Eldar Morgot - Дорога Смерти Страница 4

— Режим для атаки!! — рев комитов смешался с натужным уханьем гребцов. Удар весел по воде, и "Теона" удвоила скорость — это носовая смена присоединилась к кормовой.

— Взяли, раз…пошел!

— Взяли, раз…пошел!

— Взяли, раз…пошел!!

Уже были отчетливо видны лица мятежников, воздух потяжелел от смачных ругательств, которые обрушили друг на друга противники. Затем настал черед катапульт. Презрительная улыбка Окропира сменилась злобным оскалом, когда стрела с вражеского судна пробила надстройку над гальюном и пронзила насквозь одного из мзумских арбалетчиков. Дикий визг несчастного ударил по ушам. Зезва едва успел отскочить, когда огромная стрела с извивающимся на ней телом рухнула на палубу рядом с ним. Прикрывшись щитом, Ныряльщик бросился к солдату, тот вцепился ему в руку и прошептал, захлебываясь кровью:

— Больно…

И умер. Выругался Окропир. Радостные вопли с вражеской галеры.

Запели мзумские катапульты, и четыре стрелы обрушились на корабль мятежников. Радостные крики утихли, мгновенно сменившись жалобным воем. Окропир захохотал, и едва успел присесть под защиту щитов, затащив с собой и слегка опешившего Зезву. Свист вражеских стрел заставил их пригнуть головы еще сильнее. Несколько болтов пробили щиты насквозь, ранив троих. Зезва увидел прямо перед глазами хищно дрожащий наконечник, весь в щепах из продырявленного деревянного щита. Сдавленный стон слева заставил повернуть голову и тут же отпрянуть — прямо на Зезву смотрели уже мертвые глаза мзумского матроса. Стрела еще хищно подрагивала в черной от крови глазнице. Еще один харкнул красным, захрипел и повалился на палубу: болт пронзил щит, прошел под доспехом возле подмышки. Хлынула кровь. Зезва было дернулся к упавшему, но остановился, потому что матрос уже был мертв. Ныряльщик выругался. Курвова могила! Окропир немедленно заехал кулаком в бок сухопутному.

— Бой, ха! — проорал он в ухо Ныряльщику, затем, не поднимая головы: — Арбалеты, пуск!! Дальше по усмотрению, ха!! Еще чуть-чуть, крысы, еще немного… Держимся, ха!! Эй, дерьмо душевничье, готовь жопы, щас вам якорь вставим по уши, гютфераны сраные!!

Со стороны противника понеслись ответные оскорбления, в которых была упомянута мать Окропира, которую "весь Цум трахал кукурузой". Командор оскалил зубы в усмешке, подмигнул Зезве и в очередной раз велел не высовываться. Ныряльщик, впрочем, и не собирался. Новая стрела ударила так близко, что Зезва едва сдержался, чтобы не броситься назад, под защиту арбалетчиков. Но, конечно же, он остался на месте. Выбеги он из-под защиты щитов и фальшборта, и мятежники мгновенно превратят его в ежа. Поэтому Зезва лишь сильнее пригнулся под защитой щитов. Треск, истошный крик. Повернув голову, Зезва едва не опрокинулся на спину, но сохранил равновесие. Удар, еще один! Словно во сне Ныряльщик увидел, как катапультная стрела разносит в щепы фальшборт, разбрасывая вокруг обломки щитов. Ударяет прямо в то место, где нашло убежище несколько мзумских солдат. Один из моряков, взмахивает руками и валится прямо на Зезву. У него нет половины головы — стрела из катапульты снесла верхнюю часть черепа, словно нож отрезал кусок яблока. Ошметки теплого мозга и крови брызнули вокруг, часть этой страшной смеси угодила Зезве на грудь, капюшон и лицо. Задыхаясь, Ныряльщик смотрел, как уже мертвое тело мгновение стояло, покачиваясь. Два или три болта ударили труп в грудь, и наполовину обезглавленный моряк повалился на палубу. Окропир проорал, чтобы "все заткнули пасть и подтерли зад", а Зезва старательно вытирал одежду и лицо чуть трясущимися руками.

