Разведчик барона (СИ) - Глебов Макс Алексеевич Страница 4

— Охотник Сергей Белов из Коробово, — представляет меня вновь прибывшим полковник. — Провел через Змеиный лес сержанта-стражника со срочным сообщением для нашей службы. В пути случилось несколько инцидентов с конструктами тайкунов и техникой кибов. В результате одного из них сержант получил ранение, но с помощью Белова всё-таки смог добраться до города.

— Несколько инцидентов с тварями кибов и тайкунов? — задумчиво переспрашивает Говоров. — Обычным людям, даже хорошо подготовленным, как правило, хватает и одного.

— Именно так, капитан, — кивает полковник, явно одобряя ход мыслей подчиненного. — Однако добычей артефактов в этих опасных местах Белов занимается, судя по всему, уже не первый год. Кстати, без трофеев не обошлось и в этот раз. Из Змеиного леса наш герой вышел с практически неповрежденной автоматической пушкой малого робота-разведчика кибов. Весьма необычно для простого охотника, не правда ли, господа? Думаю, данный случай как раз по вашей части, так что можете приступать.

— Начнем, пожалуй, со стандартных тестов, — решает капитан и переводит взгляд на меня. — Перед вами десять артефактов тайкунов. Внимательно посмотрите на них. Встречались ли вам ранее какие-либо из этих предметов?

Не нужно быть великим мыслителем, чтобы понять, что ни полковник, ни капитан не сомневаются в том, что я морф. Пытаться отпираться бессмысленно, слишком уж убедительные аргументы они приводят. Вот только и полностью раскрывать свои возможности мне тоже нельзя, иначе светит мне золотая клетка в каких-нибудь секретных баронских лабораториях, и хорошо если не в глубоких подвалах Особой канцелярии.

— Вот этот мне знаком, — показываю на третий слева конструкт. — Аналогичный я даже как-то держал в руках.

— При каких обстоятельствах? — уточняет капитан.

— Нашел в разрушенном укрепрайоне тайкунов вместе с останками его бывшего владельца.

— Что сделали с находкой?

— Продал. Мне он был без надобности.

— А этот почему оставил себе? — вступает в беседу полковник, указывая на амулет, извлеченный из моего рюкзака.

— Он приносит мне удачу, — отвечаю максимально туманно, надеясь создать впечатление, что я и сам не понимаю, каким образом трофейный конструкт мне помогает.

— В чем именно это выражается? — перехватывает у начальника инициативу капитан.

— Сложно сказать конкретно, — я мнусь, изображая мучительную попытку зафиксировать в мозгу постоянно ускользающую мысль. Говорить совсем уж неправду откровенно страшно, но и рассказывать всё, как есть, я не могу. — Мне кажется, что когда он со мной, я немного раньше замечаю любую опасность, причем её природа не имеет значения.

— Вы что-нибудь ощущаете, когда дотрагиваетесь до вашего амулета?

— Обычно ничего, но несколько раз мне казалось, что я чувствую какое-то едва заметное покалывание или почти неощутимую вибрацию. Четко зафиксировать это ощущение я ни разу не смог, так что, возможно, это просто мои фантазии.

— Дотроньтесь до вашего конструкта, — капитан кладет мой амулет на стол прямо напротив меня.

Я послушно тяну к нему руку, совершенно не понимая, что хочет увидеть специалист по морфам. Вот только вряд ли он требует от меня коснуться амулета без всякой причины. Значит, каким-то образом капитан способен зафиксировать наличие или отсутствие реакции артефакта на мое прикосновение.

В том, что каждый раз амулет реагирует с различной интенсивностью, я не соврал. Правда, раньше я не обращал на эту особенность особого внимания, однако сейчас она неожиданно приобретает большое значение. Моя рука уже почти касается конструкта, когда я неожиданно понимаю, что нужно делать. В мои пальцы как будто перетекает невидимая энергия. Её очень мало, но больше и не нужно. Она лишь несет в себе команду, и когда я касаюсь покрытого рунами каменного кругляша, он четко выполняет мой приказ и реагирует во много раз слабее, чем обычно.

