Быстрые перемены - Панов Вадим Страница 4

Итак, хваны сговорились с навами… но этого следовало ожидать: четырёхрукие всегда симпатизировали тёмным и даже во время войн Великих Домов старались по возможности не ввязываться в столкновения с ними. Не боялись – уважали. А во время глобальных кризисов, угрожающих всему Тайному Городу, предпочитали смотреть на то, как поведёт себя Тёмный Двор. Не только потому, что чувствовали силу навов, – а потому, что знали, тёмные в таких случаях, как бы смешно это ни звучало, всегда стараются отыскать решение, благоприятное для всего Города, для всех его обитателей.

А вот остальные Великие Дома этим похвастаться не могли.

Сейчас навы хоть и заперлись в Цитадели, но без дела не сидят: эвакуируют из Тайного Города всех желающих, помогая с деньгами, документами, связью и всем, что может потребоваться во время «отпуска» на чужбине; формируют коалицию и терпеливо ждут возможности нанести удар.

«Ты собираешься победить?» – вспомнил Франц вопрос хванов.

И мысленно ответил:

«Да, мои четырёхрукие друзья, я собираюсь победить, ведь в противном случае нет смысла начинать войну. И я знаю, что Яргу можно победить только сообща…»

Турция, Стамбул

Призыв к молитве…

Громкий.

Настырный.

В старые добрые времена его крик не мешал… никакие посторонние звуки не могли помешать крепкому и здоровому сну жителя Тайного Города: простенький и недорогой артефакт «АнтиШум» (№ 4 в рейтинге Торговой Гильдии среди средств обеспечения комфорта) надёжно блокировал все посторонние звуки, позволяя выбирать для проживания абсолютно любые районы. Однако те времена остались в прошлом – на время или навсегда, сейчас не важно, и работающий артефакт, даже такой простой, как «АнтиШум», мог привлечь к беглецам ненужное внимание. А молодой шас Лебра Томба и чёрная моряна Фатма были самыми настоящими беглецами, тщательно скрывающими от зелёных ведьм своё местонахождение. Вот и приходилось просыпаться под призыв к утренней молитве. То есть необыкновенно и непривычно рано. В иные дни получалось продолжить отдых – после того, как вновь наступала тишина, но чаще пронзительный голос вышибал остатки сна, и тогда Лебра открывал глаза, некоторое время лежал неподвижно, убеждаясь, что крик муэдзина ему не приснился, затем поворачивался и улыбался лежащей рядом Фатме. Улыбался, даже если её глаза ещё были закрыты – знал, что она чувствует его улыбку. И ещё знал, что она не спит.

– Любимая…

Лебра потянулся, нежно поцеловал девушку в щёку, замер, а увидев едва заметную улыбку, поцеловал снова.

– Ещё, – прошептала Фатма, чуть поворачивая голову.

Лебра с удовольствием поцеловал её в губы. Сначала – мягко, легко, но когда тонкие руки девушки обвили его шею, поцелуй превратился в крепкий и глубокий, и одновременно Лебра натянул одеяло, укрывая себя и Фатму с головой.

– Чудесное утро, – прокомментировал вышедший из душа Лебра.

– Неплохое, – согласилась девушка, протягивая ему кружку с дымящимся кофе.

– Всего лишь неплохое? – поднял брови шас.

– Чудесное. – Фатма улыбнулась, поцеловала Лебру в щёку и подняла свою кружку: – Чин-чин.

– Чин-чин.

Девушка сделала маленький глоток и указала взглядом на пол:

– Странно, что сегодня Копыто не ругался. – Обычно утренний крик муэдзина обрамлялся цветастыми ругательствами соседа снизу.

– Может, привык? – предположил шас.

– К этому?

– Почему нет?

– Он не мог привыкнуть, – поразмыслив, ответила Фатма. И хитро улыбнулась: – Нам есть чем заняться, а ему – нет.

Бравый уйбуй по прозвищу Копыто – имена-фамилии-отчества в дикой семье Красных Шапок оставляли для официальной бюрократии – вместе с ними бежал из Тайного Города. Так совпало. Бросать его Лебра и Фатма не стали, поселили в маленькой квартирке этажом ниже и присматривали, чтобы он не натворил глупостей.

И сейчас, сообразив, что не услышали привычных утренних ругательств, одновременно подумали о том, что не уследили.

– Что он мог натворить?

