Раскол света - Даниил Ульмейкин Страница 4

Внутри всё было ровно так, как он запомнил. Стол, лавка и печь. Ничего не валялось, не было разбито. Никаких следов спешки или борьбы. Рядом с печью лежали аккуратно сложенные дрова. Будто дом покинули специально, а перед уходом прибрались. Но не это удивило всадника. В доме совсем не было пауков и пыли. Он снял капюшон и внимательно осмотрел комнату. Под капюшоном оказался молодой человек с большими голубыми глазами и тёмными волосами. При изучении стен он обнаружил слабенький, примитивный защитный заговор. Скорей всего именно он не дал крыше сгнить и заселиться паукам. Он подошёл и осмотрел. Сразу было видно, что знания ведьмы были скудны. С недовольной ухмылкой молодой человек дополнил заговор ещё тремя рунами. Нашептывая новый заговор, он нацарапал их небольшим рабочим ножом, что всегда носил с собой.Стены дома сразу же отреагировали и секунду резонировали, после чего смолкли. Не понимающий человек даже не заподозрил бы, что теперь этому дому не страшны сглазы и разрушительная тёмная магия.

Молодой человек обернулся и взглянул на печь.

На печи сначала начал виднеться лохматый силуэт. Спустя пол минуты материализовались зелёные глазки и маленькие ручки. Домовёнок сидел на печи и внимательно следил за каждым движением пришельца. Домовёнок скорей всего оценивал опасен ли молодой воин или нет.

Пришелец открыл свою сумку, вытащил узелок с едой и положил его на стол. Приступив к трапезе пришелец посмотрел на домового и сказал:

– Присоединяйся, бери хлеб. Ты должно быть очень голоден.

В ответ домовой оглядел комнату своими зелёными глазками, но не обнаружил больше никого.

– Я не причиню тебе вреда, обещаю – сказал незнакомец, отломил хлеб и положил на стол перед собой.

Домовёнок резко засуетился. Он начал метаться по печи, а затем залез в саму печь. И суде по всему продолжил смотреть на незнакомца оттуда.

– Мой стол, твой стол! Мой дом – твой дом! Моя семья – твоя семья! – произнёс незнакомец.

Это были первые три пункта из заговора по примирению с домовым. Однако ответа от домовёнка не последовало.

– Я буду безмерно благодарен, если ты поведаешь мне, что случилось с моей матерью и её мужем.

– Волослав?! – робко послышалось из печи.

– Собственной персоны. – подтвердил Волослав.

Домовёнок аккуратно выглянул из печи. Из темноты показалась мордашка.

– Смелей, я не ведьма домовых не ем.

Домовой засветился улыбкой. Его детские глазки прослезились. Он ловко скакнул на стол к куску хлеба.

– А где же ты был? – спросил домовёнок прослезившись.

– Меня воспитывал Даал.

Домовёнку это имя ничего не сказало. Не удивительно. Знание о мире у домового духа ограничивались природными инстинктами и услышанными в доме разговорами.

– Это Кощей. – пояснил Волослав.

– Ой! – ужаснулся домовёнок.

– Он не плохой. – заверил Волослав. – Он многому меня научил. Теперь я готов жить самостоятельно.

– А ты больше не уйдёшь? – спросил домовёнок голосом трёхлетнего ребёнка.

– Не уйду, и не брошу тебя, обещаю!

Домовёнок бросил ломтик хлеба и полез обниматься.

– Обещаешь?!

– Обещаю!

Домовой ещё крепче прижался к Волославу.

– Имя у тебя хоть есть?

Домовой отпрыгнул, отрицательно мотнул головой и с надеждой посмотрел на Волослава.

– Как тебе имя человека, построившего эту избу? – спросил Волослав. Осматривая избу он произнёс: – Платон!

Домовёнок улыбнулся. На том они и порешили. Так и началась дружба великого воина, который тогда ещё не был великим и самого могущественного в истории домового, который на тот момент был всего лишь домовёнком.

Молодой Волослав и маленький Платон смазались и затуманились. Кирилл вскочил с кровати и бросился записывать всё что увидел. Он обязательно должен был спросить у Волослава об этих снах. Эти странные сны мучили подростка не первый месяц. Среди кучи исписанных блокнотов, в которых был перевод древнего талмуда с древнерусского Кирилл нашёл нужный. На запись у Кирилла ушло минут двадцать. Стоило ему поставить точку зазвонил будильник. «Да, пора собираться в школу» – не без грусти подумал Кирилл и пошёл умываться.

Сентябрь подходил к концу. Учёбы было очень много, но она Кирилла волновать перестала. Всё, что его по-настоящему волновало это перевод талмуда, который дал ему Волослав. По началу, ради перевода Кирилл начал пренебрегать домашними заданиями, но мать вместо того, чтобы ругать его сама позвонила Волославу. Волослав же, в свою очередь, обещал забрать талмуд, если такое повториться.

Кириллу пришлось приспособиться делать уроки прям на перемене. На выходных он шёл к Волославу практически отрабатывать полученные знания. Зачастую это были руны. За месяц Кирилл выучил сотню рун. Вот только нанесению поддавались далеко не все. Почему часть рун не работает Волослав не пояснял, лишь изредка хитро посматривал, на мучения школьника в попытках нанести сложную руну.

В этот день первым уроком была физкультура. Новый преподаватель обществознания Керим Алиевич на пол ставки преподавал физкультуру. Вся школа была в шоке от такого физрука. Дело было в том, что он очень ответственно подходил к работе. Просто погонять мяч по полю во время урока нужно было заслужить. Для Кирилла, прожившего целое лето бок о бок с Волославом физическая нагрузка проблемой не являлась. Наоборот, он рад был запрыгнуть на перекладину и несколько раз крутануть подъём с переворотом. В связи с чем, Кирилл сразу же стал фаворитом у Керима Алиевича. На этот раз на уроке были запланированы небольшая пробежка и подтягивания. Среди всех одноклассников не страдал от бега только друг Кирилла, который часто делал ноги от старшеклассников, желавших его побить. «А всё из-за знаменитой фамилии Суворов» – твердил он Кириллу. Однако Кирилл знал, что у друга всего лишь длинный и дерзкий язык. Он не упускал шанса оскорбить старшеклассников и отхватить в ухо. Два друга прибежали первыми.

– Давайте на перекладину, кто двадцать раз подтянется свободен! – сказал учитель, потирая лысину.

Кирилл, не возмущаясь подтянулся двадцать раз, но спрыгнуть не успел.

– А твой друг столько не сможет, может добавишь ему? – хитро сказал Керим Алиевич, намекая, чтобы Кирилл выложился на максимум.

Деваться было некуда, и Кирилл подтянулся ещё семь раз. При чём пять из них были не сложными, а последние два дались тяжело.

– Отлично, теперь Суворов. Кирилл, считай сколько он сделает. – сказал учитель начал в телефоне делать какие-то пометки.

Стоит уточнить, что Керим Алиевич Кириллу нравился в качестве человека. Конечно же он знал, что Суворов никогда не подтянется тринадцать раз. Именно поэтому и