Юрий Никитин - Лоенгрин, рыцарь Лебедя Страница 39

- Я готов принести любую присягу, - начал говорить сэр Джонатан, однако Лоенгрин прервал резко:

- Нет! Поздно. Вы изгоняетесь из Брабанта навечно. Если кто-то вздумает вернуться тайно или явно, это будет нарушением моего приказа, и будет убит на месте без дополнительного суда и выяснения причин.

Барон Орсенкнефт остался на коленях, оглушенный приговором, все еще надеялся, что Лоенгрин передаст ему титул брата, как это обычно делалось, и вручит замок и земли, согласно давно заведенному ритуалу.

Лоенгрин кинул в его сторону воинам.

- Это вот... убрать!.. Выбросить за ворота.

К барону подбежали его сыновья, подхватили под руки и повели к выходу, а воины с обнаженными мечами шли следом.

Лоенгрин повернулся к Шатерхэнду:

- Сэр Шатерхэнд! Надеюсь, ваша рана не помешает вам преклонить колено перед своим сюзереном?

Шатерхэнд ответил с настороженным изумлением:

- Нет, ваша светлость...

- Тогда на колени!

Голос прозвучал так жестко и повелительно, что Шатерхэнд бездумно опустился на колено и преклонил голову.

- Сэр Шатерхэнд, - произнес Лоенгрин ясным голосом, - вы готовились вступиться за честь дочери герцога Готвальда Эльзы против графа Тельрамунда, что делает вам честь и говорит о вас больше, чем даже подвиги в бою.

Шатерхэнд пробормотал:

- Ваша светлость...

- Не перебивайте, - велел Лоенгрин. - Вы не победили бы Тельрамунда, и это знали, но вы не могли видеть, как торжествует несправедливость!.. Потому я не вижу более достойного хозяина для этой крепости и этих земель, сэр Шатерхэнд, чем вы!.. Вручаю вам виконтство лорда Хейла, а с ним и право владеть и распоряжаться крепостью, людьми, землями, имуществом и всем, что здесь находится!

За его спиной охнули, потом послышались довольные голоса. Лоенгрин кивнул, взгляд его сказал, что он с этим закончил, и рыцарь Лебедя вышел из зала стремительной походкой молодого и сильного воина.

Сэр Диттер сказал одобрительно:

- Молодой герцог жесток. Давно так не поступали с лордами. Хотя земли вроде бы каждый раз отбираются, а затем жалуются, но это уже просто ритуал, а на самом деле когда-то пожалованное на время стало наследственным.

- Лоенгрин поступил резко, - согласился Шатерхэнд. - Новая метла метет чище? Во всяком случае, неплохо бы в самом деле отбирать у некоторых земли...

Перигейл поморщился.

- Такое чревато потрясениями!

- Не у всех отбирать, - напомнил Шатерхэнд, - я сказал, у некоторых.

- Но начать отбирать у некоторых, - сказал Перигейл, - и другие забеспокоятся. С Хейлом все-таки ясно, поднял откровенный мятеж, отказался подчиняться и надеялся отсидеться за могучей стеной. Он наказан, это все понимают. И если у кого-то и проскальзывали подобные мыслишки, то сейчас каждый будет уверять герцога в преданности. Искренне или притворно, уже неважно. Главное - мир и безопасность во всем герцогстве.

На обратном пути даже кони ступают красиво и уверенно, голоса воинов звучат бодро, солнце сурово и ярко играет бликами на выпуклых частях доспехов.

Лоенгрин, как и положено, во главе, за ним знаменоносец красиво держит подрагивающее под напором ветра древко, полотнище развевается победно, рыцари выглядят не просто довольными, а счастливыми, сэра Шатерхэнда все еще поздравляют, хлопают по плечам, Лоенгрин догадывается по металлическому звону.

Сэр Перигейл догнал молодого герцога, даже донельзя довольный, сказал с широкой улыбкой:

- Как вы сумели убить одним камнем двух зайцев, ваша светлость! И противника убрали быстро и жестоко, и сэр Шатерхэнд будет вам верен, как никто больше... Да и другие рыцари увидят, что ваши приказы лучше выполнять, чем им противиться.

Лоенгрин тяжело вздохнул.

- А у меня кошки скребут, что я поступил так жестоко... Но они сами напросились, я действовал так, как был вынужден! Не понимаю... почему люди грязные и грубые чувствуют свое преимущество над чистыми и вежливыми? Да еще и этим похваляются?

- Может быть, они сильнее? - предположил сэр Перигейл.

Лоенгрин покачал головой.

- Нет. Даже самые слабые на этой грешной земле стараются выглядеть свирепыми и наглыми, они смеются нарочито грубыми голосами, растопыривают локти, чтобы казаться больше и страшнее, смотрят нахально и вызывающе...

Сэр Перигейл взглянул на него с неловкостью.

- М-да, интересные вопросы вы задаете, ваша светлость...

- Чем же?

- Я их тоже задавал, - сообщил Перигейл. - Когда мне было семь лет. С тех пор я повзрослел, а вот у вас так и осталась... такая же чистая душа, как у ребенка. Даже не знаю, хорошо ли это?

Лоенгрин сказал с неуверенностью в голосе:

- Наверное, хорошо...

Сэр Перигейл проговорил с сомнением:

- А я вот не знаю.

- Почему?

Он сдвинул плечами.

- Не с детьми рядом живем, а со взрослыми. А те бывают всякими... Будешь с ними чист, как ребенок, мигом всего обдерут, да еще и дураком выставят.

Глава 6

На въезде в замок им устроили триумфальную встречу, всех забрасывали цветами, молодые девушки выбежали навстречу и целовали рыцарей, поздравляя с победой, а когда узнали про удачу сэра Шатерхэнда, что в одночасье стал виконтом и получил огромную крепость во владение вместе с большим наделом земли, от воплей радости зазвенел весь замок. «Все-таки Шатерхэнда любят, - еще раз подумал Лоенгрин, - я все правильно сделал, хватит себя винить...»

Вечером он поднялся на башню, там воздух свежее, всегда ветерок, и лучше думается, когда перед глазами такая ширь, хотя и по большей части просто дремучий мрачный лес, а справа Шельда, по которой он приплыл, но судоходной ему еще предстоит ее сделать...

Эльза тихохонько подошла сзади, хотела сесть к нему на колени, но не решилась, придвинула кресло и опустилась в него так красиво, что он растроганно улыбнулся.

- Мой господин...

- Эльза, - ответил он ласково.

Она робко взяла его за руку, переплела тонкие пальчики с твердыми, словно он все еще в стальной перчатке, пальцами.

- О чем задумались, мой господин?

- Да так, - произнес Лоенгрин медленно, - пустяки, все о хозяйстве. Эльза, как я слышал, у герцога Готвальда было двое детей. Ты, моя прекраснейшая Эльза, и твой малолетний брат Готфрид... Я ничего не напутал?

Она ответила печально:

- Нет. Ему было только семь лет.

- И где он?

- Никто не знает, - прошептала она.

- А как он исчез?

Ее прекрасные чистые глаза наполнились слезами, а голос задрожал и начал прерываться:

- Никто не знает. Никто не видел. Чужих в замке не было. А те, что были, - это наши вассалы, известные рыцари...

Он попросил:

- Ты можешь рассказать подробнее?