Эл Ибнейзер - Дар Менестреля Страница 4

Наконец, Дастин взял последний аккорд и умолк. Некоторое время в зале царило молчание, слышны били лишь всклипы и печальные вздохи.

Первым опомнился помрачневший подобно туче Ильмер:

— Спасибо, менестрель, за прекрасную песню. Hо прошу тебя — не надо сегодня больше петь, дабы не печалить еще больше нас и почтенных гостей.

— Ступай, Дастин — мягко сказал Король, едва заметным движением смахивая предательскую слезу. — Ступай к себе. И мы будем ждать новых твоих песен.

— Как будет угодно Вашему величеству. — Закинув лютню за плечо, бард опять сделал глубоий поклон и, слегка хромая, направился к выходу из Тронного Зала.

Пройдя по широкому коридору, Дастин оказался на огромной каменной лестнице, ведущей в сад. По обе стороны массивных ступеней росли причудливые растения, пели ночные птицы и ласково шумели фонтаны. Ночь была изумительной: в небе горели вечерние звезды, а в воздухе царил постоянно меняющийся аромат трав, цветов, плодов, и свежий ветер доносил мельчайшие брызги многочисленных дворцовых фонтанов, разбросанных по всему колоссальному королевскому саду.

До слуха менестреля донеслись звуки возобновившейся танцевальной музыки и голоса придворных и гостей. Бал продолжался.

Дастин вздохнул и неспешно направился вглубь сада, где находились строения для прислуги, среди которых был небольшой домик для придворных музыкантов, а в нем — маленькая комнатка менестреля, в которой стояла простая кровать, круглый стол и пара стульев. Иного имущества, кроме одежды, лютни да крохотного мешочка с медяками у Дастина не было.

Внезапно послышался странных хруст, затем шуршание и, наконец, глухой шлепок. Затем еще и еще. Как будто кто-то прыгал с высоты на землю. Дастин насторожился, крепко сжав тонкий гриф своей лютни, как будто она могла ему в чем-то помочь. С самого раннего детства Дастин знал, что является более чутким и зорким, нежели все его сверстники. Да что там сверстники. Даже сокольничий Перитим еще в родном Бренсалле поражался удивительному зрению и слуху юного менестреля — мальчик смог разглядеть одного из соколов Перитима, когда даже старый птичник уже еле-еле видел точку в небе.

Дастин нахмурил брови, как всегда это делал, всматриваясь куда-либо, и в кромешной темноте углядел три темных силуэта, крадущихся за кустами подле высокой стены, огораживающей Королевский сад. Воры! Hо как им удалось миновать внешнюю стену, на которой через каждые сто шагов выставлен часовой, а за стеной постоянно дежурит караул? Неужто перебили стражу? Hо опасения Дастина сменились недоумением: до тонкого слуха менестреля не доносилось ни единого звука, выдававших бы крадущихся в тени. Троица двигалась совершенно бесшумно, будто они едва касались земли.

Первой мыслью было позвать стражников и предупредить о странных незнакомцах. Hо что-то заставило Дастина вместо этого неразумно последовать вслед за крадущимися. Менестрель поковылял, прикрываясь кустами и стараясь не шуметь, и, похоже, он остался незамеченным.

Наконец троица добралась до невысокого изящного здания, восхищающего своей дивной архитектурой — женской половины Дворца. Здесь проживала не так давно умершая от неизлечимой болезни Королева и юная Мельсана. Неужели преступники прокрались, чтобы причинить зло принцессе?

И Дастин решил, что ни в коем случае не должен допустить этого.

Три черных тени бесшумно скользнули мимо похрапывающего на ступенях стражника и скрылись в стрельчатом проеме. Дастин выступил из-за кустов и огляделся. Звезды освещали широкие ступени, ведущие ко входу в Палаты пирнцессы. Сзади едва доносился шум продолжающегося бала, вокруг, как ни в чем не бывало, продолжали щебетать ночные птицы. Дастин подошел к стражнику. Казалось, тот мирно дремал. Hо приглядевшись, Дастин отшатнулся — часовой был мертв. Внешне это не было заметно, но тяжелое ощущение смерти давило, словно сама Старуха-с-Косой стояла за спиной. Дастин едва коснулся рукой уже холодеющего лба стражника, голова того медленно опрокинулась назад и скатилась по ступеням. Менестрель судорожно сглотнул. Место среза было идеально ровным и тонким — только сейчас появилась кровь. Никакое металлическое оружие не способно на такое. Менестрель подавил приступ тошноты и расширенными от ужаса глазами посмотрел туда, где скрылись страшные убийцы. И опять какая-то странная сила заставила его пойти вперед. Дастин подошел к двери — та была едва приоткрыта. Из глубины Палат не доносилось ни звука. Менестрель медленно приоткрыл створки и протиснулся в щель. Так же медленно закрыв за собой дверь, юноша закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Слабый шорох заставил его вздрогнуть, и менестрель юркнул за странную колонну. Мгновение спустя в дальнем коридоре показалась фигура, освещаемая пламенем свечи — Дастин узнал старого Генриана — слуга Мельсаны вышел проверить, все ли в порядке. Старик прошел по коридору и исчез за поворотом, и сразу же послышался приглушенный вскрик.

Дастин плотнее прижался к колонне, в которой в слабом свете свечи Дастин узнал огромную железную статую воина в доспехах. Hе долго думая, менестрель выхватил из рук металлического стража затупленный, но все еще грозный меч и тихо направился туда, где скрылся Генриан.

Он приближался к повороту, за которым виднелся отсвет какого-то светильника, и уже знал, какую сцену он там увидит.

Осторожно высунув из-за угла голову, Дастин в ярком свете горящего на стене факела увидел массивную фигуру Генриана, лежащего в луже темно-багровой жидкости. Старый камердинер умирал. Однако все же нашел силы, чтобы открыть глаза. Затуманенный взор скользнул по стенам и остановился на фигуре менестреля, выступающей из-за угла.

— А, черная бестия… — еле ворочая одними губами пробормотал старик. — Hу иди… добей меня… что же ты стои… — И глаза Генриана внезапно закрылись, голова откинулась набок. Слуга Мельсаны отошел в иной мир.

А Дастин продложал нелепо стоять за углом, не в силах понять происходящее. Черные бестии! Неведомые убийцы проникают в Королевский Дворец и одного за другим лишают жизни невинных людей! Надо поскорее бежать отсюда, рассказать всем и непременно схватить этих ужасных незнакомцев. Hо ноги отказывались повиноваться, Дастин все продолжал стоять за углом, уставившись невидящим взором на распростертое тело старого камердинера. Ужас сковал все тело менестреля, липкий страх пронизывал мозг. Мысли Дастина понеслись бешеным чередом, отчего закружилась голова. И тут вновь странная воля оторвала юношу от стены, мысли прояснились, взгляд спокойных глаз стал холодным. Дастин хладнокровно переступил через труп Генриана и, крадучись, направился туда, куда, по всей видимости, скрылись убийцы.