Гарри Тертлдав - Мост над бездной Страница 4

— Я встречал его несколько раз, когда он приезжал в город Видесс, но чаще всего он вел какую-нибудь военную кампанию, — ответил Ршава. — Не могу сказать, что я хорошо с ним знаком. А почему вы спрашиваете? С ним что-то случилось? Надеюсь, что нет.

Он произнес это искренне. Стилиан был хорошим генералом — вероятно, лучшим верховным главнокомандующим Видесса за последние сто лет. Его вылазки в степи Пардрайи дали кочевникам-хаморам понять, что империя не потерпит их набегов на свою территорию. А ведь очень немногим видесским военачальникам, помимо Стилиана, удавалось наносить степнякам мощные ответные удары.

Но Ршаве не понравилось, как на него смотрит Зауц: словно прелат был мухой, которую надо поймать быстрым движением языка. Эпарх сказал:

— С ним кое-что случилось, это уж точно, святейший отец. Он объявил себя автократором видессиан и двинул войска на город.

Для видессиан, живших от одного края империи до другого, великая имперская столица была просто городом.

— Фос! — пробормотал Ршава и очертил напротив сердца солнечный круг. — Малеин не из тех, кто ждет сложа руки. Он будет сражаться за свой трон, драться изо всех сил. Вы меня спрашивали, знаю ли я Стилиана, — нет, не знаю, или почти не знаю. Но зато я хорошо знаком со своим троюродным братом. И я знаю, как он поступит. — В голосе прелата зазвучала горечь: — Малеин возвысил Стилиана, сделал его верховным главнокомандующим. Это и есть его благодарность?

— Похоже на то, — отозвался Зауц, и откровенный цинизм его слов превзошел даже сардонический тон Ршавы. Не дождавшись ответа, Зауц добавил: — Империя уже давно не видела гражданской войны. Боюсь, скоро начнется новая.

— Боюсь, тут вы правы, — согласился Ршава. — За одно это да будет Стилиан проклят вечным льдом Скотоса.

Теперь уже Зауц промедлил с ответом. Ршава приподнял бровь и очень тихо спросил:

— Или вы не согласны, почтеннейший господин? Ведь Малеин возвысил и вас, знаете ли.

— Я хочу мира для империи. И я за того, кто его обеспечит, кем бы он ни был.

Эти слова были чем угодно, только не ответом. Ршава заговорил резче:

— Если возможный узурпатор прибудет в Скопенцану, станет ли город его приветствовать? Или же закроет перед ним ворота?

— Об этом лучше спросить Гимерия, а не меня, — угрюмо ответил Зауц, оказавшись в затруднительном положении.

Ршава хмыкнул. Гарнизон под командованием Гимерия защищал Скопенцану от пиратов-халогаев, чьи гребные корабли поднимались вверх по Аназарбу. Гарнизон был не очень многочисленным: светловолосые варвары в последние годы не слишком досаждали городу. А Гимерия вроде бы устраивало и то, что ему почти ничего не надо делать, и то, какими скромными силами он располагает. Теперь же…

Теперь Ршава и Зауц могут утратить свои роли самых важных и могущественных людей в городе. И роль эта может перейти к командиру гарнизона. Ршава кивнул эпарху:

— Вы, несомненно, правы, почтеннейший господин. Надо будет его спросить.

Зауц все равно остался хмурым, и Ршава не мог его за это винить. Эпарху предстояло управлять Скопенцаной так, словно ничего не произошло. Как и обычно, он должен собирать подушный налог и налоги с хозяйств. Должен обеспечивать в городе правосудие, ремонт городских стен и общественных зданий… и кто бы ни выиграл гражданскую войну, он не должен подумать, что эпарх поддерживал его противника.

Коротко поклонившись, Ршава отвернулся. Прелат не хотел, чтобы Зауц видел, насколько он встревожен. Большинство прелатов по всей империи будут точно так же приглядываться к местным эпархам. Ршава был избавлен от этой обузы… или роскоши? Стилиан предположит, что Ршава сохранит верность своему родственнику-автократору, и будет прав.

Краем глаза Ршава заметил, что Зауц направился обратно в резиденцию. Убедившись, что остался в одиночестве, прелат негромко выругался. Малеин проявил себя достаточно хорошим автократором, весьма энергичным и способным. Ршава не стал бы беспокоиться из-за большинства вероятных мятежников; он не сомневался, что Малеину под силу быстро с ними справиться.

Но Стилиан? Это уже совсем другая история.

К прелату подошел широкоплечий краснолицый мужчина, с мозолистыми руками кузнеца.

— Что-то случилось, святейший отец? — спросил он. — Выглядите так, будто у вас на глазах вашего щеночка телегой переехало.

Ршава посмотрел на него… или, скорее даже, сквозь него. Лицо кузнеца еще больше покраснело. «Он ни в чем не виноват», — напомнил себе прелат, стараясь держаться доброжелательно. Но сейчас ему было не до разговоров.

— Боюсь, добрый человек, причина тут не настолько мелкая.

Кузнец отошел, почесывая макушку.

Гимерий не мог похвастаться жилищем, достойным называться резиденцией. Он жил в обычном доме — таком же, как и все остальные дома на этой улице. Его первый этаж был построен из местного золотистого песчаника, второй — из брёвен, уже побелевших от времени. Единственным отверстием в первом этаже был дверной проем, а сама дверь из толстых досок, обитых железными полосами, годилась и для крепости. В верхнем этаже имелись два окна с прочными деревянными ставнями, которые закрывались зимой, чтобы не впускать в дом морозный воздух. Как и у всех домов в Скопенцане, шиферная крыша была крутой, чтобы с нее легче соскальзывал снег.

Ршава постучал в несокрушимую дверь. Двое мальчишек, пинавших мяч на узкой немощеной улице, бросили на него подозрительные взгляды: в эти кварталы священники заходили не каждый день. Кудлатая бродячая собака, рывшаяся в куче мусора, не обратила на него внимания. В эту минуту Ршава предпочел бы такое отношение всем прочим.

Ему никто не ответил, и священник постучал вновь, сильнее. На сей раз дверь приоткрылась. За ней стоял Гимерий: он уставился на Ршаву с еще большим удивлением, чем мальчишки.

— Святейший отец! — воскликнул командир гарнизона. — Чем я обязан чести такого визита?

Он не сказал: «Что вам от меня нужно?» — но наверняка подразумевал именно это.

— Можно мне войти? — осведомился Ршава.

— Да, конечно.

Гимерий посторонился, впуская прелата. Командир гарнизона был столь же высоким и худым, насколько Зауц — приземистым и плотным. Гимерий даже на палец-другой превышал ростом Ршаву, отнюдь не коротышку. На вытянутом угловатом лице командира выделялись острый нос и родинка на правой щеке — чуть выше края бороды, аккуратно подстриженной и чуть тронутой сединой.

В передней Ршава увидел стол и несколько стульев, а возле очага — деревянное кресло. Гимерий жестом предложил его гостю, но священник, покачав головой, уселся на стул. Кресло наверняка было любимым местом Гимерия. И действительно, офицер, облаченный в просторную шерстяную тунику поверх мешковатых штанов, заправленных в сапоги, — так одевалось большинство мужчин в этом холодном северном городе, — уселся в кресло.