Галина Краснова - Связанные Страница 39

Дарелин

Выйдя из борделя, я так громко хлопнул дверью, что она потрескалась в трех местах. Но злость это мою не уняло. Что она себе позволяет? Ведет себя так, будто я для нее пустое место! И при этом обращается, как к хозяину! Да это же в принципе не возможно, хотя у нее получается.

В дверь проскользнул Шес и малявка. Она на меня даже не посмотрела! Величественно двинувшись в сторону дворца, она о чем-то напряженно размышляла, о чем свидетельствовали складочка на лбу и сведенные к переносице брови. И пока я смотрел на нее, злость куда-то ушла, оставив после себя сосущую пустоту и холод. Захотелось немедленно прижать человечку к себе, извиниться за все глупости и насладиться ее теплом. Ага, даст она мне это сделать, как же. В таком состоянии она только оттолкнет меня.

— Дарелин, с тобой все в порядке?

Во взгляде Шеса я улавливал беспокойство. Хотя, может, оно относилась к происшествию Владычицей. Влип. Бедняга, по полной. Мне его даже жаль. Эта эльфийка всегда отличалась… горячим темпераментом. Проще говоря, распутна, как мартовская кошка. Но стоит признать, что для нее идеальным вариантом бы стал любой из дроу. Их с детства учат быть неутомимыми любовниками, способными довести женщину до помешательства любым способом. Их учат угадывать тайные желания девушек, искать особо чувствительные места. Собственно, я тоже прошел эту школу, хотя ни разу и не использовал на практике. Я же не дроу — я не обязан доставлять другим удовольствие. Я лишь получаю его сам. Хотя с Женькой было бы забавно. Думаю, что хотел бы увидеть, как она извивается на простынях, не в силах бороться с наслаждением.

— Все нормально. Просто вместо отдыха поссорился с нашей малышкой и теперь она на меня дуется. Ладно, буду изображать верного и пылкого влюбленного, раз уж ты выбыл из рядов из этой игры.

Я говорил на иэ'тере, древнем языке дроу, чтобы Женька меня не поняла. С этими женщинами не поймешь, как себя надо вести. Обижаются на всякие пустяки. Дуры.

— Я еще не выбыл! Я ее люблю…

Я лишь усмехнулся. Шес сказал про любовь слишком неуверенным тоном. Скорей даже вопросительно.

— Да не любишь ты ее. Просто она первая из женщин отнеслась к тебе благосклонно, вот ты и вбил себе в голову, что любишь ее. Сколько раз вы ночевали в одной постели, но даже не целовались. Ты не испытываешь к ней влечения, ты просто хочешь ее оберегать и защищать. Так у людей относятся к друг другу друзья или родственники.

У людей… И у эфиров… Моя мать была эфиром полукровкой. Плод запретного союза сына Туманного рода и человечки. Я плохо ее помню, так как она умерла, когда мне было всего десять. Ее убили фанатики из Туманных во имя борьбы за чистоту крови. Тогда я поклялся, что уничтожу всех эфиров. Но я был слишком слаб и сам свою клятву сдержать бы не смог, но выход нашелся быстро. Я обратился к Тьме. И она мне дала силу в обмен на обещание отдать ей души всех Туманных. Четыре года я ждал чтобы выполнить свое обещание, тщательно подготавливаясь к мести. Я обучался в Гильдии Убийств у самых лучших наставников. А в четырнадцатый день рождения начал очищать мир от этих мерзких тварей. Сначала я убрал всех послов и их семей, вогнав их в панику и заставив собраться всех Туманных в одном месте — в горах Аэрис, на их родине. И моей тоже. Я, с бандой наемников принялся уничтожать деревни, собирая вокруг себя команду. В семнадцать я наткнулся на дроу. Тогда еще Тьма считала меня своим пасынком и помогла подчинить этот гордый народ. К восемнадцатилетию я выследил и убил последних из эфиров. Сделка была выполнена, клятва — сдержана. Я расстался с Тьмой без сожаления, но с трудом. Она не хотела отпускать меня, свою собственность. У меня ушли долгие годы на борьбу с ней, но победу я одержал, заплатив слишком высокую цену. Я стал жестоким ублюдком, не способным к нормальной жизни. Я стал Темным Властелином. Я отказался от Тьмы, но Свет меня не принял. Впрочем, как и я его. Я начал новую войну, портив Демиурга. Против собственного отца, который не был рядом со мной, когда был так нужен. Против отца, который дал маме умереть.

Я тряхнул головой, отгоняя дурные воспоминания. Шес, глубоко задумавшись над вопросами любви и нелюбви, чуть отстал от нас. Прекрасный шанс побыть наедине с Женькой. Я не упущу ее из-за какой-то глупой ссоры. Подбежав, я подхватил ее на руки и ослепительно улыбнулся, поймав ее испуганный и недоумевающий взгляд.

— Кончай на меня дуться, малышка. Признаю, был не прав, исправлюсь. Так что считай это извинениями и начинай улыбаться.

Она растерянно похлопала глазами.

— Господин?

— Знаешь, мелкая, я буду рад услышать от тебя подобное в постели.

Похабно улыбнувшись, я с радостью отметил, что Женька начинает «оттаивать». На шеках появился румянец, а в глазах раздражение и желание меня убить. Все лучше, чем холодное презрение и показное послушание.

— Мы никогда не окажемся в одной постели!

— Ой, только не провоцируй меня. Так и хочется доказать обратное!

Я рассмеялся над ее попытками отбиться от меня и изобразить гордость и неприступность. Глупенькая. И такая забавная.

— Поставь меня на землю! Немедленно!

Она даже губу закусила от гнева, став невероятно притягательной.

— Снова на «ты»? Даже не знаю, какие силы за это благодарить.

Я снова улыбнулся ей самой своей лучшей улыбкой, старательно отгоняя видения постельных сцен. Зря мы пошли в этот бордель — у меня же голод после семи сотен лет воздержания проявляется в полной мере!

— Ты… вы… ух, как я тебя ненавижу!

— Ага, я невыносим…

Женька смерила меня злобным взглядом.

— Не бывает невыносимых людей. Бывают узкие двери.

Вот ведь… зараза. Но при этом, милая и добрая. Если ее не бесить.

— И не думай, что между нами все по-прежнему! Я тебя боюсь… Ты опасен!

— Но только не для тебя, русалочка моя, мелированная.

Шес

Всю дорогу до дворца Дарелин нес Жени на руках, при этом постоянно ее донимая своими шуточками. Она злилась, била его своими кулачками его в грудь, царапалась и огрызалась, но при этом совсем забыла об их ссоре. Она забыла даже свой страх, который я почувствовал, когда скатился по лестнице в борделе. Интересно, что между ним произошло, что Темный Лорд себя ведет таким странным образом?

— Немедленно поставь меня! Я могу сама идти?

— А я помню, что ты рассказывала эльфятам сказку, в которой русалочке было больно делать даже один шаг. Я же забочусь о твоих ногах.

Я тоже помню эту сказку. Маленькие мальчики дроу слушали ее с раскрытыми ртами. Им такое отношение внове. Я понял, что мой народ не любит детей, особенно не девочек. Мы слишком эгоистичны. А Жени отнеслась к ним, как к чуду. Рассказывала сказки, угощала пирожными, учила играть в прятки и в «стражей и разбойников». Дети ее боготворили и чуть не плакали, когда она уезжала.