Анатолий Дроздов - Золотые апостолы Страница 38

Мигалка в просвете кустов внезапно задвигалась и исчезла. Я завел двигатель и тронулся. Если милицейский «опель» решил выбраться на магистраль, мне лучше двигаться, не привлекая внимания.

Но машина из-за кустов не показалась. Поравнявшись со съездом, я вообще не увидел ее на дороге — Ровда снял пост!

Я резко развернулся, проехал по встречной полосе, не обращая внимания на гудки машин, и свернул к Горке. Только перед самым городом сообразил: не стоит так гнать, пост, возможно, просто перенесли. К счастью, милицейской машины за железнодорожным шлагбаумом не оказалось, и я, крадучись, осторожно проехал по знакомым улицам.

…В этот раз Дуня встретила меня у ворот. И выражение лица у нее было еще хуже утреннего.

— Рита пропала, — сказала она сквозь слезы. — После того, как ты уехал. Люди видели, как к ней подошла какая-то женщина в голубом — похоже «монашка». И — все…

Я молча побежал к машине.

— В монастыре ее нет, — тараторила Дуня, семеня рядом, — Виталик с милицией все там обыскали. Сейчас ищут в других местах… Куда ты?

Я захлопнул дверцу прямо перед ее носом и визгом развернулся на пустынной улице. Мотор «эскорта» отчаянно заревел, разгоняя машину…

8

На площади перед монастырем стоял автобус, возле которого суетились какие-то женщины, затаскивая в салон вещи. Я схватил одну за плечо. Испуганно ойкнув, она обернулась. Это была уже знакомая мне круглолицая монашка, только одетая в обычное платье. Узнав меня, она заулыбалась.

— Что тут у вас происходит?

— Батюшка объявил, что монастырь закрывается, и велел всем уезжать. Вот, автобус пригнали. Некоторые девушки плачут, я — нет! — со значением сказала она и добавила: — Тут у нас целый день суматоха. После обеда приходила милиция, обыскала весь монастырь. Чего искали?.. — удивленно протянула она. — Говорят, какую-то девушку. Но наши все здесь…

— Веди меня к попадье!

— Ее второй день никто не видел.

— А отец Константин?

— Он у себя, заперся.

— Веди!

Она попыталась возразить, но я сильнее сжал ее плечо, и она подчинилась. Сейчас мне было не до сантиментов.

Мы поднялись на второй этаж и уже знакомым мне путем по длинному коридору прошли в правое крыло монастыря. Возле одной из дверей круглолицая остановилась.

— Дальше не пойду!

Я молча отодвинул ее в сторону.

Дверь была заперта изнутри, но стучаться я не собирался. От сильного удара каблуком по замку дверь хрустнула и, ощетинившись острыми щепками, приотворилась. Круглолицая ойкнула и зарысила прочь. От второго удара дверь распахнулась настежь.

Человек, бросившийся ко мне навстречу, был в обычной одежде, и это помогло: с облаченным в рясу я бы, наверное, не смог…

От удара в живот он только покачнулся: брюшной пресс у Костика оказался не поповским. Зато левый в печень прошел хорошо…

— Это тебе за особое послушание! Это — за Риту! Это — за апостолов!..

Я молотил его, не чувствуя боли в разбитых костяшках пальцев, и пришел в себя только, когда он сполз на пол. Я поднял грузное тело и прислонил к стене. Его пошатывало, но он стремился стоять сам. Из разбитой губы тоненькой струйкой сбегала на бритый подбородок (уже и бороду сбрил!) тоненькая темная стройка.

— Где Рита?

Он молчал. Только глаза смотрели с ненавистью. Без страха.

— Где Рита, сволочь?!

— Не знаю я никакой Риты! — сглотнув кровь, глухо ответил он. — Здесь милиция с прокуратурой были, все перевернули. Что вам от меня нужно? Я добровольно снимаю с себя сан, закрываю монастырь и уезжаю из Горки. Нет у меня ни вашей девушки, ни ваших апостолов.

— А где твоя рыжая Райка?!

— Вчера уехала. Бросила меня. Меня все бросили.

Он сердито убрал мои ослабшие руки и сплюнул на пол. На желто-коричневой краске расползлось большое темное пятно.

Я застыл в растерянности, не зная, что делать дальше. Ярость утихала, оставляя разочарование и боль.

— Твоя «монашка» подошла к ней у магазина и увела. Это случилось сегодня днем. Если Райка уехала, то «монашку» послал ты!

Он достал из кармана брюк платок, вытер кровь с подбородка. Внимательно посмотрел на красное пятно, расплывшееся по светлой ткани.

— Я закрыл монастырь сегодня утром, — сказал тихо, не поднимая глаз. — С той минуты каждая из насельниц вольна делать что угодно. Я не знаю, кто из них подходил к вашей подруге и подходил ли вообще. Может, ей Раиса велела это сделать, может кто другой. Меня следователь уже спрашивал об этом. Не знаю. И не хочу знать. Меня предали, меня заставили отказаться от моего служения, мне приказали выметаться отсюда… Теперь еще и избили. Чего вы еще от меня хотите? — крикнул он, глядя на меня с ненавистью. — Чтобы я повесился? — он показал на балку под потолком. — Не дождетесь! Самоубийство — великий грех, а у меня и так грехов…

Я молча стоял, не зная, что мне делать дальше.

— Оставьте меня! — раздраженно сказал он, направляясь к столу. — Вы сделали, что хотели, теперь можете уходить. Я не буду жаловаться. Господь велел прощать обиды…

Мне не понравилось, как он сказал последние слова. Это не был голос смиренного христианина.

— Кто написал заявление, что я обокрал монастырь?

— Меня заставили… — он увял. — Сказали, что так нужно. И я не писал, что вы украли видеокамеру — только, что она исчезла. После того, как вы побывали здесь ночью. Она, действительно, исчезла. А вы здесь были.

— Ты меня видел?

— Видел.

— Тебя же не было тогда в монастыре!

— Был.

— И где ты меня видел?

— Во… — начал было он и вдруг замялся. — Видел и все…

— Если я узнаю, что ты хоть каким боком причастен к исчезновению Риты… Хотя бы только причастен, — я задохнулся от нахлынувших чувств.

— Тогда вы меня сами повесите? — насмешливо спросил он.

Я шагнул вперед и замахнулся. Он даже не отшатнулся. Я опустил руку.

— Не повешу. Просто убью. Вот этим! — я показал ему кулак и, повернувшись, вышел.

…Я не помнил, как оказался на площади. Автобуса уже не было, легкий ветерок гонял по пыльному асфальту какие-то цветные обертки. С минуту я стоял отрешенно, я затем побрел к машине. Смеркалось, вокруг было ни души, и так же пусто и тоскливо было у меня внутри. Скорее машинально, чем осмысленно, я забрался в салон, повернул ключ в замке зажигания и медленно тронулся. Я катил по пустой улице ненавистной мне Горки, сам не зная, куда и зачем я еду.

Милицейский автомобиль выскочил из-за поворота мне навстречу и стремительно промчался мимо. Мне показалось, что рядом с водителем я разглядел подполковника Ровду, напряженно смотревшего вперед. На мой дряхлый «эскорт» никто не обратил внимания. Константин Жиров только прикидывался смиренным. Он позвонил дружку…