"Теона" упрямо шла на противника, два десятка солдат, соорудив маленькую черепаху из щитов, терпеливо прижимались к палубе. Гребцы не убавляли темп, орали комиты. Окропир на мгновение выглянул и тут же снова припал к палубе. Прошептал:

— Ты как, сухопутный?

— Почему мы не обстреляем их зажигательным стрелами, командор?

— Потому, господин рыцарь, что я не хочу спалить их. Гютфераны явно что-то везут такое этакое… Та-а-ак…. Ты готов?

Зезва кивнул, сжимая рукоять меча. Окропир ухмыльнулся, выдохнул воздух и вскочил на ноги, прикрываясь круглым щитом с изображением солнца. Потряс мечом в воздухе, заорал:

— Мзум и Ламира, крысы!! За мной — трави таран, трави!!

— Мзум и Ламира!! — взревели солнечники, и этот крик утонул в треске и грохоте — шпирон "Теоны" врезался в носовую часть вражеской галеры. — Трави таран!! Уоха-а-а-а!!

Зезва выскочил из-под защиты щитов. Мгновение, и он уже был среди атакующих морских пехотинцев Мзума. С новой силой засвистели болты — арбалетчики прикрывали солдат, которые с диким ревом ринулись на борт вражеской галеры, перебегая по гальюну "Теоны". Зезва споткнулся о что-то, когда оба судна резко дернулись, едва не опрокинулся навзничь, но какой-то моряк поддержал его. Сверкнул зубами в усмешке:

— Не зевай, сухарь!

Ныряльщик не успел поблагодарить. Сразу три вражеских матроса атаковали его, размахивая огромными кривыми тесаками. С трудом отбиваясь, Зезва отступил к фальшборту. Здесь к нему на помощь подоспело несколько солдат. Двоих душевников закололи, тела полетели в воду. Третий отскочил под защиту выросшей стены из щитов и копий, что прикрывала среднюю часть судна.

— Эй, Зезва!

Ныряльщик обернулся. Окропир кивнул ему, поднял меч над головой.

— Вперед, ха!

Мзумские арбалетчики дали новый залп, вынудив вражеских солдат отчаянно прикрываться щитами. Численное превосходство мзумцев постепенно давало о себе знать: мятежники не могли больше сдерживать натиск. Уже были слышны мольбы о пощаде. Когда же, пронзенный тремя мечами, пал офицер мятежников, уцелевшие стали бросать оружие и падать на колени с поднятыми над головой руками.

Окропиру понадобились всего две зуботычины и три грозных окрика, чтобы умерить кровожадность своих матросов. Вскоре солнечники уже хозяйничали на захваченной галере. По приказу командора на судно перебралась призовая команда. Сморщив лоб, Окропир заметил при этом, что пойдут теперь медленно, "крыс разделили же!". Разбившись на пары, солдаты брали трупы мятежников за ноги и руки и бросали за борт. Работали деловито, обмениваясь мрачными шутками. Вода смачно булькала, принимая жатву. Погибших солнечников было лишь пятеро — их тела перенесли на "Теону".

— Зезва, — позвал Окропир, глядя вниз, — ты только посмотри. Чтоб я утонул…

Ныряльщик быстро подошел к мачте, возле которой находился Окропир и тоже уставился вниз, на гребцов.

— Курвова могила! — выдавил из себя Зезва.

Гребцы мятежного судна понуро дрожали за веслами, скорчившись на балках. Вот один из них поднялся и, пошатываясь и гремя цепью, окунул голову в одну из многочисленных бочек с водой, стоявших вдоль всей куршеи. Здесь же валялся труп комита с выпученными глазами и неестественно вывернутой, обмотанной железной цепью шеей. Гребец долго не вытаскивал головы. Слишком долго. Невозможно долго для человека. Наконец, голова появилась вновь, гребец бросил наверх равнодушный взгляд и обессилено уселся на банку. Руки и ноги с перепонками между пальцами дрожали. Чешуя, покрывававшая все тело гребца, когда-то блестящая и яркая, теперь тускло белела, вся в грязи и сероватых подтеках. Зезва еще раз глубоко вздохнул. Хыгаши, морской народ!