Вера Камша - Яд Минувшего. Часть 1 Страница 38

Как же Люра доверял славному Джереми, и какой же он был совестливый. Святой Авксентий[9] да и только.

— Как ты отыскал убийц?

— В нашем гарнизоне служил капрал, его звали Грегуар Мель. Он погиб у леса Святой Мартины. Мель проговорился, что его брат пошел по дурной дорожке. Я приехал в Олларию, разыскал этого брата, и тот меня свел с одним человеком. Настоящего имени не знаю, он называл себя Выдра. Мы договорились, что Выдра с приятелями станут следить за герцогом Окделлом и, когда представится случай, нападут, а я стал следить за ними.

Все вышло, когда монсеньор пришел в «Шпору». Я чуть домой не пошел, не думал, что герцог Окделл в одиночку возвращаться будет, но тут Выдра крикнул своим, что добыча близко. Все, что я мог, — затаиться и вмешаться, если дело будет плохо. Сначала монсеньор отбивался любо-дорого, но потом его окружили. Разбойников собралось больше, чем я думал. Я выстрелил, перезаряжать пистолеты времени не было. Я вытащил шпагу, побежал на помощь, но тут в конце улицы показались люди, и убийцы удрали. Вот и все.

— Больше ты Выдру не видел?

— Видел. Он отказался от работы и возвратил залог, а я вернулся к моему полковнику.

— А Манрик что?

— Разозлился, — покачал головой Джереми. — Господин полковник говорил, орал тессорий на него как резаный.

— Как же вышло, что Люра стал генералом? — хмуро спросил Карваль. — Монсеньор, я разбирал бумаги в военной канцелярии. Симон Люра получил чин после покушения.

— Откуда мне знать. — Джереми и не подумал смутиться. — Может, рыжий боялся, что донесут на него, только полковник отродясь в доносчиках не ходил.

Правильно. Люра ходил не в доносчиках, а в убийцах и предателях, надо думать, по себе и ординарцев подбирал.

— Значит, — спросил Робер, чтобы хоть что-то спросить, — герцог Окделл хорошо дрался?

— Да. — Глаза Джереми блеснули. — Монсеньор очень ловко фехтовал. Ранил двоих, остальных на клинке держал, не подберешься.

— Сколько их было?

— Пятеро.

— Как же ты все разглядел, ведь было темно?

— Не очень. Луна была полной, а я оказался не так уж и далеко.

— Как именно недалеко? — буркнул Карваль. — Десять шагов или сто?

— Двадцать, двадцать пять, не больше…

И впрямь близко, не промахнешься… Надо было продолжать допрос, но в голове не осталось ни единой мысли — только боль. Эпинэ с ненавистью взглянул на Джереми. Продолжать допрос было бессмысленно, по крайней мере сейчас… Может быть, завтра он что-нибудь и придумает, но завтра будет поздно. Заняться лошадью? Спросить, почему слуга Повелителя Скал взобрался на крестьянскую клячу, и услышать в ответ о потерянной подкове или кроличьей норе?

— Монсеньор, — голос Никола саданул по вискам чугунной гирей, — позвольте мне на несколько минут отлучиться и взять с собой капрала Бича.

— Хорошо, — кивнул Эпинэ, — а в чем дело?

— Нужно кое-что уточнить.

— Идемте. — Робер с трудом поднялся.

— Но, Монсеньор…

— Идемте!

Карваль что-то почуял, но что? Бич может врать, а может говорить правду, в любом случае его слова не расходятся со словами Дикона.

— Монсеньору помочь? — проявил рвение Джереми.

— Нет. — О другое плечо Робер бы оперся, но не об это.

— Вам помочь? — Это уже Дювье, но слово уже сказано.

Лестница вытянулась раз в шестнадцать, но Робер спустился, ни разу не споткнувшись. В прихожей кто-то из южан набросил сюзерену на плечи плащ. Карваль вышел в одном мундире, только шляпу прихватил.

— Тератье, Дювье, Гашон, за мной. Дювье, возьми шляпу.

Двор был холоден и пуст, только раскачивался, споря с лунной половинкой, фонарь, да плясала по стене тень старого клена. Карваль снял шляпу и сунул руку за пояс, вытаскивая пистолет.

— Дювье, повесь мою шляпу на сук, а рядом — свою. Джереми Бич! Если ты собьешь двумя выстрелами обе, я тебе поверю. До определенной степени. Нет, пеняй на себя.

4

«… сим остаюсь преданный Ваш сын Ричард». Дикон присыпал письмо песком и бросил на стол. Утром оно отправится в Надор, а через две недели матушка прочтет ни к чему не обязывающие строки о погоде и почтении. Вежливость требовала написать и сестрам, но при мысли об Айрис перо делалось тяжелым, словно гайифка. Юноша все же вытащил чистый листок и пододвинул подсвечник, затем поправил покосившуюся свечу, поднялся, прошелся до камина, тронул замершего на мраморной полке бронзового вепря.

Зверя нашли в дворцовой кладовой, он был грязно-зеленым, грубым, неимоверно тяжелым, но на клейме стояло «296 год Круга Молний». Этот вепрь помнил Алана Святого! Фигуру отчистили до блеска и водрузили в кабинете. Дикон твердо решил увезти ее в Надор, матушка будет в восторге, а на камин можно поставить что-нибудь поприятней. Хотя бы танцующую астэру. Тоненькую, игривую, откинувшую в танце изящную головку…

Рука соскользнула с неровной поверхности, не зажившая до конца рана откликнулась болью. Святой Алан, ну сколько можно ждать! Письма, встречи, поездки, подсвечники, вепри — все это вранье, а правда лежит за черной дверью и ждет слугу с топором.

Дикон сам не понял, как выскочил из кабинета. На лестничной площадке горели лампы, у колокольчика сидел дежурный слуга.

— Завтра утром мне потребуется курьер.

— Да, монсеньор.

— Джереми не возвращался?

— Нет, монсеньор.

Лакей был отвратительно спокоен. Еще бы, откуда ему знать, что в доме труп. Что задержало Джереми? Случайная встреча, расковавшаяся лошадь, бутылка?

Дикон взялся рукой за натертые воском перила, ключ в кармане обжигал даже сквозь сукно. Утром заявится Нокс. Довериться ему? Полковник казался преданным и смышленым, но этого было мало. Тот, кто исполнит приказ Альдо, должен быть молчаливее скал. Джереми доказал, что он на это способен, Нокс еще нет.

— Который час?

— Около восьми. Монсеньор желает обедать?

— К Леворукому обед!

Дикон рванул надраенную дверную ручку. Его встретили камин, кресла, письменный стол… Писать письма, а в доме покойник! Обедать, а в доме покойник! Спать, а в доме покойник! Дышать, а в доме покойник! Ричард хрипло вздохнул и бросился вон. Лестничная площадка, галерея, заполнивший все вокруг бой часов…

Вот и дверь. По черному дереву пляшут злые черные завитки, дверь он заменит на что-нибудь светлое. На розовое дерево или марагонскую березу с бронзовыми накладками, а эту сожжет. Юноша оглянулся и выхватил ключ, он только посмотрит… Посмотрит, уберет подушку, зажжет свечи, а ночью перетащит Удо в дальний подвал, там холодно… Через месяц все уляжется, можно будет подумать о настоящих похоронах. Жаль, погиб преосвященный Оноре, он бы не отказался проводить Удо.