Зеленый камень на кольце капитана начинает тускло светиться. Длится свечение не дольше секунды, но все, кому нужно, успевают его заметить. Я усиленно делаю вид, что ничего не разглядел. Полковник, к слову, тоже никак не реагирует, а вот оба лейтенанта и капитан явно ждали реакции камня и теперь обмениваются короткими взглядами, продолжая при этом внимательно следить за выражением моего лица.

— Достаточно, — кивает капитан, забирая у меня амулет. — Теперь по очереди дотроньтесь до всех конструктов, разложенных перед вами на столе.

На этот раз я уже знаю, что нужно делать. Из десятка амулетов на мои прикосновения реагируют три, и каждый раз кольцо капитана Говорова отмечает эту реакцию тусклым свечением. В одном из случаев оно вообще едва заметно.

— Ваш вывод, капитан? — полковник, похоже, уже не раз присутствовал на подобных тестах и неплохо знает процедуру.

— Охотник Белов — слабый морф, — после секундного размышления докладывает Говоров. — Слабый, но разносторонний. Это довольно редкое сочетание. Испытуемый смог установить контакт с тремя классами конструктов, но в каждом случае связь была очень неустойчивой. Кроме того, вполне возможно и даже весьма вероятно наличие у Белова одного или нескольких пассивных умений, опять же выраженных очень слабо, однако всё же способных помогать ему выживать в Змеином лесу. Случай интересный, но вряд ли перспективный в плане использования в наших исследованиях. Обычно мы рекомендуем для таких кандидатов службу в баронской страже.

— Я в курсе, — глядя куда-то мимо Говорова, отвечает полковник, явно о чем-то размышляя. — Но пока Белов нужен мне для других целей. Капитан, почему вы не протестировали его на взаимодействие с шаром тайкунов?

— Маловероятно, что будет реакция. Это артефакт намного более высокого ранга, чем амулеты, а у Белова даже с ними контакт крайне неустойчив. Подчинить себе шар уже попытались все наши сильные морфы. Это первое, что мы сделали, прежде чем передать его вам. Контакта нет ни у кого.

— Вообще ноль?

— Полный. Но если вы считаете нужным, можем проверить Белова.

— Лишним не будет, — полковник подталкивает ко мне шар, и я останавливаю его прикосновением пальцев. Конструкт воспринимает мою команду, и красные кристаллические вставки, которыми инкрустирована его поверхность, на мгновение наливаются бледным свечением. Зеленый камень в кольце капитана вспыхивает чуть ярче, чем когда я касался амулетов. Совсем ненамного, но всё же заметно, что реакция выражена сильнее.

— Очень интересно, — озадаченно произносит капитан и поясняет произошедшее полковнику, не наделенному способностями морфа. — Контакт есть, причем даже более отчетливый, чем с амулетами, но всё равно очень слабый. Вот только намного более сильным и опытным специалистам не удалось добиться даже этого, а у почти бесполезного в нашем деле низкорангового морфа контакт с конструктом установился. Выжать из этого мы вряд ли что-то сможем, но сам факт…

— Насколько я знаю, контакт с конструктом со временем может становиться более плотным и стабильным, — полковник продолжает вытягивать из Говорова подробности.

— У сильных морфов — безусловно, но это не наш случай. Здесь дело не в алгоритмах взаимодействия с артефактом, которые можно со временем оптимизировать, а в потенциале самого морфа. У Белова просто не хватит сил на нормальное взаимодействие с конструктом такого высокого ранга. Удивительно уже то, что он вообще смог установить с ним контакт.

С минуту полковник размышляет над словами Говорова, после чего, приняв для себя какое-то решение, негромко произносит:

— Спасибо, капитан, вы и ваши люди свободны.

Когда за последним сотрудником группы Говорова закрывается дверь, хозяин кабинета переводит взгляд на меня.

— Понял, что здесь произошло?

— Очень приблизительно. Слово «морф» я раньше слышал, но до сих пор не уверен, что понимаю всё правильно.

— Брось, Белов, сержант Кротов достаточно подробно рассказал тебе, кто такие морфы.

Что ж, и этого следовало ожидать. Раненый сержант раскололся, хоть вроде и не собирался этого делать. Вот только в таком заведении, как Особая канцелярия, плохих специалистов не держат. Да и зачем сержанту особо упираться? Подставлять меня он, конечно, не хотел, но своя шкурка ему, естественно, намного дороже.