Виктория Угрюмова - Все волки Канорры Страница 4

— Приняли самые действенные меры, — сказал Левалеса, подцепивший эту удачную фразу у графа да Унара в незабвенные дни Бесстрашного Суда.

— Какие именно?

— Потому что, когда ответственность превыше всего, поражают результаты борьбы с последствиями.

Голем подумал, что с тех пор, как замок украсили своим присутствием сразу два троглодита, о борьбе с последствиями впору писать отдельный научный труд.

— Всегда нужно зорко видеть, чего не увидено, подозревать, и поступать с могучим учетом, — поделился Карлюза.

— Как же вы поступили?

— Смылись отважно и бесповоротно.

— И притаились, — сказал Левалеса.

— На кухне, — уточнил Карлюза.

Разумеется, многие пустились бы объяснять троглодитам, что притаиться — это не совсем то, что они делали на кухне, и что когда кто-то таится, то разгром в том месте, где он таится, гораздо меньше. Многие — но не Думгар. Голем практично отмел незначительные детали и сразу приступил к сути вопроса.

— И что теперь?

— Когда мы все равно вам нашлись?

— Да.

— Это требует глубокой троглодитской мысли, усиленной вкуснямным кормлением. Кормление невиданного ума движет цивилизацию, — заявил Карлюза, и голем понял, что наставления Такангора не пропали даром. Теория мадам Мунемеи о том, что все грандиозные свершения требуют грандиозной кулинарной поддержки, нашла горячий отклик среди многочисленных друзей и соратников ее знаменитого сына, доказавшего эту теорию на практике. Он не придумал вот так, сходу, что возразить на эту блестящую сентенцию, и его секундное замешательство дало троглодитам время осуществить еще один блистательный маневр, который в книгах по военному делу называется «стратегическое отступление на заранее подготовленные позиции».

Радуясь, что все так легко обошлось, троглодиты быстренько нырнули обратно в потайной ход. Думгар подумал о том, какой эффект произведет их повторное появление на кухне, но решил не вмешиваться. В конце концов, это все-таки кассарийская кухня, и она должна быть готова в любой момент противостоять любым катаклизмам. Он еще немного постоял на месте, наслаждаясь чудесным днем и дивным видом, открывавшимся отсюда на замковый парк, и потопал к Зелгу — докладывать ситуацию.

Как обычно, лучшими оказались те меры, время для которых

было безвозвратно упущено

Тацит

* * *

— Мадам Топотан! Мадам Топотан!

— Доброе утро, мадам Горгарога!

— Я тут заметила, что прохожу рядом, и зашла узнать, нет ли каких-нибудь известий от Такангорчика.

По случаю замечательного солнечного дня, даже не просто замечательного, а идеального — не жаркого и не прохладного, а изумительного теплого, с легким ласковым ветерком, ясного, радостного, пропитанного тонкими пряными ароматами настурций, календулы и цветущей бублихулы — Мунемея вынесла из лабиринта кресло-качалку и предавалась неге на полянке с роскошным видом на виноградники. Внимательно выслушав горгулью, она слегка качнулась вперед и уставилась на нее немигающим взглядом.

Горгулья однажды столкнулась нос к носу с оскорбленным василиском, который как раз убивал взглядом какого-то странствующего рыцаря. Так вот василиск Мунемее явно проигрывал. Знай он, какими холодными прозрачными камешками могут становиться ее глаза, он бы плюнул на все, заплакал и ушел в монастырь. Но горгулье этот сверкающий взгляд был не в новинку.

— Вы смотрите на меня в том смысле, что это я разношу почту, а не вы, поэтому я лучше других должна знать, есть ли новости от вашего мальчика? — уточнила Горгарога.

Мунемея кивнула великолепной головой.

— Я смотрю на вас во многих смыслах, в этом тоже.

— Так я вам поясню, что новости бывают разные и распространяются не только посредством писем и газетных статей с рекламой. Вот я вам сейчас приведу интересный пример из своей богатой практики.

Выглянул из беседки Бакандор и, не дожидаясь материнских распоряжений, отправился в лабиринт за вторым креслом.

— Какой умный ребенок, — вздохнула горгулья.

— Я не ребенок, — обиженно заявил юный минотавр.

— А кто?

— Взрослый.

— Любопытные новости с утра пораньше, — сказала Мунемея. — Что я еще пропустила?

Бакандор возмущенно дернул хвостом, но возразить не посмел. Накануне они с братом изучали тактику Такангора при Липолесье, используя подручный материал с огородных грядок, немного увлеклись и в результате навлекли на себя гнев благородной маменьки. Жестокой расправы она не учинила лишь потому, что в целом одобрила их анализ, хотя осудила порчу баклажанов, изображавших легионы демонов на правом фланге, помидоров — противников по центру, и пусатьи, угрожавшей войскам кассарийца на левом фланге. Поэтому сегодня братьев было хоть к ране прикладывай.

— Итак, — сказала Мунемея, когда горгулья с комфортом устроилась рядом с ней и устремила лирический взгляд на цветущую долину Нэ-нэ.

— Погодите, мадам Топотан, я думаю несколько вариантов.

— Любопытно.

— Вот, скажем, я думаю, вещие сны. Вещие сны — надежный источник информации, вы не находите?

— Мне не снятся вещие сны.

— Вам? И не снятся? Странно.

— Почему? — высунулась из беседки любопытная голова Весверлы. — Почему это именно странно? Мне вот тоже не снятся вещие сны, но почему-то никто этому не удивляется.

— Сравнила трон со стульчиком, — заметил Бакандор.

— Вы там что — всей семьей сидите в засаде? — спросила Мунемея.

— Нет! — честно отвечала строптивая дщерь. — Не всей. То есть всей, но не сидим. Милталкон лежит. А Урхомуфша вообще валяется.

— Воображаю картину, — заворчала Мунемея. — Какой-нибудь странствующий рыцарь, вдохновленный статьями из «Усыпальницы» или «Траво-Ядных новостей» приезжает сюда, чтобы засвидетельствовать почтение семье великого героя Тиронги. В нормальной ситуации он встречает прелестную скромную деву, сестру героя, красавицу, умницу, работящую и скромную, влюбляется, совершает в ее честь разные подвиги, осыпает ее добытыми в боях сокровищами… Но как же ее встретишь, когда она, к примеру, валяется в засаде?

— Какими именно сокровищами? — заинтересовалась Тохиморутха.

— Почему обязательно скромную? — возмутилась Весверла.

Скромность украшает только ту женщину, которую ничто

другое украсить уже не сможет

— И вообще речь шла не о нас, а о вас, маменька, — вставила отважная Урхомуфша.

— Вот, полюбуйтесь! Просто диву даюсь, кого я вырастила. А ну марш чеканить приданое! Приданого у невесты должно быть много, гораздо больше, чем имущества у жениха, тогда женщине есть чем достойно возразить в семейных спорах.