Ричард Адамс - Чумные псы Страница 39

– Только, слышь, смотрите, чтоб оччынъ скоро. Некоторым, слышь, деньгами бросаться не приходится, а ярки, они нас и кормят…

Мистер Пауэлл все-таки рискнул перейти в контратаку.

– Мистер Уильямсон, а вы, или кто-нибудь еще, видели этих собак?

– Видели бы, так тут же бы и порешили, и грить не о чем. Ваши собаки в ошейниках?

– Да, из зеленого пластика, с номерами.

– Ладно, тогда, слышь, позвоните, как узнаете, да? Деннис продиктовал свой номер телефона, еще раз выразил надежду, что его не заставят ждать, и повесил трубку. Мистер Пауэлл с упавшим сердцем отправился просить аудиенции у доктора Бойкота.

– Ы-ых, дела плоховаты, – проговорил лис. – Ходят тут, выглядывают, того гляди, нас сыщут. А нам все одно убивать надо, вот что, а то раз – и в темноту, верно дело. Только без глупостей, как тот раз. – Лис явно разговорился. – Глянь хоть на меня. Хитрей не сыщешь. Я родился-то далёко, аж за Крестовым холмом, где только не бывал, так уж уму-разуму и поднабрался.

– Хитрой ты, верно дело, – сказал Шустрик, с удовольствием катаясь по мелкому щебню, дабы почесать спину. – Я никогда и не говорил, что ты, ну… как это… сглупимши.

– Другой раз в том же месте никогда не убивай, и никогда не убивай ближе как две мили от своей лёжки. И никого к ей за собой не приводи. Уж сколько лисов жахнули в темноту, потому как бросали перья да кости округ своей лёжки.

– Ишь-вишь, вона как! – лениво пробормотал Шустрик. – А что, лис, неплохо у меня получается?

– Мы эту ночь будем охотиться у Рябинова ручья, – продолжал лис, пропустив слова Шустрика мимо ушей. – Фермеры уж тушу, небось, сыскали, так нам теперь ухо востро держать. Потому потом на Лонгдейл, а то Эшдейл, миль десять, всё-то не плачу, не хнычу, хватаю добычу.

– Я готов, – сказал Раф. – Я сделаю все, как ты говоришь, главное, чтобы добыча была.

– Ежели кто станет говорить, что я не умная голова, так мы все ж пока живые, да и сытые.

– Ты можешь вступить в наш клуб, – сказал Шустрик. – «Клуб Оставшихся в Живых», прием ограничен, только три члена, включая тебя. И один из них сумасшедший.

– Это шутка Кифа. Он что-то в ней видел, а я нет, – сказал Раф. – Что еще за клуб-то?

– Понимаешь, это когда собаки держатся вместе – бегают по улицам и мочатся на стены, ходят за суками, вместе дерутся и стоят друг за друга.

– Я никогда так не делал, – произнес Раф задумчиво. – А звучит совсем неплохо.

– Помнишь, когда Кифа увели, все мы залаяли и пели его песню?

– Как же, помню! Гав-гав, уа! Эта, что ли?

– Эта самая. Если не забыл, тогда запевай!

И вот во мраке пещеры два пса задрали морды и завели песнь Кифа, которую этот веселый и грубоватый беспородный пес перед своей смертью от электрошока оставил после себя Центру как протест, ничуть не менее решительный оттого, что песня эта осталась непонятной доктору Бойкоту и старику Тайсону, и даже, представьте себе, Комитету охраны здоровья. Вскоре к собачьим голосам присоединился и тонкий, скрипучий голос лиса.

Однажды пес пришел к нам в блок,(Гав-гав, уа!)Он имени назвать не мог.(Гав-гав! Гав-гав, уа!)Не нюхал местных он чудес,Хвостом виляя, на смерть лез.(Гав-гав! У белохалатников все вылетим в трубу!)

Сказал белохалатник: «Вот(Гав-гав, уа!)Сегодня вспорем сей живот.(Гав-гав! Гав-гав, уа!)Трудов обслуги только жалко –Останки выбросим на свалку!»(Гав-гав! У белохалатников все вылетим в трубу!)

Вот на стекляшке пес распят.(Гав-гав, уа!)О как его кишки смердят!(Гав-гав! Гав-гав, уа!)Текут по полу – хохочи! –Дерьма потоки и мочи!(Гав-гав! У белохалатников все вылетим в трубу!)

