Владимир Журавлев - Дорога на яйлу Страница 39

– Людей не исправить! – выкрикнул кто-то из-за спин. – Нет такого средства!

– Почему нет? – искренне удивился Санниэре. – Есть. Вот сложу курган из голов почитателей зверства…

– Да кто ты такой?! – возмутились разные голоса.

– Человек, – пожал плечами Санниэре. – Я – Аркан Имангали, степной певец. Я – Кыррабалта Черный Топор, простой корчевщик с окраины империи…

Конь, почуяв злобу всадника, крутнулся и встал на дыбы. Асиа недоверчиво уставилась на подростка. Над его головой медленно разгоралось сияние – и текуче охватывало тонкую фигуру…

– А ныне я –берхь из последней крепи Кыррабалты! – загремело над яйлой. – Я – Санниэре, сын бога! И сила моя – в побратимах! Несокрушимая сила!

В звенящей тишине мерно простучали копыта огромного любеевского тяжеловоза. Верблюд присоединился к Санниэре. И два десятка гномов – за ним следом. И сбоку – зачарованная невиданным зрелищем Асиа. И морские пехотинцы за ее спиной. И донельзя гордая Ясная Луна встала рядом с нежданным мужем. И конники Туолам, тронув коней, выстроились в ряд. Такое маленькое – и такое грозное войско.

– Мы не против эльфов идем – против зверства в человечестве, – внятно сказал Санниэре. – Это и есть истинная цель похода. Побратимы – в путь! Время не ждет.

И осторожно проверил, на месте ли волосы. Так и сгореть можно! Вот что из его мыслей исполняющая система восприняла – и выполнила – непонятно как? Живая бомба, блин, обезьяна с гранатой… Асиа и то испугалась.

К ночи их догнали сильно убавившие в числе степняки. Невысокий воин приложил руку к груди:

– Я новый мастер-джабек клана Кара-баш! Прими нашу службу, сын бога!

За ним подъехали и представились остальные джабеки – почти все из незнакомых.

– А где старые джабеки? – поинтересовалась Асиа.

– А курган из их голов сложили.

Асиа поперхнулась и не нашлась, что сказать. Только поискала взглядом своих Ит-Тырков. Нашла их, необычно тихих и задумчивых, и немного успокоилась.

Ночевать остановились в излучине полноводной реки – когда-то там проходил древний тракт к городам ахархо. И уже в полной темноте к костру Санниэре выбрел усталый конь. Надия сползла с седла, подошла, стараясь ставить ноги пошире, и протянула Санниэре его сумку.

– В степи нашли, – пояснила йоха. – Там Знобинька тебе еды положила. Она и сама бы приехала, да бок еще болит.

Юная степнячка выглянула из-за спины мужа.

– Кто это? – сонно поинтересовалась она.

Санниэре в затруднении замялся.

– Он столько раз мне жизнь спасал, что по вашим законам, наверно, уже жена ему, – вздохнула Надия и присела к костру.

– Да? Тогда привет, сестра. Спать хочешь? Иди сюда. Тут место есть. Верно, Эре?

Он кивнул и задумчиво посмотрел в ночную степь.

Но Яха так и не появилась.

Володя, леди Совершенство – и ее сынок…

Так получилось, что появление в классе идеальной учительницы Володя проспал. А что такого? Технически несложно: подпираешь задумчиво склоненную голову ладонью, так, чтоб глаз не было видно, и в аут. Ну, а такие досадные мелочи, как наличие педагога в классе, его давно не волновали. Тем более что Нинель Сергеевна была своим человеком, сама была причастна к недосыпанию и потому лишь мимолетно усмехалась, проходя мимо классного смутьяна.

Она, конечно, усмехалась – но великий двоечник, до сих пор пишущий «ушёл» через «о», сумел поразить ее прошедшей ночью в очередной раз. Что на него нашло? Взгляд в пространство, лихорадочные записи странными рублеными значками. Он сказал, рунное письмо Арктура. Ну, Нинель Сергеевна в свое время полагала себя лучшей студенткой в безобразии под названием пединститут, так что про рунное письмо слышала. Но не более. А вот Володя им владел. Что он писал с таким вдохновенным видом, кто бы сказал? Какую-нибудь великую вещь для своего ансамбля, не иначе. Было у Нинель Сергеевны обоснованное подозрение, что и «Легенда о Черном Аркане» – творение Володи. Уж очень личностно он воспринимал некоторые сцены… Вот как подросток мог создать такое? Музыка, пробирающая до дрожи, сумасшедшие танцы – и пронзительно трагичные слова. Спектаклю на столичных сценах место! Кто бы его туда пустил, впрочем…

Учительнице кстати вспомнилось, что странный подросток и языки знает причудливые, и насчет русского иногда такое выдает, что бывшей лучшей студентке еле хватает уровня понять и достойно ответить … и это его она тщилась обучить грамотному письму?! Что парадоксально – он действительно безграмотный! Но получается, что до его безграмотности и с высшим образованием не дотянуться! Да, непросто устроен бренный мир…

Нинель Сергеевна с некоторым смятением поняла, что, подобно Олесе, начинает чувствовать себя рядом с Володей несколько… э… дурой. Самое ужасное, что это ей нравилось!

Женщина была так озадачена собственными чувствами, что провела урок не блестяще. Два десятка лоботрясов рассеянности не прощают! И, так же, как и Володя, она прозевала приход идеальной учительницы – хотя столкнулась с ней в дверях кабинета! Холеная, идеально ухоженная дама шла в несокрушимой убежденности, что все ей уступят дорогу – и Нинель Сергеевна отступила и посторонилась, даже не осознав, что делает. А вот класс подметил всё. Уж знаки лидерства и подчинения в восьмом неординарном понимали лучше родной речи – а иначе как выжить в бандитском обществе? Иначе разве что Олеся может, наивная душа…

Идеальная учительница… По мнению восьмого неординарного, стать таковой было несложно. Имелось всего одно противоречие, не дающее мирно сосуществовать на одной территории популяциям учеников и педагогов. Учителя, помимо всех вопиющих недостатков, обладали крайне неприятной особенностью – норовили чему-то научить. Кстати, вовсе не тому, как заиметь денежек, потому что сами не знали как – а то бы заимели… мда. Ученики, наряду с прочими достоинствами, тоже были не против чему-нибудь научиться – пусть это стремление и не всегда обнаруживалось невооруженным глазом. Ну, вот в этом и крылось страшное противоречие. Педагоги свято верили, что знания даются через умственный труд. А ученики страстно желали чего-нибудь узнать, не напрягаясь. Вот тот педагог, который противоречие бы разрешил и учил всему без усилий со стороны младого поколения, и был бы идеален. Из чего следовало: что такое системная несовместимость, восьмой неординарный пока что не знал. Тот же, кто знал, клевал носом в живительной отключке… Кстати, вот еще что! Это могла быть только Она! Не то чтобы мужчины не способны работать в школе, просто любого вменяемого мужика вгонял в ступор научно доказанный факт: из всей массы учеников учиться способна максимум пятая часть. Остальных научить невозможно даже теоретически. А практически… практически мужчины пребывали в ступоре – а женщины учили. Всех. И школы исправно работали, выпускали кого-то там… а следом за школами и вузы… так что – только Она.