Терри Гудкайнд - Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница Страница 4

Они расположились настолько близко один от другого, что Ричард не заметил какой-нибудь бреши по их периметру, чтобы была возможность незаметно проскользнуть мимо них, и всё же последний посетитель как-то это проделал.

Покрытая капюшоном фигура скользнула поближе.

«Очищение началось».[1]

Поражённый, Ричард моргнул. Жуткий голос эхом отозвался в его разуме, более того, он не был уверен, что эти слова он воспринял посредством слуха. Казалось, будто слова появились в самой голове.

Предельно осторожно он просунул два пальца в ботинок и нащупал деревянную ручку ножа. Схватив за неё, он медленно начал вытягивать нож.

«Очищение началось», — фигура произнесла вновь.

Этот голос ничем не походил на реальный голос. Он был ни мужским, ни женским. Слова, казалось, озвучивались не голосом — скорее походили на тысячу объединённых шёпотов. Словно они доносились из потустороннего мира. Ричард не мог вообразить, как что-нибудь мёртвое может говорить, но именно так воспринималось это известие — будто оно исходило от чего-то неживого.

Он боялся даже вообразить, что предстало перед ним.

— Кто Вы? — спросил он, выдержав паузу для оценки происходящего.

Быстрый взгляд по сторонам не встретил никого в поле видимости; насколько он мог судить, гость пришёл один. Охранники смотрели в другую сторону.

Они высматривали любого, кто смог бы проникнуть к спящим пленникам извне; они не видели причин ожидать возможную причину беспокойства в пределах круга фургонов.

Неожиданно Фигура оказалась на расстоянии вытянутой руки. Ричард не имел ни малейшего представления, каким образом оно оказалась так близко от него. Он не видел, как оно переместилось.

Он бы просто не позволил бы такому произойти, если б заметил, что оно двинулось в его сторону. И, тем не менее, оно было прямо перед ним.

Цепь, прикованная к его ошейнику, не дала бы ему достаточной свободы для манёвра, если ему придётся бороться. Пальцами свободной руки он аккуратно подобрал звенья цепи. Если ему предстоит борьба, он затянет цепь в петлю и воспользуется ей, как арканом. Другой рукой он тайком выуживал нож.

«Отсчёт твоего времени начинается с сегодняшнего дня, Ричард Рал».

Пальцы Ричарда, что были на ноже, замерли. Оно произнесло его настоящее имя. Никто в лагере не знал его реального имени. Сердце в груди Ричарда заколотилось.

Поскольку фигура была чёрной и накрытой капюшоном, лица внутри не было видно. Ричард мог созерцать лишь темноту, как саму смерть собственной персоной, уставившуюся прямо на него.

Вдруг, словно молнией, его озарило, что, скорее всего, это она и есть.

Он напомнил себе, что нельзя позволять воображениям овладевать собой. Он воззвал к своей храбрости.

— О чём это вы толкуете?

Рука под тёмным плащом указала на него. Он не видел саму руку, только ниспадающую складку ткани.

«Отсчёт твоего времени начинается с сегодняшнего дня, Ричард Рал, с первым днём зимы. В твоём распоряжении ровно один год, чтобы завершить очищение».

Тревожный образ чего-то слишком знакомого пришёл на ум: шкатулки Одена. Словно читая его мысли, тысяча шепотов мертвецов произнесло:

«Ты — новый игрок, Ричард Рал. В связи с этим, сроки игры вновь переустановлены. Новый отсчёт пойдёт с этого дня, первого дня зимы»

Чуть меньше трёх лет назад, Ричард жил свой мирной жизнью в Вестландии. Вся цепочка событий началась, когда его реальный отец Даркен Рал, наконец, коснулся своими руками шкатулок Одена и был первым, кто ввёл их в игру. Это случилось в первый день зимы четыре года назад.

Ключом, что мог поведать о трёх шкатулках Одена, а главное — какую именно из них нужно открыть, была «Книга Сочтённых Теней». Ричард выучил наизусть эту книгу, будучи юношей.

Но, поскольку он потерял свою связь с Даром, он не помнил слова книги; чтобы быть в состоянии прочесть, а более того — запомнить — магическую книгу требовалось обладание магией.

Однако, хотя он и не помнил слов книги, всё же он продолжал помнить свои собственные действия по некоторым основополагающим элементам, на которых, собственно, и была построена книга.

Одним из самых важных элементов использования «Книги Сочтённых Теней», была проверка, правильно ли Ричард излагал то, что хранил в своей памяти, подтверждение правильности того ключевого звена, который укажет на то, какую шкатулку Одена открыть.

В самой книге оговаривались и средства проверки. И это средство проверки предполагало участие Исповедницы. Кэлен была последней живой Исповедницей.

Только после того, как Ричард приложил неимоверные усилия над собой, ему удалось воспользоваться своим голосом:

— То, о чём Вы говорите — невозможно. Мною ничего не вводилось в игру.

«Ты назван игроком»

— Назван? Назван кем?

«Только то, что ты назван новым игроком, имеет значение. Ты предупреждён, что в твоём распоряжении ровно год с сегодняшнего дня — и ни днём больше — для того, чтобы завершить очищение. Используй правильно своё время, Ричард Рал. Твоя жизнь будет тому ценой, если ты потерпишь неудачу. Вообще любая жизнь будет тому ценой, если ты потерпишь неудачу»

— Но это невозможно! — закричал Ричард и рванулся вперёд, обеими руками обхватывая горло фигуры.

Плащ обвалился. Внутри была пустота. Он услышал слабый, мягкий звук, словно закрылась дверь, ведущая в мир мёртвых.

Всё что он мог увидеть, так это небольшое облако пара от его задыхающегося дыхания, поднимавшегося в чёрную зимнюю ночь.

После того, как казалось, прошла целая вечность, Ричард, наконец, откинулся назад, и, пытаясь укрыть своё дрожащее тело, он накинул плащ, но он так и не смог заставить себя закрыть глаза.

Вдалеке на западе, на горизонте сверкали молнии. Со стороны востока быстро приближался рассвет первого дня зимы.

Между молнией и рассветом, в самом центре врага, исчисляющегося миллионами, лежал Ричард Рал, лидер Империи Д`Хары, прикованный к фургону, поглощённый мыслями о его пленной жене, и о той самой настигшей его третьей беде.

Глава 3

Практически в полном мраке, Кэлен лежала на полу, не способная заснуть. Она могла слышать ровное дыхание Джеганя, который спал на ложе выше.

На декоративном резном деревянном сундуке напротив дальней стены горела единственная масляная лампа, и поскольку её фитиль лишь слегка был опущен, давала блеклое свечение сквозь мрак внутренних покоев императора.

Горящее масло слегка заглушало вонь лагеря: запах сажи костров, зловонного пота, протухшего мусора, уборных, лошадей и других животных, и навоза — всё это смешалось в одну вездесущую вонь.