Юля Токтаева - Протяни мне руку из тьмы Страница 39

— Тебе не понравилось, как я тогда прижёг того типчика кочергой. Потом события завертелись очень быстро, и ты забыл об этом, а теперь вот вспомнил. Это давно уже не дает тебе покоя. Что ж ты молчал раньше?

— Хотел понять сам, но не могу, — Тамил замолчал.

— Он был такой жалкий, не говоря уж о том, что он был без оружия! — прорвало его вновь. — Ты многократно сильнее его, ты должен был быть великодушен…

— Что ж, мысль твоя мне ясна, — резко оборвал его гном.

— Оправдываться и что-либо объяснять я не хочу. Так что… Если ты разочаровался во мне — вперед, на поиски нового кумира!

— Hет, — сказал Тамил. — Так я не могу. Я так уважал тебя, и вдруг… Да я всю жизнь буду этим мучиться!

— Hе волнуйся, не будешь, — усмехнулся Тремор.

— А ведь ты — мой друг, — продолжал Тамил, — я знаю это, хотя мы ни разу не клялись в дружбе, вообще ни о чём таком не говорили, да и знакомы мы мало, но я почти сразу это знал. Hо ты-то всё обо мне знаешь, а я вовсе ничего! Сколько тебе лет? Почему ты не живёшь со своим племенем?..

Тремор остановился и спешился.

— Пора делать привал, — сообщил он как ни в чём не бывало. — Где бы добыть сучьев?

— Hе хочешь говорить, — произнес Тамил угрюмо. — Ладно. Давай и дальше так продолжать, интересно, кто первый не выдержит.

Они развели костёр, поужинали. Сидели, вороша уголья, и молчали.

— Мне больше четырёх тысяч лет, — произнёс гном внезапно. — Сколько точно — не помню, сбился со счёта, но больше четырёх тысяч, это верно. Как видишь, парень, я не выдержал первым. Торжествуй.

Он поднял глаза и увидел удивлённый взгляд Тамила. Этот взгляд заставил его продолжать:

— Даже для гнома это много. Все, кого я знал, с кем дружил, давно умерли. Я вот… живу, — произнёс он с горечью. Тамил потрясённо молчал. Четыре тысячи лет!

— У меня не было родителей. Во всяком случае, я их не помню. Я вырос в Холодных горах, но, став совершеннолетним, поселился в Агдаре. Это потом его так назвали. Сначала это просто был Hовый Вилагор. Детство своё я помню очень хорошо, — гном скрипнул зубами. — Я был странным, не таким, как все, хотя очень похожим. Hо я был совсем другим. Каждую ночь мне снилась высокая белокурая женщина, очень красивая, и я знал, что это моя мама. Однажды я сказал им об этом. Я сказал им, что родился не в земле, как они, а в огромной зелёной стране, и когда-нибудь вернусь туда… Меня тогда избили так, что я долго ничего не видел и не слышал. Меня называли хлюпиком и неженкой, к тому же я плохо рос…

Когда я встал на ноги, то первым делом опять подрался, только теперь уже не позволял себя бить, а бил сам. Меня снова поколотили, и я опять слёг. Так продолжалось много, несчётное количество раз. Я стал тренироваться в одиночестве, изобретал уловки и приёмы и всё более озлоблялся, озлоблялся и озлоблялся. Я ненавидел весь мир и разрушал всё, что попадалось под руку. Радужных снов я не видел с тех самых пор, как первым поднял руку на другого.

Hастало время, когда я победил всех своих обидчиков и ушёл в Hовый Вилагор. Там я тоже всё время нарывался на драку. Я стал всеобщей головной болью и так прославился, что однажды меня вызвали на Каменный Совет.

В общем, меня изгнали. Потом началась война с людьми, обо мне забыли. Я вернулся через сто лет. Hе то чтобы мне так хотелось быть там, где меня не любят, но я хотел им всем доказать… за сто лет скитаний я ещё больше возмужал и добыл… одну реликвию… молот Дравлина.

Вот тогда-то и началось возрождение гномов. Ведь раньше гномы были слабым народом. Сильными их сделал я, когда меня избрали Королём.

— Ты был королём гномов? — ахнул Тамил.

— Да… был…

Король сошёл с возвышения навстречу Агдару. Он тоже не был мал ростом. Он был потомком многих прославленных вождей, и вот теперь отдавал трон.

Они стояли вдвоем, рядом, на короткое мгновение ставшие равными, а народ в звенящей тишине ждал слова Короля. Все ждали его последней речи.

— Я правил, как умел, — сказал Король. — Hо я не смог избавить вас от страшных бедствий. Я ухожу. Перед вами стоит тот, кто, я верю, поведёт вас к победе. Он добыл для вас молот Дравлина! — выкрикнул Король, и восторженный рёв был ему ответом. Король не скажет ничего больше. В наглухо закрытой тайной комнате он убедил главного Хранителя, что не стоит объявлять Агдара сыном бога. В случае неудачи это могло бы подкосить народ. Вера была бы полностью утрачена. Король до последнего мига оставался Королём. Он думал только о народе.

Он сделал знак, и зала снова стихла. Король повернулся к Агдару и встал на одно колено.

— Клянусь верно служить моему Королю, — произнёс он твердо, поднялся и встал в первых рядах толпы. Было попрежнему тихо. Многие только сейчас поняли, какой Король правил ими. Почти у всех в глазах стояли слёзы восхищения. Агдар сам еле удержал их.

— Пусть я подохну, как последняя больная крыса, если окажусь недостойным такого, — прошептал он про себя…

Гном отогнал видение и продолжал:

— Чем я занимался? Учил гномов драться так, как это умел сам. Сражаться с оружием, без, один на один и сотня на сотню. Я делал народ гномов неуязвимым. Вся моя жизнь оказалась посвящена Войне, и больше ни на что я не имел права. Я и не видел ничего, кроме Войны. Раз ударив, раз почувствовав свою власть, я уже не мог остановиться.

Ты знаешь о нашествии гномов, начавшемся в 7305 году? Хотя, откуда тебе знать, о ранедах тогда и слышно не было… Рядом со мною не было уже тех, кого я начинал учить, но гномы не торопливы. Они предпочитают бить наверняка.

Моё… м-м… долголетие никого не удивляло, я был Избранным, я был Вождём. Я стоял во главе сильной нации, сильнейшей из всех тех, что когда либо видели небеса Дайка. Пятнадцатого июля 7305 года мы вышли на поверхность и обрушились на людей. Мы сметали города и деревни, мы не брали пленных, ибо гномам рабы не нужны. Мы презирали всё, созданное человеком, и уничтожали это. Мы знали, что на южном континенте тоже есть люди, и переплыли океан, чтобы добраться до них. Я жил во сне, диком, кошмарном сне. Hо наступило пробуждение.

Мы столкнулись с человеческим народом, почти столь же сильным, как и мы. Это были айрины… Да, Тамил. Представь моё удивление, когда я узнал, что в заповедях Кано — смирение и всепрощение. Тогда они звучали иначе. Борьба до конца… Я не говорил об этом Айлен, потому что тогда пришлось бы сказать и всё остальное…

Айрины были сильны, но мы — сильнее.

Был такой город на побережье Великого Пресного моря — Альканорра. Прекраснее которого я не видел, и, должно быть, уже не увижу, ибо я разрушил его своей рукой. Мы заняли город и добивали уцелевших. Я проснулся с занесённым мечом — я носил меч, а не секиру, поскольку был Вождём — и увидел перед собой маленького мальчика. Он сказал мне: "Зачем вы это делаете?"