Принц Каспиан (с иллюстрациями) - Льюис Клайв Стейплз Страница 4

– Разве тетива не истлела, Сью? – спросил Питер.

То ли благодаря волшебному воздуху сокровищницы, то ли ещё почему, но лук оказался в полной боевой готовности. Стрелять из лука и плавать – это Сьюзен умела здорово. В одно мгновение она натянула тетиву и слегка тронула пальцем. Тетива зазвенела; поющему звону откликнулось всё кругом. И от этого слабого звука сильнее, чем от всего остального, в сознание детей нахлынуло прошлое. Сразу вспомнились все битвы, охоты и пиры.

Затем она вновь спустила тетиву и повесила на бок колчан.

Наконец, Питер взял свои дары – щит с изображением большого красного льва и королевский меч. Он подул на них и слегка постучал по полу, чтобы стряхнуть пыль. Щит он надел на руку, а меч прицепил на бок. Сперва он боялся, что меч заржавел и застрянет в ножнах, но это было не так. Одним лёгким движением Питер выдернул и вскинул меч, сверкнувший в свете фонарика.

– Это мой меч Риндон, – сказал он. – Им я убил Волка.

В его голосе прозвучало что-то новое, и всем стало ясно, что перед ними опять Верховный Король Питер. Затем, после маленький паузы, все вспомнили, что надо беречь батарейки.

Они прошли по лестнице, развели большой костер и улеглись, прижавшись для тепла друг к другу. Земля была очень твёрдая и неуютная, но в конце концов они заснули.

Глава третья

Гном

Спать на земле тем плохо, что ужасно рано просыпаешься, а как только проснёшься, сразу приходится вставать, потому что земля такая жёсткая и на ней очень неудобно. И уж совсем плохо, если на завтрак одни яблоки, особенно если и вчера на ужин были одни яблоки. Когда Люси (совершенно справедливо) заметила, что утро чудесное, никто не откликнулся. Эдмунд сказал то, что чувствовали все: «Пора смываться с этого острова».

Все напились из колодца и ополоснули лица, потом прошли обратно по ручью к проливу, отделявшему их от материка.

– Можно перебраться вплавь, – предложил Эдмунд.

– Сьюзен доплывет, – сказал Питер (Сьюзен в школе получала призы за плавание). – Не знаю, как остальные.

Под «остальными» он разумел Эдмунда, который не мог дважды проплыть школьный бассейн, и Люси, которая вообще не умела плавать.

– И вообще, – добавила Сьюзен, – здесь может быть течение. Папа говорит, что нельзя купаться в незнакомом месте.

– Погоди, Питер, – возразила Люси. – Конечно, я не умею плавать дома – то есть в Англии. Но разве мы не плавали в те давние времена – если это давние времена, – когда были королями и королевами в Нарнии? Мы тогда умели ездить верхом и ещё много всего такого. Как по-твоему?

– Да, но мы были тогда вроде как взрослые, – сказал Питер. – Мы царствовали много лет и всему учились. Мы же не стали опять такими же.

– Ой! – произнес Эдмунд таким голосом, что все разом смолкли. – Я только что всё понял.

– Что понял? – спросил Питер.

– Ну, всё, – отвечал Эдмунд. – Помните, вчера вечером мы удивлялись, как это мы лишь год назад покинули Нарнию, а здесь всё такое, словно в Кэр-Паравале не жили многие сотни лет? Ну, смотрите, мы тогда столько пробыли в Нарнии, а когда прошли обратно через платяной шкаф, оказалось, что время нисколько не сдвинулось?

– Продолжай, – сказала Сьюзен, – кажется, я начинаю понимать.

– И это значит, – продолжал Эдмунд, – что за пределами Нарнии вы не можете знать, как в ней идёт время. Может, пока в Англии прошел год, в Нарнии миновали столетия?

– Точно, Эд, – согласился Питер. – Думаю, ты прав. Похоже, мы и вправду жили в Кэр-Паравале сотни лет назад, а теперь вернулись в Нарнию, всё равно как если бы крестоносцы, или англосаксы, или древние бритты какие-нибудь вернулись в современную Англию!

– Как же нам удивятся… – начала Люси, но в ту же секунду кто-то произнес «Эй!» или «Смотрите!», потому что произошло нечто новое.

