Заболотская Мария - И.о. поместного чародея. Теперь уж все Страница 38

-Подавись своими советами, высокомерная гадина! Расфуфыренная стерва! Ты даже не вспомнила меня, хоть мы бок-о-бок учились в Академии десять лет кряду! Конечно же, ван Хагевены из Тэггэльва – знатные, как сам треклятый Брианбард, и в золоте с ног до головы!Ты не сдала ни единого экзамена с первого раза, а теперь командуешь Академией, в то время, как я застрял в этой дыре на всю жизнь! Бездарная лентяйка! Будь ты проклята, мерзкая баба!

Виктредис еще некоторое время топал ногами и выкрикивал оскорбления в адрес Стеллы и ее родственников, я же в это время тихо вернулась в гостиную, где замерла, не в силах разобраться в том сумбуре мыслей, что меня одолевали.

Дверь кабинета хлопнула, я обернулась.

-Вы! – окликнул меня Виктредис унылейшим голосом, словно не он только что вопил во всю глотку. – Как там вас зовут?.. Карлин? Каррен?.. Умеете писать?

Я растерянно кивнула.

-Значит, пишите.

В руки мне были сунуты перо, бумага и чернильница, Виктредис же в мановение ока улегся на диван с самым немощным видом и тоскливо продиктовал следующее:

-Прошу снабдить меня зеркалом для связи с Лигой, так как предыдущее было необратимо повреждено во время борьбы с нашествием чудовищ на подопечный мне город. Поместный маг города Эсворда, магистр III степени Виктредис. Отправьте это в изгардскую канцелярию при случае. Надеюсь, эти наглые разгильдяи провозятся с этой бумажкой столько же, сколько и с моими прочими прошениями.

После чего он безо всякого промедления натянул на себя давешний плед, который я, как смогла, отчистила от налипшего сора разной давности, и засопел, явно решив, что сегодня совершил достаточно добрых дел, чтобы прилечь поспать с чистой совестью.

Я с глупейшим видом продолжала стоять, сгорбившись, у стола.

Тут поместный маг перестал сопеть, открыл глаза и произнес, обращаясь куда-то к потолку:

-Гороховый суп, жаркое и кисель.

-Э-э-э… – я несколько опешила.

-А с ужином я пока не определился. Но помните, что у меня чувствительный желудок. И непереносимость мёда.

С этими словами магистр вновь нырнул под плед и более внимания мне не уделял.

Моя симпатия к нему, начавшая зарождаться считанные минуты назад, билась в агонии. Я отчетливо осознала, что служба в Академии покажется мне сущими пустяками по сравнению со службой у поместного мага.

…Спустя пару недель пребывания в чародейском доме мне уже казалось, что я знаю Виктредиса всю свою жизнь, и жизнь эта была незавидной. Всего лишь два состояния души были доступны магистру – уныние тоскливое и уныние гневное. Первое заключалось в том, что поместный чародей возлежал на диване, укутавшись в плед, иногда со стонами переворачиваясь на другой бок, второе же означало, что Виктредис в очередной раз проклинает всех прочих чародеев, которым, по его мнению, повезло больше, нежели ему.

Так как за годы одинокой жизни у мага образовалась привычка разговаривать с самим собой, не обращая никакого внимания на мое присутствие, я вскоре узнала обо всех жизненных вехах моего господина, перечисление которых сводилось к тому, что его талант и старание не были оценены по достоинству, в то время, как родовитые и богатые бездельники получили то, о чем он всегда мечтал, пальцем о палец не ударив.

Поводом для гневной речи и череды проклятий могло стать что угодно, но более всего Виктредиса раздражало новостное письмо из канцелярии, которое приходило раз в три месяца и содержало перечень наиболее важных событий в высших кругах чародейского сословия. Таким образом, поместных магов держали в курсе событий, дабы избегнуть всяческих недоразумений, которые иногда случались при резкой смене курса политики Лиги, происходившей не так уж и редко.

Не знаю, с каким чувством ознакомлялись с новостями высшего света прочие поместные чародеи, но магистра Виктредиса просто трясло, пока я зачитывала ему письмо. Услышав о каком-либо особо значительном возвышении очередного мага, он звонко свистел носом и иногда издавал сдавленный писк, свидетельствующий о крайнем возмущении. Не дослушивая до конца, он вскакивал с дивана, на котором проводил большую часть своего времени, и скрипучим голосом вновь и вновь перечислял все свои жизненые разочарования, постигшие его с момента назначения на должность поместного мага.

Как-то раз я с удивлением прочла в письме, что магистр Каспар вновь очутился в центре скандала, связанного с самым настоящим мошенничеством: мой неугомонный крестный был услан куда-то в полудикий Сагратт, где возглавил местный Трибунал. Попутно с этим он обстряпывал темные делишки, помогая злоумышленникам избежать королевского суда, нашлепывая им за щедрое вознаграждение клеймо Академии на запястье, а затем милостиво решая их судьбу в Трибунале, опять-таки, приумножая свое богатство. Должно быть, он сделал свои выводы из моей истории.

Так как в письме этот случай из жизни магистра Каспара была назван «очередным», я поняла, отчего его имя с неохотой обсуждалось в Академии. До сего момента я мало что знала о своем опекуне, теперь же познания мои существенно обогатились, так как Виктредис, заслышав имя моего крестного, покрылся багровыми пятнами и скрипуче взвыл, вновь обращаясь к самому себе:

-Когда же этот наглый сопляк получит по заслугам?!! Я помню, как он появился в Академии, задрав нос и глядя свысока даже на меня, адепта-страшекурсника! Конечно же – единственный наследник своего рода, с детства обученный унижать прочих и оскорблять их одним своим взглядом! О, негодный мальчишка! Сколько крови ты мне попортил, пользуясь своей безнаказанностью! Теперь же он творит низкие гнусности, о которых известно всей Лиге и единственным наказанием для него каждый раз оказывается ссылка, где он все так же купается в роскоши, ведь его денежки не потратить и двадцати таким вертопрахам! Мот, игрок, пьяница и похабник! Мошенник! Он был таким, когда у него молоко на губах не обсохло, теперь же это закоренелый негодяй, для которого и Армарика слишком хороша!

Дальше магистр Виктредис принялся бессвязно выкрикивать названия королевств и городов, где успел набедокурить Каспар, и я ощутила благоговение. Раньше я не осознавала, сколь хитроумный и дерзкий чародей принял участие в моей судьбе, теперь же образ моего крестного-самозванца заиграл новыми красками. Я поняла, что, в самом деле, многого о себе не знаю, ибо столь пристальное внимание Каспара не могла бы привлечь обычная, невезучая девчонка, равно как и пробудить в его душе напрочь отсутсвующее милосердие. На мелочи мой опекун не разменивался.

Следующий же мой вывод заключался в том, что Виктредису не стоило знать о моей связи с Каспаром, ибо никогда еще я не была свидетелем столь длительной вспышки ярости, завершившейся гордым уходом поместного мага в спальню, откуда он не выходил до следующего утра.