– Он вчера был достаточно пьян, чтобы контролировать себя.

– Точно?

– Точно, – подтвердил Лебра. – Я уже научился различать его состояния.

Алкоголь – особенно виски – являлся идеальным и единственным катализатором для функционирования несложных мозгов Красных Шапок, и средняя степень опьянения была идеальным состоянием для общения с дикарями.

– О чём вы говорили? – осведомилась Фатма, прихлёбывая кофе. – И как получилось, что у вас ещё не иссякли темы? Мы тут уже почти неделю.

– Копыто запоминает меньше половины того, что я рассказываю, – хмыкнул шас. – И с интересом слушает мои истории по третьему-четвёртому разу.

– Ты уверен, что слушает?

– Мне без разницы.

Лебра любил поболтать, Копыто был не прочь неспешно надираться под необременительный бубнёж носатого собеседника, и вместе они образовали идеальную пару. Фатма в их вечерних посиделках участия не принимала.

– Так о чём вы вчера говорили?

– Как обычно – ни о чём.

– Точно?

– Ну, я изложил ему свои взгляды на изменение муниципальных налоговых правил, сказал, что нагрузка увеличится несоразмерно, что должно привести к снижению ставок со стороны Великих Домов…

– А Копыто? – перебила его Фатма.

– Слушал.

– Молча?

– Гм… – Лебра допил кофе и нахмурился, припомнив важное: – Во время разговора Копыто сказал, что ему надоело быть нам обузой.

– Так, – девушка помрачнела. – Что ещё?

– Ещё сказал, что мы его кормим и даём деньги на карманные расходы, и он чувствует себя жиголо.

– Почему ты не среагировал на эти фразы?

– Ну, мало ли что он там говорит? – вздохнул шас. – Я не особо прислушиваюсь.

– Молодец, – похвалила его Фатма. – А о чём ты говорил помимо налогов?

– Я… – Лебра сделал вид, что задумался, но обмануть подругу не смог.

– Ты рассказывал ему о посылке?

– Кажется, упомянул, – неохотно признался шас.

– Так. – Они продолжили стоять на кухне только потому, что оба понимали, что бежать куда-то поздно. – Вы к нам заходили?

Мужские посиделки проходили в квартире Копыто – Фатма терпеть не могла специфический дикарский запах, – уйбую дозволялось лишь постоять в прихожей, не более.

– Заходили, – убито признался Лебра. – Он попросил бутылку виски.

– Ты за ним приглядывал?

– Ну… да.

– Милый? – девушка подняла брови.

– Виски мы в коридоре не храним.

– А посылку?

А посылка и сейчас должна была лежать там, где её вчера бросил шас, – в прихожей. Услышав вопрос, Лебра подошёл к коробке, которую им контрабандными тропами передали из Тайного Города, снял крышку, несколько мгновений изучал лежащие внутри артефакты, после чего посмотрел на девушку и пробормотал:

– Этот стервец нас обокрал.

Фатма тихо выругалась.

– Да пофиг, что вы обо мне думаете, мля, – произнёс уйбуй Копыто. После чего сделал большой глоток виски из горлышка, вытер губы тыльной стороной ладони и продолжил внутренний диалог со спутниками: – Я не такой, мля! Я не жиголо, мля. И я вам это докажу.

Потому что чувствовал себя обиженным.

Нет, первые дни дикарю происходящее очень даже нравилось: его кормили, поили, причём в буквальном смысле слова – выдавали бутылку виски на день, ему сняли квартиру, давали деньги, которые он тратил на… Ну, в общем, тратил. И чувствовал себя уйбуй так, будто его усыновили. Но однажды поймал на себе улыбку Фатмы… Случайно поймал – через витрину магазина, моряна не знала, что Шапка её видит. Поймал, и им овладело странное чувство. Действительно – очень странное. Копыто своего обычного, классического образца ту улыбку даже не заметил бы и уж тем более никак бы на неё не среагировал, а вот Копыто нынешний, застрявший вдали от Южного Форта, «Средства от перхоти», родных Шибзичей и подлых Дуричей с Гниличами, улыбку разглядел и загрустил. А когда острая фаза грусти прошла, уйбуй загорелся желанием доказать спутникам, что он тоже чего-то стоит. А поскольку особой фантазией похвастаться не мог, то свою стоимость Копыто решил доказать ограблением инкассаторского фургона.