На материке немного справа от них темнел лесистый мыс, и дети теперь не сомневались, что сразу за ним – устье реки. Теперь из-за этого мыса показалась лодка. Обогнув лесистый выступ, она развернулась и двинулась через пролив прямо на ребят. На борту было двое, один грёб, другой сидел на корме, придерживая свёрток, который дёргался и извивался, как живой. Оба походили на воинов – бородатые и суровые. На обоих были стальные шапки и лёгкие кольчуги. Дети спрятались в лесу и наблюдали, не шевелясь.

– Пора, – сказал солдат на корме, когда лодка проходила почти против ребят.

– Привязать ему, что ли, камень к ногам? – спросил другой, опуская весла.

– На кой? – проворчал другой. – Мы и не брали с собой камней. И без камня отлично утонет, связанный-то.

С этими словами он привстал и поднял свой сверток. Питер теперь ясно видел, что свёрток и впрямь живой и что на самом деле это гном, связанный по рукам и ногам, но брыкающийся из последних сил. В следующий миг над ухом у Питера пропела тетива, солдат вскинул руки, уронив гнома на дно лодки, и упал в воду. Барахтаясь, он поплыл к дальнему берегу, и Питер понял, что выпущенная Сьюзен стрела попала ему в шлем. Обернувшись к сестре, Питер увидел, что она очень бледна, но уже накладывает на тетиву вторую стрелу. Однако нового выстрела не потребовалось. Едва увидев, что его спутник упал, второй солдат с громким криком выпрыгнул из лодки и тоже заплескал по воде (там явно было неглубоко). Вскоре и он скрылся в лесу.

– Быстрее! Пока её не снесло! – крикнул Питер.

Они со Сьюзен как были одетые бултыхнулись в воду и, прежде чем она дошла им до плеч, уже держались за борта лодки. В несколько секунд они вытащили её на берег, вынули гнома, и Эдмунд принялся разрезать верёвки перочинным ножиком (меч Питера был острее, но ножом такое делать сподручнее). Когда путы упали на землю, гном сел, потёр руки и ноги и заявил:

– Ну, что бы там ни говорили, на призраков вы не похожи.

Как большинство гномов, он был коренастый и широкоплечий, футов трех росту, если бы встал. Рыжие борода и усы почти скрывали лицо, так что из них лишь блестели чёрные глаза да торчал крючковатый нос.

– Призраки вы или нет, – продолжал он, – но вы спасли мне жизнь, и я вам чрезвычайно обязан.

– А почему мы вдруг должны быть призраками? – спросила Люси.

– Мне всю жизнь твердили, – отвечал гном, – что в этих лесах призраков больше, чем деревьев. И вот почему когда от кого-нибудь хотят избавиться, его привозят сюда (как меня) и говорят, будто оставили призракам. Я-то и прежде думал, что его или топят, или перерезают ему глотку. В призраков я никогда особенно не верил. Но эти два труса, которых вы подстрелили, они-то верили. Им было страшнее предавать меня смерти, чем мне – идти на смерть!

– А, – сказала Сьюзен, – так вот почему они удрали.

– То есть как удрали? – переспросил гном.

– Они убежали, – сказал Эдмунд. – На материк.

– Я стреляла не чтоб убить, – пояснила Сьюзен. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь решил, будто она промахнулась с такой близи.

– Хм, – засопел гном. – Это нехорошо. Могут быть неприятности. Разве что они попридержат язык ради собственной безопасности.

– За что же вас собирались утопить? – спросил Питер.

– О, я-то! Я – опасный преступник, – весело сказал гном. – Только это долгая история. Может быть, сначала пригласите меня позавтракать? Вы и не поверите, какой аппетит приходит во время казни.

– Здесь только яблоки, – печально отвечала Люси.

– Лучше, чем ничего, но всё же свежая рыбка будет ещё получше, – сказал гном. – Получается, что это я, наоборот, приглашаю вас на завтрак. Я вижу тут в лодке кой-какие рыболовные снасти. В любом случае надо отвести лодку на ту сторону острова, пока её не увидели с материка.

– Я сам должен был об этом подумать, – сказал Питер.

Четверо детей и гном подошли к краю воды, не без труда оттолкнули лодку и вскарабкались в неё. Гном сразу же взял на себя управление. Весла, конечно, были слишком для него велики, так что греб Питер, а гном направлял их на север вдоль пролива и дальше на восток вдоль оконечности острова. Теперь ребята видели реку, все заливы и выступы берега вдали. Некоторые казались знакомыми, но леса, которые разрослись за это время, очень все изменили.