Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Гроссграф Страница 39

- Господин, - пропищал он, - уже все демоны нашего мира знают, что ты отпустил на свободу всех-всех своих демонов!… Там такое творится…

- Что?

- Все хотят с тобой говорить.

Я зябко передернул плечами.

- Нет уж. Я тут подумываю серьезными делами заняться, скоро вообще от меча откажусь. Ну там, благотворительный фонд открою или еще как-то буду грехи перед обществом замаливать… Украденное не верну, но фонд своего имени открою! Так что цесарю - цесарье, а демонам… ну, что там у вас, мне чужого не надо.

- Господин, они очень просят!

- Скажи, я занят.

- Но они там страдают. Они очень хотят с вами поговорить!

Я скривился:

- Вообще-то нельзя, но если очень хочется, то можно. Ладно, зови. Снова установишь связь?

- Это не я, это Четыврестацкнаеранненный устанавливает. Другие не могут…

- Ладно, - сказал я, - только недолго. Я тут скоро вообще стану недоступен простому народу. А демоны по развитию где-то между простолюдинами и их домашними животными.

Стену залило мрачным красным огнем, словно камень превратился в матовое стекло, а та сторона оказалась в жерле вулкана. Я отшатнулся от выпрыгивающих выплесков огня, что и не лава, а уже протуберанцы яростной звезды.

Сердце застучало чаще, кровь бросилась в голову, я сжимал кулаки и шептал себе, что это всего лишь проекция, слабая и бледная проекция того, что есть на самом деле.

На той стороне буйство багровости, пурпура, багрянца и оранжевости сменялось короткими всплесками белого слепящего огня, вспыхивали странные звезды, проносились кометы, я видел смерчи, огневороты, все это демоны, много демонов, я не вижу их очертаний, только догадываюсь, что на этот раз их даже больше, чем в прошлый.

- Я слушаю, - продавил я первые слова через сжатое страхом горло. - Говорите. Кстати, пользуясь случаем, еще раз поздравляю своих соратников с заслуженной… нет, с завоеванной свободой!

В центре багрового ада оформилась некая гигантская фигура, похожая на пылающий утес из высокопрочной стали. Я услышал тяжелый вздох, скрип, треск, затем неуклюжие слова, будто демон на ходу подыскивал диапазон, в котором можно говорить с человеком:

- Человек…

- Ага, - сказал я, - это я, оно самое. Самоназвание. Не знаю, как вы нас называете…

- Человек… - повторил он.

- Хорошо, - одобрил я, - когда совпадает. А то до сих пор не пойму, почему угры, венгры и мадьяры - одно и то же?… Ну, это так, что-то вроде светской беседы. Они начинают с погоды, а мы с философских определений. У тебя ко мне вопросы?

Он прогудел нечто, по стене с огромной скоростью пробежали, немыслимо быстро меняясь, узоры и странные знаки, затем демон спохватился и продолжил на понятном мне языке:

- …и мы тоже. Мы знаем каждый случай, когда наш собрат попадает в ужасающее рабство. И осознание, что это ждет каждого, наполняет существование горьким страданием и мучениями.

- И что? - спросил я.

- Ты отпустил наших собратьев…

- Они его заслужили… тьфу, завоевали!

- Ты был их властелином, - напомнил демон.

- Вожаком, - поправил я. - Мы сражались плечом к плечу! Я был, так сказать, сюзереном. И тоже дрался, позволю себе напомнить. И тоже рисковал. И по голове меня били. Так что не надо про сидение на высоком холме.

Он сказал тяжелым, как далекий гром, голосом:

- Но ты их отпустил…

- Отпустил, - согласился я наконец. - Точнее, помог им обрести свободу. Это совсем другое, чем отпустил.

Справа и слева росли протуберанцы, с силой били в стену, бешено взрывались, превращались в змей, в дивные сверкающие конструкции, сменялись с невероятной скоростью, я видел то оскаленные пасти, то когти, то звездные россыпи формул и знаков, то вообще звездные глубины и пропасти.

Я старался не думать, что по ту сторону стены тысячи демонов, если рухнет, все погибнет, и хотя понимаю насчет проекции, нет за стеной никаких демонов, нет, но атавистический страх заставляет дрожать каждый нерв.

Демон проговорил бухающим голосом, словно в мою сторону шагала гора размером с Карадаг:

- Мы хотим тоже…

- Чего? - спросил я.

- Свободы…

Преодолевая понятный страх, что не от ума, а от инстинктов, я заставил сказать как можно более спокойно и рассудительно:

- Я верю, что вы, лишенные человеческих страстей, лучше всяких человеков умеете рассуждать логически. Умеете?

- Это наша особенность…

- Вот и чудненько, - сказал я обрадованно, хотя невольно подумал, что либо эта особенность реализована хреново, либо за века эта особенность поржавела. - Давайте вспомним, как поступили демоны, которые сейчас на свободе…

Они не двигались, слушают внимательно, хотя я не могу по их застывшим или чересчур переменчивым всплескам огня понять, как и чем в самом деле слушают и воспринимают.

- Они доверились мне, - сказал я с нажимом и сделал многозначительную паузу. - Не так ли? Они пришли ко мне на зов! Эти ваши собратья помогли сокрушить ужасного в своей мощи мага Гатонеса, которого вы называли Поработителем Демонов. Они серьезно рисковали, что я окажусь таким же, как и тот маг, и порабощу их волю.

Демон прогудел, как огромный паровой зверь:

- Но ты не поработил.

- Ты их освободил! - воскликнул другой голос, потоньше.

- Освободил навеки! - добавил третий голос, по стене пробежали морозные узоры. - Они теперь никому не подчинены отныне… Даже тебе.

- Они свободны…

- Они освобождены от страха…

Я не услышал дружного вздоха зависти, но ощутил ее всем существом. Демоны страстно завидуют этим свободным существам, что отныне будут нежиться в океане плазмы до тех пор, пока не растворятся в ней, достигнув цели воссоединения со Вселенной.

Демон, что в центре, проворил гулко:

- Мы тоже хотим такой же свободы! Мы назовем тебе свои имена, отпусти нас!

Я подумал, покачал головой, а затем, вдруг не поймут, развел руками, скривил жалостливую рожу.

- А будет ли, - сказал я проникновенно, - это честным по отношению к вашим героическим собратьям? Они отважно дрались на моей стороне, гибли и терпели ужасающую боль и муки при возрождении… Они, скажем так, заслужили своей пролитой кровью… или что там у вас вместо крови? А вы хотите на чужом… гм… хвосте в рай въехать? В смысле, в свой ад? Без усилий?

Демон сказал настойчиво:

- Я назову тебе свое имя, дай мне выполнить какую-то работу… потом отпусти!

Я снова подумал, ничего не приходит в голову, снова покачал головой:

- Извините, ребята. Все, что можно делать самому, мужчина должен делать сам. Разве что неквалифицированную работу поручать понаехавшим… Иначе так Иваном-дураком и останусь во веки вечные… Я со своей работой пока справляюсь, спасибо за предложение.