Вера Камша - Crataegus Sanguinea. Время золота Страница 4

— Ваше Величество, утром четвертого дня в устье Йенны высадилась ледгундская армия. Туда же, на соединение с лягушатниками, подошли каррийцы. В тот же день куиллендцы перешли перевалы Гак-Дори и Гак-Роннован и двумя клиньями ударили на Коллсвери, а гномы вышли из Петрии и движутся на Лоумпиан. Нет сомнения, что они в сговоре, а каррийцы всегда готовы предать.

Эх, зря он это сказал, ведь именно каррийцы возвели на престол отца Дункана, ударив в спину Эдмунду Доаделлину. Победители назвали предательство подвигом, каковой каррийцы при первом же удобном случае не замедлили повторить.

— Этого не может быть. — Лицо короля медленно наливалось кровью. — Якш — наш союзник… Он заключил договор…

Разумеется, заключил. И получил Сигурдовы выработки, но Феррерс осталась за людьми, а недомерки на нее давно зарятся.

— Ваше Величество! Когда гномы выходят из пещер и идут искать новые земли, их владыка над ними не властен. У них новый предводитель, который желает стать королем новых мест.

Отец Дункана тоже желал стать королем, а соседи ему помогли. Ледгундия и Якш… Гномы живут долго, подгорный правитель уже тогда знал, когда его подданные сорвутся с цепи. Если бы гномы, памятуя о древнем поражении, не рискнули выбраться из своих пещер, они бы принялись резать друг друга и трон старого хитреца зашатался бы. Вот Якш и сговорился с врагами Доаделлинов, страх перед которыми был длиннее пресловутых гномьих бород.

Старую династию уничтожили руками людей, получивших от подгорного короля золото и оружие. Дед Бэнки был одним из тех, кто взял гномье золото и ударил в спину последнему из Доаделлинов. В благодарность Малкольм Первый сначала назначил его постельничим, а затем отрубил голову. С согласия своей матушки леди Бэнки, пожелавшей видеть графом не третьего мужа, а второго сына.

Царственный внук достойной леди хмуро оглядел ее же правнука.

— Отправьте навстречу гномам де Райнора и Лэнниона и пошлите гонца наместнику Севера. Если он остановит куиллендцев — станет рыцарем Белой Цапли, нет — останется без головы. А вы, Майкл, соберете ополчение и отправитесь навстречу ледгундцам.

Легко сказать. Ополчение сползется не раньше чем через месяц, и еще вопрос, каким оно будет. Это Доаделлины в считаные дни поднимали всю страну, но кто по доброй воле станет защищать короля, обрезающего края монет и рубящего руки за охоту в королевском лесу?

Прибрежные лорды присягнут Ледгундии и не чихнут. Самые умные наверняка уже присягнули… Дьявол и Преисподняя, лорд Бэнки не самоубийца. Пусть Джеральд де Райнор ломает себе шею, Майкл Бэнки не столь глуп. Он выступит из Лоумпиана во главе ополчения, а потом сделает то же, что дед при Айнсвике. Зачем терять голову, защищая неблагодарную скотину, хоть и коронованную, если можно стать ледгундским графом? Дангельтам так и так конец: средняя Олбария достанется гномам, северная — куиллендцам, а побережье — ледгундцам.

— Ваше Величество, я сделаю все, что в моих силах.

— Этого мало. Вы разобьете ледгундцев и каррийцев или отправитесь на эшафот. А теперь ступайте…

Майкл Бэнки молча поклонился и направился к двери.

— Стойте.

Бэнки остановился, его спина покрылась холодным потом.

— Сначала прикажите приготовить мой корабль и перевезти на него малую сокровищницу…

3

Седой как лунь Лейси поворошил угли костра. Вечерело, ветер раскачивал ветви сосен, в темно-синем небе таял птичий клин.

— Мясо поспело, — объявил бывший стрелок.

— Спасибо, Джон, — улыбнулся Эдмунд, — что бы мы без тебя делали…

— Да уж точно не пропали бы, — буркнул старик, но ему было приятно. Он любил своего короля, иначе не нашел бы этот замок в лесу.

Фрэнси Элгелл поднялся и направился к седельным сумкам, в которых были вино и хлеб. Много дней, а может быть, лет назад они с Хьюго догнали Глоу и Кэтсбри на лесной опушке. Фрэнси не знал, что был убит на следующий день после Айнсвикской битвы, а Хью — что умер от ран на руках Джона Лейси. Они ничего не знали, пока не встретили Эдмунда, его улыбка разогнала туман, и рыцари вспомнили все: бой, предательство, лес, свежую могилу под кустом боярышника, ненависть, боль, безнадежную волчью тоску. Как хорошо, что все это в прошлом!

Порыв ветра растрепал пламя костра, окутал охотников облачком дыма. Фрэнси принялся открывать вино, Джон занялся мясом. Все было чудесно. Замечательный вечер после длинного удачного дня…

Эдмунд не искал ни власти, ни роскоши, он хотел мира, а не войны, хотя был рожден воином и полководцем. Теперь он обрел то, к чему всегда стремился. Неугодные злу и не поддавшиеся ему обретают если не счастье, то покой.

— Милорд, что с вами? — Джон с тревогой смотрел на вскочившего Эдмунда.

— Это другой дым, — встревоженно бросил король, — другой… Неужели не чувствуете?

Фрэнси замер, подставив лицо усиливавшемуся ветру, и кивнул:

— Ты прав, это горит Олбария…

Что ж, этого следовало ожидать. Дангельтов использовали, чтоб сломать меч Доаделлинов, теперь пришла расплата. Олбарийцы заслужили свою участь — одни предав, другие сожрав предательство. Что ж, империи и королевства рано или поздно рушатся, на их развалинах возникает что-то новое, так было и так будет. Олбарию убили на Айнсвикском поле, не все ли равно, что станет с обломками.

— Я лежу в неосвященной земле, — очень тихо произнес Эдмунд и замолчал, но Фрэнси понял больше, чем сказал сюзерен. Упокоенные в неосвященной земле могут вернуться.

— С ума сошел? — напрягся Хьюго. — Если ты уйдешь, ты… Ты же знаешь, что с тобой будет!

— Знаю, — король улыбнулся одними губами — точно так же он улыбнулся, когда стало известно о предательстве Бэнки и Фрэнси предложил бежать. Тогда Эдмунд сказал, что умрет олбарийским королем, и сдержал свое слово, как, впрочем, и всегда.

Хью сжал зубы. Для себя Эдон уже все решил, теперь он примется их успокаивать и утешать, а они будут спорить, зная, что это бессмысленно. Король поднял с песка сосновую шишку и принялся задумчиво вертеть. Руки Эдмунда напоминали о его эльфийском предке, так же, как глаза и какая-то странная чуткость, словно у натянутой струны.

— А ты, Джон, — король ловко бросил шишку в костер и теперь в упор смотрел на старого стрелка, — ты присоединился к нам позже всех. Ты тоже думаешь, что после нас хоть потоп?

— Люди там, — вздохнул Джон, — живут себе… Я уходил, внучка замуж собралась, ух и ревела она… Уж не знаю, что с девчонкой, может, померла давным-давно, но кто-то ж остался… Хоть бы до них война не добралась.

— Видишь, Хью, — улыбнулся Эдмунд, — там остались люди… Они не виноваты ни в моей глупости, ни в подлости Дангельтов, ни в том, что гномам позарез нужны Феррерские копи, ледгундцам подавай господство на море, а куиллендцам — земли на равнинах…