Павел Блинников - Семь Толстых Ткачей Страница 4

Однако все зрачки, будь то мужские, или женские, передвинулись на третьего пассажира. Подвеска машины облегченно приподнялась и скрипнула, когда с нее сняли тяжелую ношу. Из машины вылез мужчина огромных размеров. Рост — около метра девяноста пяти сантиметров, вес…. Да, а вот на глаз определить вес трудновато, но явно много. Мужчина мало того что не следил за весом; казалось он потолстел нарочно. Нельзя походя довести себя до такого. Чтобы его взвесить, потребовалась бы вага. Жир свисал отовсюду. Толстые ляжки и икры переходили в две ягодицы, похожие на арбузы. Сверху на них падали два шмата боков, а следом начиналось необъятное пузо. Живот, но непростой. Мало того что огромный спереди, так еще как будто растягивался, и кольцом обхватывал поясницу. Далее, облегающий костюм стягивал сиськи-дыни. Если сравнить грудь мужчину с грудью любой из спутниц — девушка проиграла бы безоговорочно. Но жир продолжал плыть вверх и, перейдя в покатые плечи, воцарился на щеках. Это придавало ему сходство с бульдогом. Рот под таким давлением, хочешь, не хочешь, но растягивался книзу и где-то в складках лица, спряталась кнопка носа. Глаза скрывали очки в форме звезд, но можно не сомневаться — они у него поросячьи. Но образ толстяка импонировал не только толстотой. На нем сиял ярко-красный обтягивающий костюм из красной кожи. На ногах сапоги, только оранжевые. И довершал великолепие жакет, с тремя павлиньими перьями.

Мужчина взял обеих девушек под ручки и повел в здание. Когда он шел колебания тела придали ему сходство с морем — жирные волны разбивались о скалы костей. Однако на твердости походки это не отражалось. Пока он поднимался по невысокой лестнице, из-под жакета потекли капельки пота, размывая тональный крем.

Фарит вошел в дом моды. Он бывал здесь сотни, а может даже тысячи раз. В основном по такому же делу, как сегодня — просмотр нового модельера. Аннет сказала, что он супер, но эта великовозрастная развратница рекомендовала так всех своих любовников. Фариту только пару раз понравились коллекции, но так как это забавляло, он приезжал на каждое приглашение. Толстяк прошел по длинным коридорам и вошел в зал с подиумом. Сверху висели потушенные софиты, и не было даже намека на ауру модного бума, как во время больших показов. Его уже ждали.

— О, господин Фарит! — сразу пошел ему навстречу Лео. Фарит поморщился. Это тоже любовник одного модельера, но постоянный и давний. Вкуса ноль, амбиций куча.

— Привет Лео, — буркнул Фарит, но руку не протянул. Впрочем, Лео знал, что толстяк этого не любит, да и не горел желанием пожимать холеную лапу, увитую перстнями. Однажды это все-таки случилось, и рука оказалась влажной и теплой, как губка для мытья посуды. — Где очередное дарование?

Лео смотрел на тушу, и в который раз задал себе вопрос: "Как черт подери она ходит?". Голос у Фарита никак не соответствовал телосложению. Тонкий и почти писклявый, но всегда чем-то раздраженный. И уж если честно, в моде Фарит разбирался, как сантехник в гинекологии. Да взять хотя бы его сегодняшний наряд! Кошмар! Не законодатель мод, а раскрашенная рождественская индейка!

— Пьер сейчас как раз подготавливает последнюю девушку. А как зовут ваших очаровательных спутниц?

— Иди и Сюда, — ответил Фарит. Девушки засмеялись и прижались плотнее к мягкому телу. — Мне принесли пиво?

— Разумеется. Вон там рядом с вашим креслом. Мы поставили пять разных сортов, я не знал, какое вы предпочитаете.

— Ничего, если не понравится, сбегаешь в магазин. Давай, начинай, у меня еще дела есть.

Фарит оттолкнул от себя девушек и пошел к огромному креслу, сделанному специально для него. Массивные резные ножки тщательно отлакировали, высокую спинку и сидение, обили желтым шелком. Девушки Фарита присели на два простых кресла, Лео семенил рядом с тушей.

— А как вам последняя коллекция Ферре? — спросил Лео, пока Фарит устраивал седалище на мягкой подушке сидения.

— Дерьмо! Его стремление к простоте меня совершенно не трогает. Мода должна быть яркой! Какой смысл создавать костюм, в котором станут ходить нищие и рабочие. Секретарши все равно не смогут позволить себе купить его наряд, а оденутся во второсортной бакалее. А ты видел эти пуговицы! Дерьмо! Одежда должна подчеркивать достоинства, а не создавать ощущение серости. Но ничего, следующая весна будет яркая, за это я отвечаю. Ну, где эти тонконогие?

— Сейчас я дам команду.

Лео пошел к подиуму, но все равно услышал за спиной: "Тоже мне командир…". Но он проглотил это и зашел за ширму. Пьер уже поджидал его, нахмурившись и делая затяжку длинной тонкой сигаретой. Он оделся в один из собственных костюмов — серый пиджак и брюки. Лео подумал, что это не к добру, но смолчал.

— И эта безвкусная туша будет меня оценивать? — спросил Пьер.

— Да, именно она. И на твоем месте я бы поторопился.

— Хорошо. Эй, Жерар, включай музыку.

Легкая приятная мелодия заиграла над подиумом, но ее тут же пресек писклявый голос.

— Выключите этот бред! Я могу посмотреть на ваши вещи и в тишине!

Пьер с силой затушил сигарету в пепельнице и жестом показал, чтобы музыку отключили. Лео сделал страдающее лицо, Пьер слабо улыбнулся и пошел на подиум. Красное пятно Фарита в желтом кресле чуть не резало глаза, но на лице Пьера играла улыбка. Он уже давно научился улыбаться всяким уродам, чтобы получить с них выгоду. Да хоть Аннет…

— Здравствуйте Фарит, — сказал Пьер, дойдя до конца подиума. — Для меня большая честь показать такому знаменитому знатоку мира моды свою коллекцию…

— Ближе к делу парень, — прервал его Фарит. — Если я захочу чтобы мне лизали задницу, обращусь к более изысканным и опытным в этом вопросе людям. Начинай.

"Вот свинья!" — подумал Пьер, но промолчал, как до этого Лео. Модельер махнул рукой, на подиум вышла высокая худая девушка, одетая в оранжевое пончо и серую юбку.

— Так как скоро весна, моя коллекция рассчитана именно на это время года, — сказал Пьер, показывая на девушку. — Обратите внимание на контраст и символику этого наряда. Яркий цвет совершенно не гармонирует с серым, но только на первый взгляд. В действительности это символизирует момент пробуждения природы. Из последних холодных серых деньков зимы, природа пробуждается, но не до конца. Поэтому пончо именно оранжевое, а не красное. В тонах этого пробуждения мы видим маленькую толику загадки и любви. Низкие сапожки тоже вписывается в общую картину. Они оголяют чуть больше тела и словно призывают нас влюбляться…

— Слушай ты! — прервал его Фарит. — Ты вообще думаешь, что несешь? Как сапоги могут призывать влюбляться? Может ты писал эту свою идиотскую речь пару месяцев, я не знаю, но пожалей мои уши. Последние деньки, толика загадки, природа пробуждается… ты что не понимаешь что все это штампы? Ну уж нет, если я захочу насладиться штампами, куплю книгу Даниэлы Стил, и получу их столько, что станет тошно. Так что заткнись и дай посмотреть на то, что ты сварганил.