Сергей Шведов - Соколиная охота Страница 4

Глава 2

Соколы

Для кагана Славомира приезд на остров Рюген посланцев графа Вельпона оказался неприятным сюрпризом. В последнее время каган прихварывал, сказывался, видимо, возраст. Все-таки, когда тебе перевалило на восьмой десяток, трудно рассчитывать на благосклонность богов и свою удачу, выдохшуюся с годами. А союз с юнцом Карлом не сулил Славомиру ничего, кроме головной боли. В конце концов, у кагана и своих забот хватало, а тут изволь вытаскивать из небытия захудавший род, который все имел и все потерял из-за глупости и лености самых видных своих представителей. К тому же Меровей больше тяготел к Велесу, а не к Световиду. Это не говоря уже о том, что внук Венделика Хлодвиг принял христианство и тем самым внес раскол в ряды русов, чем не замедлили воспользоваться западные и восточные ромеи, и Юг в конце концов восторжествовал над Севером, навязав ему чужую веру и чужие традиции.

Глупость вождей всегда дорого обходится народу.

– В любом случае усобица между сыновьями умершего императора Людовика нам на руку, – негромко произнес Родегаст.

Каган бросил на старого ротария недовольный взгляд. Родегасту стукнуло уже семьдесят пять лет, но он сумел сохранить и стать, и живость ума, и резвость в движениях. Вот только надолго ли? Каган был недоволен своими старшими сыновьями, Велемудром и Мстивоем. Храбрости обоим не занимать, но ведь она никогда не заменит мудрости. Конечно, им с Родегастом пора уже на покой, вот только кому передать булаву, а вместе с ней и ответственность за настоящее и будущее славянского мира?

Каган охая поднялся с лежанки и отмахнулся от Родегаста, бросившегося было ему на помощь. Рано! Не настолько еще слаб ротарий Славомир, чтобы без чужой поддержки не добраться до распахнутого окна и не вдохнуть полной грудью свежий воздух, пахнущий морем и солью.

– А если Лотарь быстро разделается с Карлом и обрушится всей силой на нас? Ты уверен, что все вожди славянских племен поддержат своего кагана? Ты уверен, Родегаст, что они не договорятся за нашей спиной с Лотарем и папой Евгением?

Ответа не последовало, но Славомир в нем и не нуждался. Он просто высказывал свои мысли вслух, пытаясь нащупать верное решение в ситуации, чреватой как большими приобретениями, так и немалыми потерями.

– Рюэрги были у князя Сидрага? – спросил каган.

– Ободрит направил их к нам.

Что ж, в уме Сидрагу сыну Драговита не откажешь. С его стороны было бы большой глупостью бросаться на помощь родовичам, не заручившись поддержкой кагана ругов. Граф Вельпон мягко стелет, но каков будет сон на приготовленном им ложе? Не окажется ли этот сон вечным для людей, рискнувших его поддержать?

– А что слышно о Воиславе Рерике?

– Люди говорят, что он ходил походом на бриттов вместе с конунгом Теодульфом, потом теребил данов и даже сжег два их города. Сейчас он в Бирке. Я уже послал за ним.

– Сколько у него людей?

– Более тысячи викингов на двадцати ладьях.

– Сила немалая, – цокнул языком каган.

– Князь Воислав богат. Он способен собрать под своей рукой вдесятеро больше людей. Так что Сидраг Ободритский беспокоится не зря.

Беспокойство князя Сидрага не было для кагана тайной. Впрочем, волновался не один Сидраг. Князь лютичей Свентислав тоже косо посматривал в сторону викинга, набирающего силу, но лишенного родовой земли. От Воислава Рерика можно ждать многого и не худо бы направить его помыслы куда-нибудь подальше от варяжского побережья, дабы не нажить большой беды.

– Рюэрги ведь тоже ведут свой род от Меровея?

