-нибудь будет угрожать, лови его взгляд и приказывай забыть — и тебя, и весь день, в крайнем случае… Нет, до крайнего случая вряд ли дойдёт. Никому не рассказывай, что ты умеешь говорить без слов. Остальное тебе Лидортонниэль объяснит. Надеюсь, мы ещё встретимся, родственница». Новый кучер рявкнул: «Но, пошли!», и фургон затрясло по лесной дороге.

Я забралась коленями на лавку, и отстегнула задний клапан-окно. Одёргивать-то меня теперь было некому. Те, которые одёргивали, уходили в прямо противоположном направлении. Последним шёл Короед. «Родственница», придумал тоже! Бывает же так — сзади хорош, как и спереди, даже спина красивая… И ни разу не оглянулся, гад! А потом дорога свернула, и смотреть стало не на что.

Вряд ли мы с Короедом когда-нибудь встретимся. У него есть Яся. Чего им со мной встречаться и возвращаться в наше захолустье? Они себе поинтереснее занятие найдут. Отойдут подальше от гномов в кустики и найдут. Потом отомстят всей толпой гадкому магу-некроманту, дядя вернется домой, и будет всё как раньше. Вот приеду, сразу верну Лидорчику браслет. Он не расстроится — я же ему половник подарю.

Нет, как раньше не будет. Точно — не будет: в Академию пришлют нового наставника по мечемаханию. Всё! Это была последняя капля, она — же первая.

Не знаю, сколько я рыдала под гномьи вопли-песни, уткнувшись в подушку и пиная гномьи же мешки, но когда слёзы кончились, мне почему-то не полегчало. Обида куда-то делась, но вместо неё накатила злость. Прямо-таки форменная злющесть на всех и вся! Бестележные гарнизонники погрузили свои заплечники в мой фургон! И лавку напротив завалили, и пол. Ноги поставить некуда. Чтоб им короеды все рукоятки секир погрызли, чтоб всех короедов потом дятлы заклевали! В мешках, когда я их пинала, что-то хрустело и звякало. Ну и пусть! Мне хотелось располосовать на ленточки брезент, распотрошить подушки, проораться от души и разнести весь мир в клочья. Разве можно в таком буйном состоянии уснуть? Да ещё и под речёвку в тридцать глоток: «Раз-два, мы — братва, всех порубим на дрова, повстречаем ночью орка, хрясь — и орков станет два». А я уснула.

Разбудил меня седобородый гном — запевала гарнизонников. Сунул голову в фургон и как рявкнет:

— К месту ночлега прррибыли!

Я ему что, командир крепости, что ли, или сплю на соседней горе? Пришлось шевелиться и садиться. Опять ночь. И внутри, и снаружи. Судя по времени, гномы-то на ночлег прибыли, а я просто вернулась в город расписных половников. Эмоций во мне почти не осталось, так только — лёгкая досада. Зато физических ощущений прибавилось. Полная разбитость. Но я вроде не себя, а мешки пинала. Даже рёбра ощупала на всякий случай. Нет, всё на месте и синяков не нащупывается. Растрясло, наверное.

А вот лицо и на ощупь впечатляло. Нос опух, глаза от слёз затекли, над бровью шишка от комариного укуса и весь лоб в волдырях по тому же случаю. Красавица! В самый раз за прекрасными эльфами ухлестывать! Только платья с декольте до пупка не хватает.

Хорошо, что Яся забыла свой плащ. Или оставила. Он уже где только не побывал: и на крыше фургона, и на земле, и на соломе. Пыльный и мятый, но лучше в таком плаще и в капюшоне, чем с таким личиком. Зачем людей пугать? Побуду пыльным приведением, благо Ясин плащик мне до пяток, а из-под капюшона только подбородок торчит.

Никогда ещё не пробовала через деревянный борт в длинной хламиде перебираться. Не упала. Повезло, наверное. В мелочах мне всегда везёт. Гномы принялись вытаскивать свои мешки, разбираться, где — чей, и опять горланить. По-моему, у них любой пустяк — повод поорать. М-да… они ещё своё имущество в мешках не видели. Надеюсь, там ничего особо хрупкого не было.

Я так и не поняла: мы на тот же постоялый двор явились, где я позавчера ночевала или на другой? Хотя, какая разница? Раз мы уже в Меронге, значит, озеро опять проехали. В графе «купание в озёрах» ставим прочерк.

Бородатые горлопаны стерегли меня качественно — двое впереди, двое сзади и ещё по паре слева и справа. Параграф шесть, пункт два Устава охранно-конвойной службы: «Перемещение особо опасных преступников и влиятельных персон в местах скопления населения». Тьфу! Ясина наука! Интересно, что им такого наговорили или пообещали, чтобы меня так «перемещать»? Даже в дверь пришлось протискиваться тем же порядком. Интересно, влиятельные персоны возмущаются, если к ним охрана впритирку жмётся?

Когда мы все ввалились внутрь, в помещении сразу стало тесно. Народ под напором гномьей толпы размазался по стенкам, прихватив снедь. Правильно. Гномы затопчут и не заметят, даром что недомерки… По сравнению со мной — не очень недомерки. Многие мне даже по плечо. А вот бугай (одетый так же, как и я, в плаще и в капюшоне), которого загнали к столику в угол, мог бы возмутиться. Даже дёрнулся было в нашу сторону, но его осадил тощий спутник. Тоже закутанный. Наверняка воры. Приличные люди лица не прячут. Я — не в счёт, у меня уважительная причина.

Самый громкий бородач сунул мне в руки мешок. Надо же… мой, с торчащей из горловины рукояткой половника. Совсем забыла. Надеюсь, что подарок семьдесят второму принцу я в порыве гнева не затоптала. А гном уже разорялся во всю глотку:

— Столы сдвинуть! Лавки притащить! Повар, ко мне шагом арррш!

— Я! — Браво рявкнул самый квадратный недомерок с рыжеватой бородой.

— Что «я»?! Орчачья свинья! — Непритворно рычал главно-гномо-командующий. — Местного повара ко мне бегом! Где этого отравителя черви гложут?!