Князь Барятинский 4. Операция «Кронштадт» - Криптонов Василий Анатольевич Страница 4

– Вещи? – спросил я.

– В багажнике, – махнул рукой назад Федот. – Только, ваше сиятельство, поверьте старому негодяю – неладное дело вы затеяли. Место это и днём-то – перекреститься да забыть. А уж ночью…

– Я тебя туда лезть не прошу, – перебил я. – Просто довези. И подожди, как условились.

– Так не за себя, не за себя ведь душа болит! – Федот прижал руку к сердцу. – За вас переживаю! Вы, вон, только жить ведь начинаете. Такая светлая дорога перед вами расстилается. С самой великою княжною вальсировать изволили…

Я, не выдержав, расхохотался. Ну да, об этой стороне дела даже не подумал. А ведь действительно: акции Федота стремительно рванули вверх. Теперь он не просто дружит с аристократом из Ближнего круга, но с аристократом, который, можно сказать, приближенный императора.

Хотя, справедливости ради, Федоту я и впрямь должен. Он меня выручал неоднократно, а всё, что для него сделал я – отмазал от Юсупова-старшего. Который из-за меня же против Федота и ополчился…

– Ладно, говори, чего хочешь, – сказал я.

Федот покосился на водителя, но, видимо, решил, что ковать железо лучше, пока горячо.

– Дак, видите ли, ваше сиятельство, какая песня… Хочу, понимаете, в люди выйти. Мечта жизни, можно сказать…

– Дворянство личное, что ли? – догадался я.

– Потомственное-с, – быстро возразил Федот.

– Потомственное-то тебе зачем? – удивился я. – Ты ведь даже не женат.

Федот как-то грустно на меня посмотрел, вздохнул:

– Что ж, ваше сиятельство, правда ваша: не женат. И не молод. Но всё ж человеком остаюсь. И хотелось бы, знаете, старость встретить в кругу семьи. При супруге законной, с детьми, за которых душа покойна будет – что не пойдут по кривой дорожке, а станут уважаемыми людьми. Вы не подумайте, я знаю, что самого-то меня, как ни крути, на императорский бал не пригласят. Нагрешил-с, изрядно нагрешил. Ну так оно, ежели историей поинтересоваться, кто из нынешних благородных родов с чистыми руками начинал-то? Время – оно всё стирает. Может, не дети, но внуки мои уж точно не хуже других будут. А жениться – что? Жениться нашему брату – недолго. Мы, чай, не аристократы, дело нехитрое.

Я крепко задумался. Купить липовое дворянство было не так уж сложно, но и попасться на этом – куда проще. Федот же хотел сделать всё по закону. Значит, из всех путей, ему оставалось лишь два: выслужить какой-нибудь серьёзный орден, либо – пожалование дворянства личной милостию императора.

Представив, как я обращаюсь к императору с подобной просьбой, я погрустнел. Не поймёт государь юмора, ох, не поймёт…

– Скажете чего, ваше сиятельство? – смущённо просипел Федот.

– Я тебя услышал, – сказал я. – Подумаю. Но имей в виду – скорее всего, придётся поработать.

– А это мы – люди работящие, – осклабился Федот. – Отродясь работы не чурались.

***

Выглядел завод и вправду мрачно и мёртво. Ни одного огонька не светилось за высоким забором – это мы ещё издали разглядели. Федот приказал водителю остановиться поодаль. Казалось, что город вокруг завода вымер. Вроде как промзона, но видно, что заброшенная и нерабочая. Заборы разрушенные, цеха пустые, с выбитыми окнами.

– Гиблое место, – сказал Федот.

– А по окрестностям шерстили? – спросил я.

– Обижаете, ваше сиятельство. Всё вокруг изведали, что могли.

– Никого?

Федот молча покачал головой. Видно было, что ему самому тут сильно не по себе. И вправду, от местечка этого, особенно ночью, веяло потусторонней жутью. Мне ещё было хорошо – я видел в темноте лучше кошки.

– Ладно, – сказал я и открыл дверцу. – Пойду, гляну.

Водитель без приказа вышел наружу одновременно со мной. Открыл багажник и молча отступил в сторону. Я расстегнул лежащий там саквояж, достал полевую форму, заказанную в ателье месье Кардена, принялся переодеваться. Целую схему пришлось сочинить, как передать одежду Федоту. С использованием Вовы и Нади, само собой разумеется. Но я сумел всё это устроить по телефону из академии.

