Незримое Здесь (СИ) - "Дракмир" Страница 4

Но могу, не значит, что расхожусь, иногда быстрее просто убить очередную алчную до человечины тварь. Да уж, иногда смешно с прошлого себя, дрожащего от шорохов в темных углах дома и едва не наложившего в штаны от глаз под кроватью. Сейчас одной вспышкой своей силы выжег бы всю ту погань разом.

А тем временем, Миша потягивает отвар и спокойно, тихо объясняет.

— Есть в Мире Духов места, что притягивают к себе мелких духов или души погибших зверей, да так крепко, что не уйти. Вместе стягивает, переплетаться заставляет, в одно существо в итоге превращает. И когда в такое место попадает кто-нибудь живой, чаще зверь обычный, то существо плоть и кровь получает и силу необычную. Так и появляются оборотни. Десятки форм мы принимаем, не стареем и со временем умнеем. А еще пожирать других можем, опыт жизни и форму так крадем.

Миша отставил кружку, поднял палец с неровно обгрызенным ногтем.

— Но форма и на ум влияет, на поступки, хоть и не сильно. В людских легендах есть про оборотней, про волков и медведей, что говорить могли и героям помогали. Старые сказки, интересно было про них узнать и видеть больше в них, чем люди. Видать, в древности нас много было… Как сейчас стало, наверное. Хотя я кроме себя видал только двух таких же, но пока глупых и без формы человека. Бегают по лесу лиса да куница, тупые как валенки, а все туда же, оборотни они! Тьфу!

— Обычно вы на людей нападать не стесняетесь, — хмыкнул я. — Ты другой.

— Ага, я особенный, — без стеснения похвалился собеседник. — Но то не просто так. Из-за человека, которого я поглотил. По нашим меркам я довольно старый дух, просто плоть в кровь не так давно получил. Моей силы хватает, чтобы поглощать все без остатка, как того человека. Но это опасное умение. И знания его, и принципы, все сейчас на меня влияет.

Миша посмотрел на широкую ладонь, вздохнул.

— Добрый он был, очень. И характером твердый, как камень. Если бы выбор стоял, другого убить или самому умереть, он бы без сомнений себя убил, чтобы другого спасти. Не из-за человеколюбия или какой-то там справедливости, другой человек хоть бы и убийцей был. Просто из принципа. Люди, что здесь были, точно не такие… Странный он был, по вашим меркам, это я уж не так давно понял. Вот и я такой стал, только среди своих уже. Странный.

Оборотень ухмыльнулся, показав широкие для человека клыки, острые на вид.

— Но ты не обольщайся, это только в этом образе. Хищным зверям человечина неплоха на вкус. Только больно уж я нормальную пищу полюбил! Вы, люди, не понимаете, какое это чудо, вкусно приготовленная еда! Я раньше, что знал то? Корешки всякие, ягоды, кора с деревьев да мясо сырое. Обычный костер, сковородка, соль и пара советов мне настоящий новый мир открыли. А вы к такому настолько привыкли, что не удивляетесь.

— Ха-ха, пожалуй, что так. Не ценим обыденные для нас вещи.

Миша смачно харкнул в сторону и выдал:

— Хер я больше в образ зверя к говну подножному вернусь. Человеком быть лучше. Еще что-то узнать хочешь?

— М-м, пока не решил. Спрашивай ты. Только налей мне еще отварчику своего.

Пока я лесной чаек хлебаю, оборотень думает. И додумался до пожалуй самого каверзного вопроса. Цокнул языком, и с любопытством в голосе говорит:

— Видал я демонов, и про ангелов слыхал, а от людей про Цикл разузнал. Только вот не знали они толком, что же это все такое. Апокалипсис, говорят, настал, конец времен. Ты уж всяко более об этом знаешь. Вот и расскажи мне, зачем эти существа в нашем доме объявились, зачем все разумное уничтожают? Зачем это все?

— Эх, млять, — ругнулся под нос, допил залпом горячий чаек. — Мог чего попроще спросить.

— Мог, — ухмыльнулся клыкастой улыбкой оборотень. — Но интересно мне это.

— Долгий это рассказ, спроси чего другое.

Отмазаться не прокатило, Миша вцепился с поистине медвежьим упрямством.

— Не тороплюсь я, можешь хоть до утра говорить. И не пробуй, как от ребенка отмахнуться, желаю обстоятельно узнать. Итак, я слушаю.

— Ладно. Будет тебе рассказ. Не знаю, правда, насколько ты образованный… Про Загадку Хигса знаешь?