– Да, – кивнул седой головой Родегаст. – Их предок король Тьерри доводился троюродным братом князю Готшалку, а Готшалк – прадедушка князя Витцана. Сокол и трувер – родовые знаки как Рериков, так и Рюэргов. Собственно, Рюэрг и есть Рерик, только на латинский манер.

Каган посмотрел на старого ротария с уважением. Пожалуй, никто на острове Рюге лучше Родегаста не знал всю подноготную родов русов, чьи представители заполонили собой Европу, став во главе едва ли не всех заселяющих ее племен. Каста русов считала своей прародиной даже не Трою, а легендарную Гиперборею, ее загадочную столицу Туле, погрузившуюся в далекие времена на дно океана. Вот с тех пор и бороздят русы морские просторы в надежде отыскать землю предков, которую греки называют родиной Аполлона, а родственные славянам кельты – Авалоном. Похоже, и Воислав Рерик ищет свой Авалон. Почему бы кагану Славомиру ему в этом не помочь?!

– Что еще?

– Из Русалании прибыли четыре ладьи с товаром.

– Купцы?

– Нет. Во главе ватажки стоит ротарий Лихарь, старший сын князя Искара Урса, с ним боготур Драгутин сын Торусы, удельного князя радимичей. Оба они родовичи небезызвестного князя Драгутина и хорошие знакомые Воислава Рерика. Гости уже расспрашивали меня о нем, хотели повидаться.

– Зачем пришли?

– Говорят, что за девками, – засмеялся Родегаст.

– А что, на Руси девок нет? – удивился Славомир.

– Так ведь заморские женки всегда слаще своих, каган.

Славомир усмехнулся в отвисающие усы. В двадцать лет он тоже искал счастье за морями, а оно оказалось под боком. Но ведь молодых не убедишь и не удержишь у материнских юбок. Вот и этим захотелось вдохнуть запах моря-океана и хмельных девичьих кос.

– А на Дону мир?

– Пока да. Хазарии сейчас не до русаланов, свои бы дела утрясти. Но сдается мне, что это затишье перед бурей. Недаром же посла кагана Хануки бека Карочея занесло аж в Страсбург, где отпевали умершего императора.

– Боюсь, что у нас буря грянет раньше, – задумчиво проговорил каган Славомир. – Когда и где коронуется Лотарь?

– Через два месяца в Реймсе. Там он и объявит свою волю в отношении младших братьев, Людовика и Карла. Все ближники его отца, герцоги, графы и капитаны уже выразили свою поддержку новому императору. Кроме, естественно, тех же троих – графа Вельпона, коннетабля Виллельма и графа Бернарда Септиманского.

– Воислав Рерик должен успеть, – глухо проговорил Славомир.

– Куда успеть? – не понял Родегаст.

– Он должен успеть в Париж раньше, чем туда прибудут посланцы императора Лотаря. И скажи Рерику, что я ему помогу, но тайно. А потому действовать он должен от своего имени, а не от моего.

– А если он не согласится?

– Скажи ему, что у него есть шанс осесть на земле, где когда-то правили его предки. Нейстрия стоит Руси. А он рожден для славных дел во славу Световида.

Для Лихаря Урса Аркона была едва ли не первым городом за пределами Руси, который он увидел воочию. Ведь до тмутараканской Матархи он в свое время так и не дошел, остановленный хазарской ратью. Жаркое было дело. А потом была битва при русаланской крепости Луке, где он сражался плечом к плечу с Рериками. Уходя с Дона, Воислав то ли в шутку, то ли всерьез пригласил Лихаря Урса в поход на Севилью. И с тех пор этот загадочный город манил к себе старшего сына князя Искара. В конце концов, прадед Листяна в молодости ходил походами в далекий Иран и возвращался оттуда с богатой добычей, и чем же, скажите на милость, Лихарь Урс хуже прадеда? Или, быть может, богиня Макошь обделила его удачей?