Дмитрий Емец - Месть валькирий Страница 4

– Не слышу внятного ответа. В резиденции хранится некий предмет, первым владельцем которого был Синяя Борода. Вам что-нибудь говорит это имя? – продолжал Арей.

– Жен убивал, – сказал Чимоданов, втихую грозя кулаком Зудуке. Прячась под столом, Зудука чиркал спичками и пытался подпалить пергаменты, принесенные Улитой на подпись.

– И у него в замке была комната, куда нельзя было заглядывать. Не подвал, нет? – ответил и сразу усомнился Мошкин.

Арей небрежно кивнул, будто стряхнул что-то с волос, и посмотрел на Улиту.

– Скудно, друзья мои, скудно. А ты-то что хоть помнишь?

– Синяя Борода – маг-тартарианец двенадцатой категории. Хотел перейти в одиннадцатую и нуждался в некроматериале. Страдал угрызениями совести и провоцировал жен нарушать запрет. Кстати, одиннадцатой категории так и не выслужил из-за изменений правил ценза. Впоследствии женился на Грызиане Припятской и загадочным образом умер от удушья, проглотив во сне язык. Грызька, говорят, была безутешна… Лично сглазила портниху, которая сделала траурное платье слишком закрытым… – не то бойко ответила, не то насплетничала Улита.

– Да. Все верно, хотя и с лишними подробностями. Нас, однако, интересует не Синяя Борода, а некий принадлежавший ему артефакт… – согласился Арей.

Он наклонился, не глядя, брезгливо поймал Зудуку за ухо и, открыв дверь, выбросил в коридор. В полете Зудука разбрасывал горящие бумажки. С удовлетворением убедившись, что он свалился точно в фонтан, мечник мрака подошел к стене кабинета и принялся методично простукивать ее снизу вверх. Простучав стену, Арей решительно начертил извилистую руну примерно на высоте своего плеча. Послышался звук, какой бывает, когда камень трется о камень. Открылся узкий проход. Мефодий вопросительно посмотрел на Арея. Он ожидал, что тот пойдет первым, однако барон мрака спокойно отступил в сторону.

– Есть вещи, которые можно увидеть однажды в жизни. Мой день сделать это или не наступил еще, или давно прошел. Сейчас мы не станем вдаваться в подробности, – сказал он.

Мефодий заглянул в сырой узкий ход. Забиваться в эту нору совершенно не хотелось.

– Значит, я иду один? – спросил он.

– Нет. С тобой пойдут еще трое и Даф. И имейте в виду: каждый, кто перешагнет порог, сможет вернуться, лишь узнав свою судьбу, – сказал Арей.

– А Улита не идет, нет? – с надеждой спросил Мошкин.

Ведьма похлопала его по щечке. Акселерат Евгеша был с ней одного роста, даже чуть выше.

– Ты, Мошкин, сплошное хорошее настроение в таблетках. Мне нельзя. Какое у меня будущее? У меня нет эйдоса, малыш! Да и вообще чего я там не видела? – сказала она так бодро и весело, что в эту бодрость и веселость поверил бы лишь полный даун.

Из узкого прохода тянуло гнилой сыростью. Даф потихоньку достала флейту и держала ее в опущенной руке. Арей, заметив это, усмехнулся, и Даф поняла, что флейта ей не понадобится. То, что таилось во мраке, явно не обуздывалось маголодиями. Первым в потайной проход прокрался Депресняк. Даф посмотрела на его крылья, центр которых не вздувался горбом, и, спокойно спрятав флейту, отправилась следом.

Едва последний из пяти вошел, вновь послышался гул. Каменный мешок захлопнулся. Пустые десны темноты безрадостно приняли добычу. Арей сел за стол и задумался.

– НО! Измена! Нас замуровали! – взвизгнул с той стороны Чимоданов.

Кинувшись к стене, он принялся пинать ее ногами и бить кулаками.

– Прекрати истерику, болван! Иди вперед! – остановил его раздраженный голос Даф.

Даф крикнула это и осеклась, соображая, во сколько темных перьев обойдется ей этот «болван», если о нем узнают в Эдеме. Признают ли его «бранной лексикой» и «осуждением ближнего» (полтора темных пера сроком на 50 лет) или великодушно примут за «чересчур эмоциональное выражение» (0,25 пера сроком на месяц)?

Поняв, что камень ему не сдвинуть, Чимоданов утих и обернулся. В конце прохода брезжил голубоватый магический свет. На небольшой площадке стояло нечто четырехугольное, скрытое наброшенным покрывалом. Депресняк прыгнул, вцепился в покрывало когтями и, к крайнему своему изумлению, съехал с ним вместе. Показался темный деревянный бок с резными мелкими вставками, с узором из перламутра. Расположенная сбоку ручка дрогнула, и тихая заикающаяся музыка заполнила комнату.

– Шарманка, – сказал Мефодий.

Ната со своей патологической страстью к чистоте хотела машинально стереть пыль, но Даф удержала ее.

– Не надо!

– Почему? Что хочу, то делаю! А ну отпусти, светлая! – Ната рванула руку.

Пожав плечами, Дафна разжала пальцы.

– Да пожалуйста, раз жить надоело! Видишь мелкие фигуры сверху? Места еще навалом.

Схватив Депресняка, она без церемоний зажала его под мышкой. Зажала очень нелепо: мордой назад. Как же все-таки славно, что на шарманке оказалось покрывало! Коту очень повезло.

Ната покосилась на фигуры.

– Они же деревянные! – сказала она гораздо спокойнее.

– Деревянные, да… А теперь посмотри на лица!

Ната всмотрелась и поспешно шагнула назад.

– «Некоторые люди коллекционируют шарманки. А некоторые шарманки коллекционируют людей». Общее и сравнительное артефактоведение. Седьмой год обучения, тема: «Понятие исключительного баланса», – озвучила Даф.

Мефодий осторожно обошел шарманку вокруг.

– Да, невесело. Что-то в духе: рыбак копает червей, и ест рыбу, которая ест червей, которые рано или поздно съедят рыбака, – мрачно пошутил он.

– Но не его эйдос! – назидательно напомнила Дафна.

– Угу. Эйдос уволочет Тухломон, когда рыбаку будет важнее вытащить метровую щуку, чем сохранить душу… Ладно, тема закрыта. Так что, вообще нельзя трогать шарманку?

– Только ручку. Причем, если отнять ладонь, даже случайно, вторично браться за нее нельзя! Неплохое изобретение, особенно когда ловишь тех, кто сто раз отдергивает пальцы, прежде чем взять горячую кастрюлю.

– Откуда ты знаешь? – быстро спросил Мошкин.

– Неважно. ОГС: Одна-Горгона-Сказала, – небрежно уронила Даф.

Ссылаться на курс элементарного предвидения она почему-то не стала. Возможно потому, что это был пятьсот третий год обучения.

– Работает это так! – продолжала Даф. – Вы беретесь за ручку и поворачиваете ее один раз, не касаясь корпуса шарманки. Вот и все. Предсказание, которое вы получите, и будет предсказанием вашей судьбы.

– Ерунда! Ничего она не предсказывает! – запротестовал Чимоданов.

Вернее, только собрался запротестовать, потому что шарманка вдруг пробудилась. Скрипучий голос в ней произнес:

«Ерунда! Ничего она не предсказывает! – пропищал Петруччо Чимоданов».

– Кто пропищал? – растерялся Чимоданов.