Дмитрий Казаков - Солнце цвета крови Страница 39

– Позвольте помочь вам. – Тихий голос прозвучал неожиданно, и Ивар едва не вздрогнул. Повернул голову и столкнулся с безмятежным взглядом ярко-синих, словно васильки, глаз.

Как самому младшему, Ивару досталось место с краю, и по правую руку от него разместился один из рыцарей. До сего момента молодой викинг не обращал на него внимания, и, как выяснилось, зря.

– В чем же? – спросил Ивар, изо всех сил стараясь, чтобы голос не выдал его смущения.

– При столь внимательном разглядывании, – рыцарь, довольно молодой, с вычеканенным на панцире гербом в виде когтей, понимающе улыбнулся, – вам будет интересным знать, кто есть кто в Камелоте. Мое имя – Увейн сын Уриенса, или же Увейн Рыцарь Льва.

– Ивар, сын Ивара, – слегка смущенно отозвался молодой викинг. – И мне на самом деле интересно, кто есть кто.

– Рядом с королем его супруга – прекрасная Гви-невра, – сердце Ивара чуть кольнуло, – и его советник – друид Мерлин. Прочие – двенадцать рыцарей, сидящих за Круглым столом.

– А кто вон тот белобрысый, что поглядывает на королеву, как мышь на сыр?

– Ланселот Озерный, – одними губами прошептал Увейн. – Первый боец королевства, но который, как предсказал Мерлин, нас всех погубит…

– А там кто? – И Ивар кивнул в сторону стола напротив, за которым в окружении воинов восседали две женщины с одинаково пронзительными серыми глазами и смоляными волосами без следов седины. Они не были молоды, но от статных, налитых фигур веяло сладострастием.

– Это, – губы Рыцаря Льва тронула тонкая усмешка, – Моргана и Моргауза, единоутробные сестры короля Артура. Обеим ведомо злое колдовство, и, кроме того, Моргана – моя мачеха.

– А… – начал было растерявшийся Ивар, но тут Арнвид закончил петь и был награжден дружным одобрительным гулом.

– Благодарю тебя, бард, – проговорил Артур. – Песня твоя согревает сердца и дарует веселье. Но в чем еще искусны мужчины северных стран, кроме пения?

– Во всем, – ответил Хаук, который, судя по порозовевшим щекам, был изрядно пьян.

– Отлично. – Хозяин Камелота улыбнулся, сверкнув белыми, как мрамор, зубами. – Не потешиться ли нам тогда воинскими состязаниями?

– Почему нет? – Конунг поднялся, стройный, широкоплечий, и тряхнул волосами. – С чего начнем?

– С поединка! – Ивар увидел, как чуть шевельнулся бывший до сих пор неподвижным старый Мерлин, как непонятная ярость исказила его почти мертвое доселе лицо. – Между лучшим нашим бойцом и лучшим вашим! Ланселот, ты готов?

– Как всегда по приказу моего государя. – Гибкий красавец склонил голову, и меч его, обнажившись, сверкнул отражением кровожадной ухмылки. – Ну что, выходи, кто не боится!

Вемунд заворчал, рука его потянулась к секире, покраснел от ярости Нерейд, даже на лице Кари обозначилось недоуменное выражение – как, нас обидели? Даже Ивар ощутил, как сердце застучало чаще, и сам испугался собственного желания выйти на бой…

– Тихо всем! – Окрик конунга хлестнул больнее плети. – Я сам!

Ослушаться приказа не посмел никто.

Викинг и рыцарь сошлись на пустом пространстве между столами, в чем-то очень похожие – светловолосые и стройные. Только Хаук был ощутимо шире в плечах, а Ланселот – моложе. Глаза рыцаря туманило предвкушение потехи, а конунг смотрел на мир двумя кружками светло-голубого льда, за которыми нельзя было прочесть ничего.

– До первой крови! – торжественно объявил Артур и опустил воздетую руку.

Зал наполнился звоном и лязгом. Лезвия превратились в размазанные полосы света, а сами бойцы – в стремительно пляшущие тени. Мгновение – и они вновь стоят друг напротив друга, тяжело дыша, а по лицам, покрасневшим от напряжения, стекают густые, точно свечное сало, капельки пота…

Еще миг – и они схлестнулись вновь. Замелькали клинки, словно хищные рыбы, мчащиеся в толще вод. Атака следовала за атакой без перерыва, никто не мог взять верх, и Ивар ощутил, как от напряжения закусил губу, ожидая развязки…

– Прекратить! – Голос короля подобно колоколу прокатился по залу, заставив поединщиков замереть. – Мы видим, что искусство ваше одинаково, а жизнь любого из вас равно дорога нашему сердцу… Объявляем ничью!

Хаук поклонился противнику с тем же непроницаемым выражением лица, с каким он и начал бой, а вот лицо Ланселота пылало. Алые пятна досады расплылись по его щекам, губы рыцаря тряслись, а поклон вышел неловким. Не привык первый боец Камелота завершать поединок без победы…

Артур тем временем объявил состязание в кулачном бое. На свободное место выбрался чудовищно толстый, невесть каким образом втиснутый в доспехи рыцарь с окладистой черной бородой. Рожа его шириной превосходила котел, а в пузо можно было поместить бочку. В поклоне, который он отвесил королю, было мало смирения.

– Балин Свирепый, – почти выплюнул Увейн Ивару в ухо. – Ударом кулака сшибает медведя. Нелегко придется тому, кто выйдет с вашей стороны.

Но даже Рыцарь Льва примолк, когда напротив Балина встал Кари Ленивый. Он был на голову выше противника и не уступал тому в ширине плеч. Обитатели Камелота разразились бурей приветственных восклицаний, послышались восхищенные ахи женщин, одна из двух сестер короля плотоядно облизала губы широким красным языком.

– Бить по очереди, закрываться и уходить от ударов нельзя! – объявил Артур правила поединка. – Тот, кто первым не устоит на ногах, – проиграет!

– Первый удар я отдаю гостю! – пробурчал Балин презрительно.

Кари пожал плечами и тут же ударил. Кулак его, похожий на бугристый булыжник, с треском саданул Свирепого в лоб. Того подбросило над полом, точно пушинку. Еще мгновение – и Балин Свирепый рухнул под ноги пирующим. Загрохотали доспехи.

Чернобородый рыцарь попытался подняться, но руки его подламывались, и со слабым стоном он растянулся на полу.

– Наша победа! – взревел Вемунд, потрясая кулаками. За ним завопили прочие викинги. Ивар с облегчением вздохнул и опустошил полный кубок пива. В голове слегка загудело.

– А не посостязаться ли нам в благородном искусстве питья? – Предложение Арнвида змейкой проскользнуло сквозь вал криков и восклицаний, бушующих в пиршественном зале, и услышал его почти каждый.

– Отчего же нет, – согласился Артур, чье лицо после поражения королевского поединщика было белым, как птичий помет. – Кэй!

Арнвид и его курчавый противник были усажены за специально принесенный стол. Двое дюжих слуг, пыхтя и отдуваясь, взгромоздили на него полную бочку пива. Состязающиеся по очереди наполняли почти ведерные чаши и, произнося здравицу, опрокидывали их в себя. Поначалу все шло гладко.

– За здоровье короля! – И рыцарь Кэй лихо утирает с губ белую пену, похожую на морскую.