– А личину-то что ж, менять не будете? – участливо спросил Федот, тоже выбравшийся из машины.

– Ни к чему, – ответил я. – Не те люди там сидят. Если Вишневского прибрали – значит, догадались, кто под них роет. А если до сих пор не нанесли удар – значит, либо им плевать, либо что-то задумали.

Ну и ещё один крохотный нюанс – я не умею менять личину. А завалиться среди ночи к Наде с такой просьбой… Нет, ну можно, конечно. Мало ли, какие я амурные предприятия проворачиваю. Но всё равно лучше не надо. Попадусь ещё на глаза кому-нибудь, оправдывайся потом…

– Да и вряд ли там сейчас кто-то есть, – сказал я. – Сам же говорил – не входит никто, не выходит. Трубы, вон, не дымятся даже.

– Дак они – временами, – пробормотал Федот, щуря глаза. – То дымят, то не дымят. Хотя я, признаться, и труб-то почти не вижу.

– Ничего. Главное, что я вижу… Оружие?

– Там же, дно второе откройте-с в саквояжике.

– Ага.

Я приподнял фальшдно, оценил имеющийся там арсенал. Взял пару револьверов.

– Хватит вам? – засомневался Федот.

Видно, о том, как мы в прошлый раз брали завод, ему рассказывали в красках.

– Ну, если этого не хватит – значит, и миномёта будет мало, – усмехнулся я и захлопнул крышку багажника. – Не на войну иду. Просто хочу осмотреться.

Я подошёл к передней пассажирской дверце, открыл её, вытащил резиновый коврик. Придирчиво осмотрел его, встряхнул и свернул в трубочку.

– Ну, с Богом, – перекрестил меня Федот. – Полчаса ждём, после – уезжаем. Верно, ваше сиятельство?

– Верно, – кивнул я. – Всё, время пошло.

И, резко сорвавшись с места, побежал к заводу. Обмундирование, заказанное у Кардена, больше годилось для летних ночей, чем для зимних, и стоять на месте было холодно.

Я заранее положил себе условие: обойтись без магии, если дело не дойдёт до прямых конфронтаций. Если детекторы магии есть в Академии и у деда, то у серьёзных людей, творящих всякую гнусь, они просто по определению обязаны быть.

Добежав до стены, я моментально наметил маршрут по едва заметным неподготовленному взгляду выщерблинам и неровностям. Подпрыгнул, зацепился, оттолкнулся, подтянулся и – бросил резиновый коврик поверх колючей проволоки. Перевалился через него, оценил обстановку внизу – рыхлый снег.

Плохо… В снегу может быть закопано что угодно. Но лично я, если бы ставил капканы или растяжки – делал бы это прямо под забором, там, куда будет спрыгивать злоумышленник. Значит, действовать надо не так, как ожидают от тупого злоумышленника.

Я перегнулся через коврик, зацепился руками за край забора, резко кувырнулся вперёд, будто пытаясь скатиться вниз. Прежде чем спохватилась гравитация, оттолкнулся от забора ногами, прыгнул вперёд. Ещё один кувырок в полёте – и вот я приземлился по колено в снегу в добрых трёх метрах от забора.

– Как два пальца, – выдохнул я с облачком пара и огляделся.

Территория завода была безлюдна. Собаки на меня тоже ниоткуда не кидались. И достаточно было бегло окинуть взглядом снежные заносы, чтобы понять: как минимум сутки тут никто не ходил. Не такой уж сильный снегопад.

Я двинулся вдоль стены здания – единственного на этой территории. Старался ступать бесшумно и прислушивался к гробовой тишине. Нашёл занесённую снегом металлическую дверь, скользнул к ней. Потянул за ручку – заперто.

– Ладно, – выдохнул я и поднял взгляд кверху.

Надо мной тянулся ряд зарешеченных окон со старым и мутным стеклом.

Я поставил ногу на ручку двери, подпрыгнул и схватился за решётку ближайшего окна. Уперся ногами в стену и что есть силы рванул назад.

С тихим, но в этой мрачной тишине показавшимся оглушительным шумом решётка вылетела из подгнивших старых кирпичей.

Приземлившись на ноги, я отбросил решётку и повторил маневр, только теперь закрепился на подоконнике. Совершенно некстати мелькнула мысль: «И этот человек жаловался, что не может выбраться через окно из комнаты! Скажи уж честно, просто хотелось лишний раз заглянуть к Кристине».