Майкл Муркок - Город Зверя. Хроника Кейна Страница 39

Это был, как мы думаем, Марс далекого прошлого, Марс, процветавший задолго до того, как туда ступила нога человека, Маре странных обычаев, красок, пейзажей, животных. Марс, на котором воюющие народы пользовались в своей борьбе оружием и техникой, доставшимися им от некогда могущественной цивилизации. Марс, на котором Майкл Кейн чувствовал себя как дома. Искусно владея мечом, он мог сражаться на равных с самыми лучшими воинами Красной планеты. Романтик, задыхающийся от скуки и однообразия своего земного существования, он был счастлив тем, как судьба распорядилась его жизнью.

Но эта же судьба — на сей раз в образе его коллег по лаборатории — вернула его на Землю, в настоящее, как раз тогда, когда он собирался жениться на своей возлюбленной с Марса. В лаборатории в Чикаго устранили неполадки в трансляторе вещества и перенесли Кейна обратно. Еще секунду назад он спал в своей постели на Марсе, — и вот он уже смотрит в улыбающиеся лица коллег, гордых от того, что, по их мнению, спасли ему жизнь.

Ни один человек не поверил ему, когда он рассказал о своем путешествии. Этому блестящему ученому не поверили, когда он пытался убедить окружающих, что он действительно был на Марсе — Марсе, существовавшем миллионы лет назад! Его не подпускали к собственному изобретению, ему предоставили «бессрочный отпуск». В отчаянии от того, что ему не суждено было вновь увидеть свою любимую, Майкл Кейн стал путешествовать по миру — совершенно бесцельно, так как думал он при этом только об одном — о Вашу, о той планете, которую мы, земляне, называем Марсом.

Мы с ним встретились случайно в маленьком кафе на французском Средиземноморье. Он мне все рассказал, и я решил помочь ему построить собственный транслятор вещества, похожий на тот, который был у него в лаборатории в Чикаго, чтобы, если повезет, он смог вернуться на Марс.

И теперь этот аппарат был почти готов!

— У нас должно получиться! — Майкл Кейн повторил эту фразу тихо, словно про себя, продолжая работать с мрачной решимостью и сосредоточенностью.

Он рисковал жизнью. А если нас постигнет неудача? Возможно, во время первого опыта, он оказался на Марсе случайно? У него были весьма зыбкие доказательства в поддержку своей версии о том, что та конечная точка его путешествия сквозь пространство и время, в которую он попал, была обусловлена специальной настройкой аппарата. Я постоянно напоминал ему об этом — даже если аппарат будет работать, у нас был один шанс из ста, а может, из тысячи, что Майкл Кейн снова попадет на Марс. Но даже если он попадет туда, где гарантия, что окажется он в том же промежутке времени, в котором был раньше.

Он продолжал настаивать на своей теории, основанной больше на том, во что ему очень хотелось верить, чем на реальных фактах. И с этой отчаянной верой он трудился, напрягая все силы: все получится, повторял он, если он правильно рассчитает время года, день и географические координаты.

Он выбрал местечко недалеко от города Сэлзбери, которое, по его мнению, подходило как нельзя лучше. А самым удачным временем будет половина двенадцатого ночи завтра. Поэтому мы так спешили.

Что касается приборов, я был уверен, что все в порядке. Не буду вас обманывать, конечно, я в них ничего не понимал, но я верил в характер Майкла Кейна и его репутацию физика.

Наконец он оторвался от прибора, в котором возился, и взглянул на меня. Хотя я хорошо знал его, я никак не мог привыкнуть к сочетанию тоски и огня в его глазах.

— Ну, вот и все, — сказал он. — Больше ничего не сделать. Остается только перевезти транслятор на место. Энергетический блок готов?

— Да, — ответил я, имея в виду передвижную динамо-машину, которую мы собирались использовать для того, чтобы снабдить энергией наш транслятор. — Позвонить в бюро?

Он сжал губы и нахмурился. Спрыгнув с сидения на пол, он посмотрел вверх — на творение своего интеллекта, и напряжение прошло. Казалось, он был доволен.

— Да, лучше позвони сейчас, чем утром.

Я поднялся наверх и позвонил в бюро по найму, которое должно было прислать нам рабочих для того, чтобы перевезти аппарат из моего дома на выбранное нами место. Рабочие будут у моих дверей рано утром, уверили меня в бюро.

Когда я вернулся, Майкл Кейн сидел в кресле и дремал.

— Эй, старик, — сказал я, — тебе лучше сейчас отдохнуть, а то завтра у тебя не будет сил, а ты должен быть в форме.

Он молча кивнул. Я помог ему добраться до кровати и потом отправился в свою комнату.

Наутро приехали рабочие. Майкл Кейн придирчиво следил за тем, как они выносили транслятор и грузили его в свой фургон.

Мы отправились в Сэлзбери. Я сидел за рулем грузовика, к которому был прикреплен агрегат, называемый Майклом Кейном энергетическим блоком. Выбранная нами площадка для опыта была недалеко от Стоунхенджа, этого старинного сооружения из огромных каменных блоков, которое считается древнейшей астрономической обсерваторией. На фоне бледного утреннего неба гигантские колонны выделялись особенно величественно.

Мы привезли с собой и с помощью рабочих установили большую палатку, чтобы укрыть аппарат от непогоды и от любопытных взглядов. После того, как рабочие помогли нам, они уехали, получив от нас распоряжение вернуться со своим фургоном утром.

Ну это был и денек! Ветер рвал холст палатки, угрожая повалить ее на землю, но Кейн и я трудились не покладая рук: мы собрали ваш аппарат и провели несколько контрольных проверок, чтобы убедиться, что он работает. На это ушел почти весь день, и когда я отправился включить динамо-машину, чтобы проверить транслятор, уже опускалась ночь.

Время шло, и лицо Майкла Кейна становилось все более решительным и суровым. Он был целиком сосредоточен на предстоящей передаче и постоянно напоминал мне, что я должен буду сделать. Я и так все хорошо помнил — нужно было лишь проверить, как работают некоторые приборы, и нажать на некоторые кнопки.

Было почти половина двенадцатого, когда я вышел из палатки. Дул порывистый ветер, небо покрывали рваные облака, из-за них выглядывала луна, необыкновенно яркая и круглая. Ночь была какой-то тревожной. Это была ночь ожидания чуда.

Я немного постоял на улице, покурил. Поеживаясь от прохладного ночного воздуха и еще плотнее закутываясь в плащ, я подумал, что мой мозг от напряжения последних недель словно оцепенел. А сейчас, когда опыт должен был вот-вот начаться, я вдруг испугался — за Кейна. Если ничего не получится, он потеряет если не жизнь, то надежду на счастье. А потеряв надежду, он перестанет быть тем Майклом Кейном, которым я так восхищался.

Из палатки раздался его голос. Он звал меня.