Дмитрий Захаров - Безумный аттракцион Страница 4

– Будьте уверены, Артур Николаевич; время для вашего партнера течет совершенно иначе, чем для вас. Прошу! – Распахнулась тяжелая дверь. За ней оказался просторный зал. В центре находились два лежака, похожих на зубоврачебные кресла. Зажегся приглушенный свет. Зал был выполнен из гигантских выгнутых зеркал. Они устилали потолок, стены и даже пол помещения, отчего казалось, что кресла висят в воздухе на невидимых нитях. Зеркала источали рассеянный золотой свет.

– До начала сеанса остается две с половиной минуты. – Мастер бросил взгляд на старомодные часы, обнимающие его запястье.

– Антиквариат? – понимающе хмыкнул Артур. – Последнее время старинные вещи растут в цене. Единственно верное вложение денег.

– Так, безделица… – Человек вежливо улыбнулся. – Путешествие начнется с вас, Артур Николаевич, хотя ваши с Ольгой Владимировной истории будут связаны неразрывно. Еще раз проверьте маячки.

Мужчина красноречиво отдернул мочку левого уха.

– Отлично. Это своего рода предосторожность. Техника безопасности. После возвращения расскажу более подробно.

– А как насчет секса? – Девушка уселась в кресло и вызывающе закинула стройную ножку одну на другую.

– В полном объеме. Следует сесть ровно, и пристегнуться. Кресла будут поворачиваться во время путешествия.

– Это не опасно? – Мужчина подозрительно ощупал холодные подлокотники. – И что вы говорили насчет проекций? Получится, что «партнер» займет мое рабочее место, пока я, так сказать, в отпуске? – Он хотел пошутить, но голос предательски дрогнул.

– Никоим образом! Проекция – это нечто отдаленно напоминающее объект на экране. Только в отличие от кино, окружающие люди их даже не замечают. Не думайте об этом, наслаждайтесь путешествием. Осталось меньше минуты. Счастливого пути! Не забывайте про возможность экстренного возвращения: достаточно дважды нажать пальцем на чип за ухом. – Мужчина удалился, свет погас.

Лежаки медленно повернулись вокруг своей оси и бесшумно опрокинулись навзничь. Зеркала вспыхнули ярким светом. Это было так неожиданно, что девушка приглушенно вскрикнула. А в следующее мгновение образы, запахи и звуки обрушились на людей. Они оказались настолько реальными, что затмили ощущения собственного тела. Стихло сердцебиение, замерло дыхание, как будто остановилось вовсе. Властвовала лишь иллюзия, истекающая из зеркальных стен. И она была убедительнее привычного мира…

Набережная реки Фонтанки. 10 марта, 12.30

Черный БМВ притаился в десятке шагов от подъезда. Сквозь тонированные стекла невозможно было разглядеть пассажиров. Медленно опустилось заднее стекло, и на асфальт вылетел дымящийся окурок.

– Черт тебя побери, Студень! Я же говорил – не курить!

– Мы второй час здесь сидим, а выйти наружу нельзя… – Человек по кличке Студень действительно напоминал расплывшийся по тарелке холодец. Одутловатое белое лицо, пористая кожа и маленькие свинячьи глазки. Он нервно тер вспотевшие ладони. – Тебе хорошо, Артур, ты не куришь…

– Студень прав! – подал голос худой мужчина, с густой синей щетиной на скулах. – А если они до вечера не появятся? Я тоже хочу курить, да и… не мешает.

– Не надо было с утра пивом накачиваться, в тачке такой штын стоит, что не продохнуть! – Артур слегка хлопнул ладонью по обтянутому упругой кожей рулю, сделал чуть громче музыку в магнитоле. Потом продолжил медленно облизывать мороженое-эскимо.

– Сейчас потанцуем… – едко усмехнулся худой парень. Он говорил с чуть заметным акцентом, характерным для уроженцев Кавказа, чей родной язык был русским, но причудливая генетическая память заставляла коверкать согласные. – Ты странный парень, Артур! Пиво не пьешь, а мороженое лопаешь килограммами.

– Любимая еда… Мечта детства. Тебе, убогому, не понять.

– Заткнись, Шамиль; Артур прав – надо ждать. – Сидящий рядом с водителем человек оглянулся назад. – Если хочешь отлить – проваливай, твою долю разделим на троих.

– Ладно… – неохотно протянул Шамиль, – потерплю…

– Спасибо, Денис. – Артур выключил магнитолу, скомкал пакетик из-под лакомства; расстегнул короткую кожаную куртку и поправил кобуру. В кожаном чехле уютно разместился пистолет ТТ.

– Нормально. – Денис провел ладонью по бритой голове. – Скорей бы солнышко пригрело, плешь загорит!

Студень сдавленно рассмеялся:

– Не завидую плешивым…

– А я – жирным!

– Я не жирный, а мощный!

В спертом воздухе салона машины стоял смрад: пахло пивной отрыжкой, по́том и несвежим дыханием. Артур включил на полную мощность кондиционер.

– Я от него всегда простужаюсь! – прохрипел Шамиль.

– Купи аспирин. На киче пригодится.

– Не каркай!

– Не надо быть Нострадамусом: рано или поздно ты все равно сядешь, – усмехнулся Денис.

– Не каркай, Лысый! – В голосе кавказца послышались угрожающие нотки.

– Мы все рано или поздно сядем, – примирительно сказал Артур. Он открыл бардачок – наружу высыпались цветная лента презервативов и пачка любительских глянцевых снимков. – Вот тебе и хряк на выданье! А хозяин тачки, похоже, проказник! Ты откуда колеса увел, Шамиль?

– С Васильевского…

– Умно. Тамошние менты – самые вялые.

– Островитяне! – гаркнул Студень.

– Я ее угнал два часа назад, пока даже в розыск не объявили, и хозяин до вечера вряд ли обнаружит пропажу. Тачка возле офиса стояла, – самодовольно объявил Шамиль. – Покажи картинки!

– Любуйся! – Артур кинул фотографии на заднее сиденье. Одна упала на пол, Студень с трудом нагнулся, подбирая карточку.

– Во, блин! Это свежак! Любительские… – Он чмокал влажными губами, разглядывая фотографии, словно распробовал редкие сладости. – Вот эта, с маленькой грудкой, хороша, стерва! – Студень выдернул карточку у товарища. – Я бы ее точно уделал!

– Извращенцы! – хмыкнул Денис. – Чем бы ты ее «уделал», толстяк? У таких жирных обмороков тестостерон на нуле обычно.

– Ничего… такая выдавит, наскребет по стеночкам этого самого тестостерона… Давай следующую, Шамиль! Все-таки не зря кукуем здесь, братишки…

Денис повернулся к товарищу, редкие брови поднялись домиком – так он выражал нетерпение.

– Он точно сегодня выйдет?

– Факт. Он режимный товарищ. Старая закалка: с двенадцати до часа выходит на прогулку, в любую погоду. – Артур провел ладонью по скуле, ощупав длинный извилистый шрам, словно келоидный рубец рассекающий надвое кожу.