Чарльз де Линт - Пиксельные пикси Страница 4

«Землетрясение», — сказала я себе. Вот, что это было. Землетрясение. Должно быть, я пробудилась после первого толчка, спустилась вниз в полудреме, увидела кошмар и снова легла, посчитав, что мне все это приснилось.

Да, но как быть с танцующими огоньками? Словно дюжина светлячков или упавших с неба звездочек, зовущих меня за собой в темную ночь, и я шла… пока не споткнулась и не упала…

Я медленно повела головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что происходит. Мое плечо все еще ныло, и я потерла его, одновременно оценивая степень разрушений.

Собственно говоря, беспорядок был не так уж велик, как казалось на первый взгляд. Многие книги, похоже, свалились с полок, но лежали в алфавитном порядке, как это ни странно.

Сниппет снова тявкнула, но на сей раз это был призыв поторопиться, потому что больше ей не вытерпеть. Я схватила ее поводок и пластиковый пакет, и мы вышли на утреннюю прогулку. На улице было прохладно, но погода для начала декабря стояла довольно сносная, да и снег еще не выпал. Похоже, землетрясение было исключительно местного масштаба, что тоже казалось непонятным. Я, по крайней мере, ничего экстраординарного не заметила, если не считать, что все мусорные ящики в квартале были перевернуты, и ветер разносил их содержимое, беспечно играя бумажными обрывками и наметая из них небольшие сугробы на мостовой и тротуаре. Все остальное оставалось в полном порядке. До той минуты, как я зашла в кафе «У Джо» выпить кофе со сливками.

Раньше Джо Лапеньи держал закусочную в этом же помещении, но с нашествием ресторанов «фаст-фуд» быстро сориентировался и преобразовал закусочную в кафе. При этом хозяин не поскупился на декор. Его заведение могло конкурировать с любым дорогим кафе в этом городе — с той единственной разницей, что вместо студентов колледжа, юнцов с кольцами в носу, кофе со сливками и эспрессо подавал сам Джо. Джо с его саженными плечами, мясистыми татуированными ручищами и черными гусеницами усов, примостившимися на верхней губе.

Прежде чем я успела упомянуть о землетрясении, Джо красочно расписал, как, открыв сегодня кафе, обнаружил, что все фарфоровые кружки перебиты в мелкие осколки. Только кружки. Больше ничего из посуды. Ни тарелки. Ни блюдца. Все остальное в полном порядке.

— Ну и ну! Какое-то чокнутое землетрясение, — удивилась я.

— Землетрясение? — переспросил Джо. — Какое землетрясение?

Я ткнула пальцем в белую пыль, которую он старательно подметал.

— Это хулиганы, — отмахнулся Джо. — Какие-то паршивцы вломились сюда и хорошенько позабавились!

Тогда я рассказала ему о погроме в моем магазине, но Джо только головой покачал.

— Это по радио передавали о землетрясении? — спросил он.

— Я не слушала радио.

— Зато я слушал. Ни единого слова. И что это, спрашивается, за стихия, которая разбивает исключительно кружки да опрокидывает пару стеллажей?

Поразмыслив немного, я поняла, что он прав. В лавке действительно не было других разрушений. Свалились только стеллажи, но не стенд с новыми книгами у самой витрины. Интересно, почему? Правда, несколько томиков слетело со стола, но это все.

— Непонятная история, — протянула я.

— Ничего непонятного, — возразил Джо. — Несколько лоботрясов повеселились на свой лад, только и всего.

Я побрела домой, не зная, что и думать. По дороге мы со Сниппет расспросили соседей. Неприятностей у каждого хватало, но никто не относил случившееся на счет землетрясения. В пекарне все пироги были расплющены о витрину. В магазинчике электротоваров расколошматили все лампочки, хотя выглядели они так, словно внезапно и одновременно взорвались. Из хозяйственной лавки вынесли бумажные полотенца и рулоны туалетной бумаги и разбросали по деревьям, превратив оголенные ветки дубов и ясеней в некое гротескное подобие мумий. И так далее, и тому подобное.

Полиция прибыла вскоре после того, как я вернулась в магазин. Я чувствовала себя полнейшей идиоткой, когда один из детективов стал меня допрашивать. Да, услышав грохот, я спустилась, чтобы выяснить, в чем дело. Нет, никого не видела.

Заставить себя упомянуть о танцующих огоньках было выше моих сил.

Нет, я не догадалась позвонить.

— Мне казалось, что все происходит во сне, — твердила я. — Только спустившись утром…

Детектив считал, что это дело рук банды малолетних преступников, подстрекавших друг друга на все новые «подвиги».

После ухода детектива я призадумалась и решила, что он, скорее всего, прав. Налет, совершенный на наш квартал, можно было классифицировать как злую, но все же проделку. Хулиганство, не более того. Мне не слишком нравилось, что наша маленькая уютная улица вдруг стала мишенью дикарских выходок, но другого логического объяснения просто не находилось. Вернее, не находилось до тех пор, пока я не подошла к столу, на котором стоял компьютер. И сразу вспомнила Мирен Келледи, вывернутый наизнанку свитер и странные разговоры о пикси во «всемирной паутине».

Если повезет, они останутся в интернете и не последуют за вами…

Разумеется, во всем этом не было ни капли смысла, не говоря уже о логике. Но что-то не давало мне покоя. В конце концов, если база данных «Уордвуд» сумела обрести собственную жизнь, кто поручится, что пикси в интернете — вещь невероятная? Как любит подчеркивать мой друг Ричард, у всякого могут возникнуть необъяснимые проблемы с компьютером, которые с равной легкостью можно отнести как на счет пикси, так и на счет «глюков» программного обеспечения.

Я долго стояла, как вкопанная, уставясь на экран монитора. Сама не знаю, в какую минуту вдруг поняла, что машина включена. Я выключила ее прошлой ночью, перед тем как подняться наверх, и не подходила к ней сегодня, перед прогулкой со Сниппет. Значит, либо у меня начались провалы в памяти, либо я стала лунатиком, хожу во сне и заодно работаю на компьютере.

Я оглянулась на Сниппет, которая старательно обнюхивала каждый угол, словно никогда раньше не была в магазине. Или наоборот, кто-то или что-то весьма интересное или необычное посетило нас…

— Это глупо! — выпалила я вслух.

Но все же вытащила карточку Мирен и набрала номер, не отрывая взгляда от экрана. Оставалось лишь надеяться, что никто не влез в мои файлы.

Домовые книжных лавок — явление сравнительно недавнее, насчитывающее всего пару сотен лет. У себя на родине Дик знал домовых, обитавших в одном и том же хозяйстве по шесть-восемь столетий. Он и сам был сельским домовым: жил на ферме двести двенадцать лет, пока туда не переехали новые владельцы, принимавшие его услуги как должное и наглеющие день ото дня. Когда они посмели жаловаться на то, как плохо хранится зерно нового урожая, Дик побросал все до последней соринки в ближайший овраг и отправился искать новое пристанище.