Оборотень немного поморщился, закрыл глаза, и через пяток секунд помотал головой.

— Не, не слышал даже.

Ну звиздец тогда… Я непритворно грустно вздохнул.

— Ну и хер с ним. Про Теорию Частиц не буду загонять, сам не ученый. Расскажу, как мне объясняли, по-простому.

В общих чертах мне удалось описать бедному оборотню про Частицу Хигса, и ее значение для физики. Несмотря на мое тихое желание, что у мужика мозги задымяться, когда я про Адронный Коллайдер загонять буду, это не сработало. Слушал очень внимательно и вдумчиво.

— … в общем, вес этой частицы, что связывает все в нашем мире, должен был дать ответ на один фундаментальный вопрос. Было две теории, и два варианта веса. Одна бы указала, что наша Вселенная единственна и все норм, а другая, что мы живем в Мультивселенной, и все что изучали до этого можно нахер выкинуть, ибо неверно. И ответ был забавный, вес частицы Хигса оказался ровно, сука, посередине. Как хочешь, ха, так и понимай. Эту загадку так и назвали, Загадка Хигса, и пытались разгадать последние десятилетия. И вот с началом нового Цикла все и вкурили, в чем дело.

— И в чем? — внимательно слушающий оборотень не перебивал, только поддакивал.

— А в том, что законы симметрии можно послать куда подальше. Вот представь, что есть монетка, с двумя сторонами, орел и решка. Материя и Антиматерия. И тут появляются существа из других измерений, Небеса и Бездна, лезут неведомые твари из Незримого! И тут оказывается, что у монетки не две стороны. Был орел, решка и тут нате вам! А там еще какая-нибудь херешка. Невидимая третья грань, размером как бы не больше, чем две других. А ученые, знаешь ли, все реалисты, они в сказки не верят, им дай теорию построить, доказать и ручками пощупать. Кто бы мог подумать, что внатуре есть такие вещи, как Мир Духов, например? Да никто.

Оборотень нахмурил лоб, потер затылок.

— Ну и? И к чему все это?

— Это чтобы ты понял кое-что. Три грани нашей новой реальности. Мир Материи, Мир Антиматерии и Мир Духов, или же Нематериальный. И наш мир…

Для наглядности я даже потопал пяткой по земле.

— Соединяет все три в одном. И как нам выдали пленники, таких мест по всем измерениям, вселенным и прочим пространствам, просто пипец как мало! Точки в мироздании, где все три грани соприкасаются, и только в таких мирах есть разумная жизнь.

Я поднял ладонь и заставил Эн танцевать будто огоньком из звездного света.

— И не только жизнь, но и особая энергия, сила. У нас ее называют Эн, я кстати дал название, в Европе — Пси, за океаном тупо Маной, а у азиатов это Ки, Ци и прочие, не запоминал. Земля и правда уникальна. Не в единственном роде, но все же до одурения редка. Ангелы и Демоны находят такие миры, они им нужны. Для чего? А я сам толком не знаю. Как и те пленные низшего ранга, которых получилось разговорить. Все, что мы знаем, это что они будут делать с планетой.

Оборотень сглотнул.

— И что же? Уничтожат? Поработят всех?

— Скажем так, — улыбнулся я. — Доведут наш мир до истерики. Уж про таких мифических существ, как Фениксы, слышал?

— Ага. Только не видел.

— Во-о-от, — поднял я палец. — Легенды гласят, что фениксы умирают и перерождаются из собственного пепла и пламени. А ведь там наверняка задействована огромная энергия. Птица стареет, дряхлеет, становится слабой и тут пшых, в ходе неведомого процесса становится как новенькая и полная сил. Небеса и Бездна проворачивают нечто подобное с мирами, подобными нашему. Находят старый, дряхлый мир, где если и есть цивилизации, то слабые для них. Калечат в мире жизнь и саму планету до тех пор, пока мир не начинает реагировать. По идее он должен закрыться и переродиться, и явить огромную силу, часть которой и захапают эти ублюдки. Но как это произойдет и что будет после, мы не знаем.

Я развел руками.

— Этот процесс, от начала до конца, и зовется Циклом. Зачем этим гадам столько энергии неизвестно. Может, свои измерения подпитать, может просто чтобы было. Они же бессмертные, хер их пойми, может им делать нечего? А все эти битвы между Небесами и Бездной всего лишь драка конкурентов в тех местах, где они изредка встречаются. Людей и Духов они убивают просто для забавы и разрушения. Это игра для них, развлечение. Мы не угроза для них, вообще, никак.