Кто соберет его сейчас?(Гав-гав, уа!)В бутылке ухо, в плошке глаз,(Гав-гав! Гав-гав, уа!)В пробирке член, и, кажется,Лишился вовсе он яйца!(Гав-гав! У белохалатников все вылетим в трубу!)

Не надо плакать, не хочу –(Гав-гав, уа!)Я тучкой розовой взлечу,(Гав-гав! Гав-гав, уа!)И лапу задеру свою,И в морду им пущу струю!(Гав-гав! У белохалатников все вылетим в трубу!)

Киф эту песню сочинил –(Гав-гав, уа!)И ничего, что мало жил,(Гав-гав! Гав-гав, уа!)Веселый нравом и не злой,Без сожаленья стал золой.(Гав-гав! У белохалатников все вылетим в трубу!)

– Эх, старина Киф, он плохо кончил. Будь он теперь с нами…

– Была охота, – проворчал Раф.

– А вот будь он теперь с нами, я знаю, что он сказал бы. Он бы спросил, какой нам прок так долго бегать.

– Долго бегать? – удивился Раф. – Тебе уже надоело?

– А и впрямь, сколько это может продолжаться, то есть долго ли мы будем бегать по этому опустошенному людьми месту, убивая кур и прочих животных и прячась от ружей? Чем мы кончим? То есть что с нами в конце концов будет?

– То же, что и с лисом.

– Угу, приятель, ты сперва ночь до утра доживи…

– Но, Раф, ведь рано или поздно они достанут нас. Надо нам подумать, как выбираться отсюда. И ты прекрасно знаешь, что путь у нас один: нам надо отыскать людей, а потом… ну, все, как я тебе уже говорил. – Шустрик почесал лапой свою дырявую голову. – Молочник, рододендроны, бумажки… линолеум тоже недурно пахнет… а еще такая коробочка, все позванивала, динь-динь, а я от этого выл и удирал в сад – там кошки, кошки – лови, хватай, гав-гав!

– Что это ты несешь? Шустрик умолк.

– Не помню, – удрученно сказал он, помолчав. – Раф, нам надо найти каких-нибудь людей. Это единственный выход.

– Ты же не хотел пускать меня к ним прошлой ночью.

– Так ты же собрался действовать неправильно. Ты бы всех нас погубил.

– Хороший ты пес, Шустрик, да и времена для тебя настали тяжелые. Не хочу я с тобой ссориться. Нет для меня подходящих людей, это ясно как день. А той ночью я был сам не свой.

– Да нет же, был один хороший человек, – не унимался Шустрик.

– Свихнувшись, приятель? – вставил лис. – Ври больше! Хороший человек? Скажи еще – мягкий камень, сухая вода…

– И то правда, был такой человек, только очень давно, – сокрушенно сказал Раф. – Моя мама рассказывала мне эту историю, когда я лежал в корзинке. Это, собственно, все, что она успела мне рассказать. Но потом этот человек тоже сбился с пути, а другого такого не будет. Да ты, наверное, знаешь эту историю.

– Что за история, Раф? Я не знаю.

– Да ну? Моя мама говорила, что это каждая собака знает. Неужто мне известно нечто, чего ты не знаешь?

Шустрик повернулся на другой бок, под ним зашуршали камешки.

– А ты, лис, слыхал эту историю?

– Не… А так оно ж, небось, любопытно. Давай рассказывай, приятель.

– Мама рассказывала… – Тут Раф запнулся. – Короче, она часто говорила, что на небе живет большой пес и, мол, весь он состоит из звезд. Она говорила, что я могу увидеть его, правда, я не знал, где искать, да и как учуешь его? Но иногда можно слышать, как он лает и рычит в тучах, значит, он где-то там. Так вот именно ему, этому самому псу, когда-то очень давно пришла в голову великая мысль сотворить животных и птиц – всех-всех-всех! Наверное, ему доставляло огромное удовольствие выдумывать их. Ну так вот, со слов моей мамы, когда он придумал всех, ему надо было их куда-то девать, и поэтому он сотворил землю: деревья – для птиц, мостовые, сады, столбы и парки – для собак, подземные норы – для крыс и мышей, а дома – для кошек. И поместил он рыбу в воду, а насекомых на цветы и в траву, ну и так далее. Тонкая работа! Стоит лишь подивиться тому, как это все устроено. И я вот думаю, что этот звездный пес…