Кай Майер - Начало пути Страница 4

Оба её имени были позаимствованы из этой книги. Фурией звали хитрую воровку, которой не раз удавалось выманить всю наживу у капитана Фантастичелли, а Саламандрой — мудрую лесную богиню с бородавками на лице.

Её брат Пип тоже получил своё имя в честь одного из литературных персонажей — героя книги Чарльза Диккенса «Большие надежды».

Диккенс был любимым писателем её отца, и Фурия очень ярко представила себе, как Тиберий яростно отстаивал своё право хотя бы мальчика, законного наследника, назвать в честь одного из героев Диккенса, если уж его дочери выпало носить имя покрытой бородавками лесной богини.

Фурия раскрыла книгу, прочитала начало и снова почувствовала, что это любовь с первого взгляда. Действие начиналось во время ночного шторма, и через мгновение Фурия уже полностью погрузилась в чтение. Она перевернула одну страницу, за ней другую… и вдруг услышала хруст.

В испуге Фурия опустила книгу, попыталась нащупать фонарь и нечаянно столкнула его с полки. Когда он грохнулся на пол, тут же в разные стороны разлетелись сотни маленьких чёрных точек, они кишели в воздухе, словно мухи.

Это были буквы.

Буквы построились в ряд. Длинная цепочка протянулась от одной полки до другой, и концы её терялись где-то вдали. Гласные и согласные подрагивали и переплетались, точки балансировали на тонких палочках.

Фурия глубоко вздохнула, поставила книгу обратно на полку и подняла фонарь.

— И снова вы. — Охнув, она прошлась лучом света по копошащемуся полчищу букв.

Снова послышался хруст, и вдруг со всех сторон к Фурии ринулись сотни маленьких знаков. Где-то у самых её ног они толпились, скатывались вниз, отталкивая друг друга, и уже практически не отличались от огромного муравейника.

Башня, состоящая из букв, росла прямо на глазах у Фурии, будто ствол дерева на ускоренной киноплёнке. Достигнув уровня глаз Фурии, башня чуть качнулась, а затем отклонилась в сторону, к той полке, на которой стоял «Фантастико». Несколько букв выскользнули наружу и сложились в два слова:

Привет Фурия

В сознании букв, каждая из которых выскочила из какой-нибудь рассыпавшейся книги, знаков препинания не существовало. Когда-то Фурия поинтересовалась, в чём же причина, и получила в ответ бурю возмущения. Запятые, точки и двоеточия — это, мол, совершенно бесполезные создания. Для них в стае букв места не нашлось.

— Привет, Эюя, — сказала Фурия, а буквы тем временем снова смешались и перераспределились уже в другом порядке. (Несколько лет назад Фурия решила, что стае букв непременно нужно дать имя, а «Эюя» было первым словом, которое взбрело ей в голову.) — Ты меня до смерти перепугала.

Беги отсюда поскорее — написали буквы.

Некоторые знаки, оставшиеся не у дел, нетерпеливо подпрыгивали на полке, словно изо всех сил старались подчеркнуть, насколько важным было это предупреждение.

Сердце Фурии забилось сильнее.

— Что случилось?

Буквы снова зашуршали и закопошились, а затем появилось одно-единственное слово:

Плесневик

Фурия вскрикнула:

— Близко?

По дороге сюда

Фурия посветила фонарём в оба конца коридора. С одной стороны ничего не было видно, а с другой — буквенный рой отбрасывал колышущуюся тень. За ней было пусто.

— Он далеко?

Направив фонарь на полку, Фурия прочитала:

За несколько поворотов

Более ста пятидесяти лет библиоманты Ферфаксы следили за тем, чтобы в катакомбы не проникала сырость. Но она всеми силами старалась завоевать территории.

Как-то за одним из стеллажей скопилась влага и там вырос плесневик, оживлённый той же силой, что и стая Эюя и птички-оригами.

Возможно, сейчас было не лучшее время для воспоминаний и размышлений, но Фурия вдруг с горечью подумала о том, что её отец последнее время был ужасно занят и невнимателен.

Беги отсюда — приказала Эюя.

— Откуда он движется?

Справа

Фурия понизила голос:

— Ему известно, что я тут?

Ты слишком шумишь

И затем:

Неуклюжая девчонка

Фурия щелчком выбила из ряда букву «Ю», которая прилипла к одной из книг, но та тут же юркнула обратно на своё место. Остальные дополнили её, и перед Фурией задрожала новая строка:

Неуклюжая неуклюжая

Неуклюжая девчонка

Эюя была права: Фурия совершенно забыла обо всех предостережениях Вэкфорда и вела себя слишком уж свободно. Если она попадётся в лапы плесневику, Эюя просочится в одну из трещин в земле и напишет на ее могильной плите, прямо под надписью:

Фурия Ферфакс

(1999–2014)

всего два слова:

Сама виновата

Справа продолжался основной коридор, но, если Фурия хотела избежать встречи с плесневиком, ей надо было идти в другую сторону, надеясь, что вскоре она сможет повернуть и выйти в правильном направлении.

Беги, — написала Эюя. — Сейчас же.

Фурия уже собиралась задвинуть «Фантастико» обратно на место, но вдруг передумала: кто знает, когда теперь ей представится возможность спуститься сюда снова? Несколько минут уже не играют никакой роли. Она сунула книгу за пояс, натянула сверху футболку и побежала что было сил. Свет фонаря бешено перескакивал с книг на пол, и снова на книги, и снова на пол.

За Фурией по пятам следовал хруст буквенной стаи. Эюя снова собралась, и теперь под ногами девочки, слева и справа вдоль полок, поспешно растянулись две муравьиные дорожки.

За спиной что-то зашипело. Фурия на бегу быстро оглянулась, но сзади была лишь кромешная темнота. Чтобы посветить фонарём, нужно было остановиться.

Шипение стало громче, и вдруг девочка почувствовала, как в ноздри ей проникает новый запах — вонь затхлого погреба.

Фурия добежала до перекрёстка и повернула налево. Перед ней предстал новый ход, пройти по которому она могла только боком — настолько тесно стояли здесь стеллажи.

Протиснувшись между полок, она на секунду осветила коридор, из которого попала сюда, и тут же поняла, что совершила ошибку. Картина, представшая перед ней, парализовала её.

Этот плесневик был намного больше того, с которым ей довелось повстречаться в последний раз. Тогда ей было девять и с ней был отец.

Сегодня, шесть лет спустя, искать защиты было не у кого.

Плесневик, похожий на лепёшку, покрытую волосистой плесенью, размером был чуть больше подушки и переливался всеми цветами радуги, словно нефтяная плёнка на воде. Эта мерзкая лепёшка-подушка плыла по коридору прямо к Фурии, края её шевелились, словно водоросли, подхваченные сильным течением.