Дмитрий Емец - Огненные врата Страница 39

Недалеко от них, на верхней багажной полке, лежал безногий суккуб одной из последних удешевленных моделей. Суккуб ловил мужчин на симпатичную блондинку. Блондинка была глупа исключительно и очень естественно. По этой причине клевало хорошо.

Остановок у экспресса почти не было. Он разогнался, застучал и, смазывая гаражи и деревья, замедлился только за Вербилками, где железнодорожная ветка давала резкий крен.

Чимоданов достал двухлитровую бутылку с пивом и принялся угощаться, изредка откусывая от бутерброда, который представлял собой разрезанный вдоль хлебный батон с вложенной в него колбасой.

По составу ходил молодой патрульный. Лицо у него было охотящееся. Он высматривал пивняков с бутылками и, выводя по одному в тамбур, штрафовал их. Чимоданова он тоже вывел. Тот вышел и надолго застрял. Мошкин минут пятнадцать мялся, набираясь отваги, потом отправился выручать друга. Но когда вышел в тамбур, увидел, что Чимоданов с патрульным слушают вместе музыку по сотовому телефону и патрульный отхлебывает пиво из чимодановской бутылки.

– А-а! – заорал Чимоданов, глазки которого давно смотрели по скрещивающейся траектории. – Зырь, кто пришел! Паш, дай свой пистолет! Я в него бабахну!

Патрульный пистолета не дал. Едва только появился Мошкин, он вновь сделался «при исполнении».

– Табельное оружие. Не положено! – сказал он и, твердо ступая, ушел в соседний вагон.

Через два часа, считая от Савеловского вокзала, экспресс остановился на станции «Большая Волга». Мошкин выскочил первым, однако никакой Волги – ни большой, ни маленькой – не увидел и очень огорчился. Девушка Катя громко фыркнула, оповещая невидимую Волгу о своем присутствии. Вежливый Арсений помог выйти из вагона старушке, которая так вцепилась в сумку с колесиками, точно опасалась, что ее сейчас вырвут и убегут. За старушкой, низко наклонив голову, вышел юноша, быстро скользнувший в толпу и растворившийся, а за ним – гибкий и ловкий человечек непонятных лет и смазанной внешности. Мягким пальцем он ткнул Арсения в грудь и пакостным голосом произнес: «Хихикс!»

Арсений ошалело заморгал и моргал до тех пор, пока его нетерпеливо не окликнула Вихрова. Чимоданов уже перешел рельсы и двигался вдоль шоссе, кренясь под тяжестью рюкзака. В Петруччо было столько яростного напора, что длинноногий Мошкин едва успевал за ним вместе со своей Катей, которая висла на нем, как ядро на каторжнике.

Рюкзак не убил в Чимоданове общительности. По дороге он жаловался, что по Москве ходить стало противно. Везде куча рекламы, и на каждой обязательно девушка! Причем девушка занимает все пространство рекламного щита, а где-то совсем сбоку притулился телефон, плеер или что-нибудь другое.

– А если мне не нужна эта девица? Если мне интереснее узнать емкость батареи? – возмущался Чимоданов.

Через четверть часа вдоль бесконечных камышей они вышли к парому и долго стояли, дожидаясь, пока наскребется девять машин. Именно столько вмещал паром. Переправа одного человека стоила десять рублей. Мощная женщина собирала деньги, откручивая от рулона билетики. Катя никак не могла успокоиться.

– Чего так дешево? Это разве деньги?

Чимоданов сунул заскорузлый палец себе в нос, выковыривая из него бабьи глупости.

– Слышь! Хватит москвичку из себя корчить! Сильно богатая – за меня заплати.

Платить за Чимоданова Катя принципиально отказалась и несколько минут праведно негодовала. Мошкин попытался разрядить обстановку и с наигранной наивностью спросил:

– Это Волга?

Петруччо подумал, куда ему плюнуть, и плюнул в воду. Множество мальков кинулось к плевку, но обнаружив, что обознались и обеда не предвидится, разбежались в разные стороны.

– Какая, в хлам, Волга? Канал тут. Зэки копали. А Волга там! – Чимоданов кивнул в угадывающееся расширение водного пространства.

Дернув веревку, контролерша подняла на шесте треугольный знак. Зачихал мотор. Мошкин смотрел на канаты, которые, поднявшись из воды, тянули паром. На канатах висели лохмотья водорослей.

– Эй, Типограф Типографыч! Замечтался? – задиристо окликнул его Чимоданов.

– Сам ты Типограф! Он Полиграф! – поправила Ната.

– А если Полиграф Типографыч? – предложил компромисс Чимоданов.

Шипя Евгеше: «Не позволяй себя оскорблять!» – Катя раздраженно шагнула к Петруччо, и честь и достоинство Мошкина оказались под надежной защитой.

Паром остановился, и все повалили на берег, опережая выезжающие машины. Идя вдоль канала, они миновали водные ворота и оказались на насыпи. Чимоданов перекрикивался с другими рыбаками, которых было тут немало, и искал место для палатки. За считаные минуты он задубел и носками, и майкой, и душой. Вихрова, напротив, ухитрилась и здесь остаться собой. Она брезгливо уселась на пенек и повыше задрала ноги, чтобы иметь поменьше контакта с родной землей.

Евгеша всему удивлялся. Долго стоял у большого, до пояса, муравейника и восклицал:

– Это же муравьи, да? Настоящие живые муравьи и всего в двух часах от Москвы! Это же они саранчу тащат? А куда они ее несут? Через муравейник переносят, чтобы она ничего не повредила, да? Ой, умницы какие!

Чимоданов не выдержал такого умиления. Сунул руку в муравейник, подержал секунд пять, вытащил, облепленную муравьями, и стал с наслаждением обсасывать.

– Попробуй! Кишленько! – предложил он Евгеше.

Тот отказался.

– Ну и напрасняк! Лопай, пока угощают! Смотри: крупные какие! А вот рыбу ловить на них нельзя! Поймают, акт накатают. За каждого сто рублей штрафа! И ведь не поленится, собака страшная, толстым пальцем в банке передавить и по штукам посчитать! – Чимоданов проглотил последнего муравья живым и ловко накрутил верхушку на переносной газовый баллон.

Связываться с костром Петруччо было лень. Это отвлекало от рыбалки. Арсений с котелком был послан к каналу за водой. Когда вода закипела, Катя решила продемонстрировать всем, как сильно она заботится о Евгеше.

– Любимый!.. Эй, я к тебе обращаюсь!.. Чего ты хочешь? – спросила Катя нетерпеливо.

Задремавший у дерева Мошкин вздрогнул и по ее грозовому лицу понял, что должен срочно что-то захотеть.

– Кофе, да? – спросил он испуганно.

– Кофе пить вредно! Ты будешь пить чай!

Мошкин расхотел кофе и захотел чай.

– Хотя, конечно, и кофе можно. Раз в неделю – не смертельно! – продолжала размышлять Катя.

Мошкин снова захотел кофе.

– Но его у нас нет. Только зеленый чай! – закончила Катя.

Евгеша приуныл. Зеленый чай он ненавидел до тошноты, однако спорить было бесполезно. Катя знала его вкусы лучше. Единственный способ не отравиться зеленым чаем был заесть его булкой. Его Мошкин и избрал.