Сергей Смирнов - Сидящие у рва Страница 38

И все-таки беспокойная натура Крисса, его практически убитый мозг продолжал жить своей, невидимой жрецам и неосознаваемой самим Криссом жизнью.

И в один из светлых промежутков он внезапно понял, понял все: седьмое место займет сам Аххаг. «Пройдя через смерть обретешь бессмертие», — кажется, так сказал кто-то из жрецов Хааха.

«Отдашь самое дорогое…».

После собственного ребенка, после любимой жены, после самых преданных друзей — кто человеку дороже всего?.. Он сам.

И тогда Крисс внезапно проснулся.

Свет мерцал в дальних углах зала, но в нише, где были прикованы узники, царила тьма.

Возле жертвенного камня в зеленоватом сиянии, пробивавшемся откуда-то снизу, то ли молились, то ли дремали, покачиваясь, несколько жрецов в нуаннийских балахонах.

Крисс отвернулся к стене, едва не застонав от боли, пронзившей его тело, отвыкшее от движений. Медленно, очень медленно, едва удерживая сознание, готовое соскользнуть в привычное небытие, Крисс дотянулся дрожащей рукой, перехваченной железом, до рта. Он не чувствовал ни руки, ни обожженной дурманом глотки. Но после нескольких мучительных попыток сумел-таки вызвать рвоту.

К счастью, в этот момент загремел цепью кто-то из узников.

Крисс застонал, но жрецы не повернули голов.

Передохнув, Крисс снова вызвал искусственную рвоту. Кажется, его рвало самой тьмой — зловонной, гнилостной, тягучей, как затянувшаяся агония смертельно раненого воина.

Потом он вновь впал в забытье. А когда очнулся, почувствовал такую острую боль во всем теле и в раскалывавшейся на части голове, что застонал протяжно и громко.

К нему придвинулся огонек и появилось бледное лицо жреца, — лицо, лишенное человеческих черт, лишенное какой бы то ни было индивидуальности, — лицо мерзкого чудовищного червя.

Червь постоял над Криссом и пробормотал что-то, что Крисс понял позднее, — когда червь отполз от него и на время оставил в покое.

Он сказал: «Осталось четыре дня… Дохлый, совсем дохлый… Не доживет… Надо, надо дожить…».

Крисс получил новую порцию дурмана, который, кажется, отличался от прежнего. По крайней мере, осушив каменную чашу, Крисс почувствовал облегчение, и не сразу провалился в сон, а как бы закачался на волнах довольно приятного, успокаивающего опьянения.

С тех пор Крисс время от времени повторял свои попытки пробудиться от дурмана. С каждым разом ему это удавалось все лучше, хотя боль не отпускала и по временам становилась нестерпимой.

Рвота, оседавшая на стене и на грязной подстилке, никого здесь не удивляла: жертвы ходили под себя и смердящие запахи в алькове смерти были привычными.

Минуты, когда Крисс мог размышлять, превратились в часы.

Теперь он многое видел, слышал и понимал. И, более того, мог думать.

По-видимому, понял он, жрецы, опасаясь его преждевременной смерти, стали добавлять в дурманный напиток какие-то особые, известные лишь им одним укрепляющие лекарства.

Как бы там ни было, но Крисс получил возможность думать — а это было главное.

И теперь он уже не сомневался, что пятой жертвой Хааху станет наследник, шестой — прекрасная царица Домелла, а седьмой — сам обезумевший царь, поверивший жрецам, что бессмертие приходит только через смерть.

ЙЕССАУА

Еще огненный край солнца не коснулся почерневших зубчатых вершин Айда, как на набережной появилась пышная процессия.

Пестро облаченные носильщики в деревянных сандалиях несли несколько паланкинов, за ними следовала группа членов Совета в своих нелепых шляпах, а уже за ними — толпа зевак, среди которых были и богато одетые купцы и нищие портовые мальчишки.

Гарран ожидал, не сходя на берег. Процессия замедлилась было у причала, затем носильщики опустили паланкины. До Баро Ноэ со свитой ступил на причал, проследовал мимо торжественного караула айдийских воинов и остановился напротив корабля Гаррана. Только тогда флотоводец спустился на причал.

До Баро Ноэ коснулся шляпы — на этот раз она была многоярусной, как таосская пагода, и каждый ярус был украшен золотыми драконами, — и торжественно пригласил Гаррана во дворец Совета для праздничной трапезы.

— Каков ваш ответ на предложенные условия? — спросил Гарран, не обращая внимания на многочисленные поклоны, сопровождаемые перезвоном.

— Совет Ста принимает все условия договора, — сообщил До Баро Ноэ. — Айдийцы будут рады иметь такого покровителя, как великий царь аххумов Аххаг, и готовы в знак уважения послать в Нуанну подарки…

— Нет, казначей. Вы пошлете в Нуанну не подарки, а полновесную дань, точнее, налог, как это делают все подданные Аххага.

Налог будет обычным, как и предусмотрено договором. Сверх того вы снабдите нашу экспедицию всем необходимым для плавания и дадите в провожатые ваших лучших лоцманов, знающих путь на юг.

До Баро Ноэ беспрерывно кивал, вслед за ним кивала свита.

Однако последние слова Гаррана заставили его застыть в полупоклоне.

— Осмелюсь задать вопрос великому начальнику флота: вы собираетесь плыть в Таннаут? — спросил старейшина.

— Да. Вдоль Жемчужных островов.

— В Таннауте сейчас снова неспокойно, — До Баро Ноэ покачал головой. — Да и проливы кишат пиратами, которые разбойничают с разрешения этого варвара — Жемчужного короля.

— Именно поэтому я и прошу лоцманов, старейшина, — сказал Гарран.

Айдийцы снова поклонились.

— Здесь, на Айде, я оставляю гарнизон из пятисот воинов.

Командовать ими будет Атмар.

Атмар шагнул вперед и кивнул айдийцам.

— Позаботьтесь о казарме для них.

Айдийцы пошептались.

— Думаю, о флотоводец, лучшего места, чем дворец Совета, не найти. Там достаточно просторных помещений… Но в чем будет заключаться задача гарнизона?

— Охранять остров и гавани, нести караульную службу, следить за порядком на острове… Впрочем, детали вы вполне сможете обсудить с тысячником Атмаром. Он хороший полководец, прошедший с войском от Аммахаго до Нуанны…

Гарран со своими приближенными отправился на пир во дворец Совета. В той же самой зале, под крылатым солнцем, изображенным на стене, для гостей были накрыты низкие столы, покрытые драгоценным шелком с вышитыми на нем пейзажами. На столах, среди множества блюд и напитков, были и такие, каких Гарран никогда не видел. Здесь были странные морские животные в раковинах — этих животных полагалось глотать живьем; были огромные желтые хвостатые птицы, запеченные целиком; были невиданные фрукты с волосатой кожурой.