Михаил Исхизов - Надо Помочь Бабушке Страница 4

   Максим и Эмилий не знали что в Блистательной Джиннахурии делают с тем джинном, которого застукают. Но Агофен скорчил такую гримасу, что они поняли: делают что-то нехорошее.

   - М-м-да, неплохая была идея... Придется лошадей брать, не тащиться же в такую даль пешком, - решил Максим. - Ты как, Агофен, на лошади ездить умеешь?

   - Никогда не пробовал, но сумею.

   - Вот и хорошо. А ты, Эмилий, наверно, полетишь, тебе лошадь ни к чему.

   - Да, я лучше полечу, - согласился дракон.

   Значит, четвертое - не перелет, а переезд. Лошадьми я займусь сам. Сейчас без всякого шума и спешки расходимся, каждый занимается своими делами. Встречаемся на рассвете у южных ворот парка. Я сейчас к герцогу. Скажу, что мы на две недельки отбываем в Комарово... Как думаешь, Эмилий, двух недель нам хватит? У меня скоро каникулы кончаются.

   - Вполне. Какие бы странные явления там ни происходили, думаю, что втроем мы за две недели разберемся и сумеем вернуться обратно.

   - Вот и хорошо. Я попрошу у Ральфа удостоверение, что мы мирные туристы, едем в Хавортию на экскурсию, для знакомства с историческими достопримечательностями, и находимся под покровительством герцога Гезерского. Чтобы нам все предоставляли вне очереди, оказывали всяческую помощь, содействие. Думаю - пригодится.

   Уже на пороге Максим остановился и хлопнул себя рукой по лбу.

   - Чуть не забыл. Нас с Агофеном там никто не ждет, следить и ловить нас никто не станет. А тебя, Эмилий, судя по письму бабушки Франчески, там наверняка ждут. Надо тебе замаскироваться, чтобы никто не узнал.

   - Не может он замаскироваться, - напомнил джинн. - Дракон он и есть дракон, как его ни маскируй.

   - Так. Так, так... - Максим задумался... - Враг хитер, но мы хитрей, - объявил он. - Мы их запросто в заблуждение введем. Ты, Эмилий, кисточку свою перекрась, тебя и не узнают!

   - Как я ее перекрашу, если при дворе сейчас модный цвет - небесно-голубой, - возразил дракон.

   - Тебе, друг мой, надо пойти на жертву ради успеха операции, - стал убеждать его Максим. - И не дрефь, мы же не при дворе будем. А в Хавортии, вполне возможно, мода на цвет хохолков сейчас совсем другая.

   - Если не при дворе, тогда, наверно, можно и перекрасить, - неохотно согласился Эмилий.

   - Вот и хорошо. Крась свой хохолок в желтый цвет, или в зеленый, как тебе больше нравится, - решил Максим. - А я попрошу герцога, чтобы он в удостоверении тебя каким-нибудь другим именем назвал, и будешь ты, как будто, вовсе не Эмилий Бах, а кто-нибудь другой.

Глава вторая.

   Максим Сергеевич Корабельников родился и вырос в городе Крайнем, что стоит на правом высоком берегу реки Крайняя, впадающей, как и все окрестные реки, в Волгу. Население 97 тысяч человек. Промышленность: метизный завод, молочный комбинат, завод силикатного кирпича, и мастерские, относящиеся к народным промыслам. Культура и образование: краеведческий музей, музей глиняной игрушки, школы, колледж искусствоведения, выпускающий специалистов с уклоном в народные промыслы и строительный колледж, три курса которого успешно закончил Максим в этом, памятном для него, году.

   Основан Крайний был давно. Краеведы, каждый из которых обычно знает все, до сих пор не могут договориться между собой о том, когда это произошло. Но все они согласны, что название "Крайний" появилось от того, что поставили город на окраине княжества (как это княжество в те лихие века называлось, краеведы к единому мнению придти также не могут), рядом с Дикой Степью. И речку тогда тоже назвали Крайней.

   Из-за своего крайнего положения, город семнадцать раз сжигали и разрушали кочевники, разбойники, агрессоры, просто недруги и другие неприятели. Но крайнинцы упорно держались за эту землю, они каждый раз снова возводили свой город на прежнем месте. Поэтому, утверждают краеведы, и выработался у местного населения особый характер: упорный, настойчивый и даже настырный. Свидетельствует об этом и герб города центральное место в котором занимает большая бычья голова, которая, по утверждению знатоков геральдики, означает упорство, упрямство и некоторые другие столь же ценные качества крайнинцев.

   После того, как Максим Корабельников успешно сдал экзамены за третий курс, оказалось, что он остается дома один. Отец, метеоролог, подписал контракт с какой-то серьезной фирмой и уехал на погода в Исландию. У них там что-то не заладилось с погодой, и они попросили Корабельникова старшего разобраться. Вместе с ним уехала и мать, которая не имела к погоде Исландии никакого отношения, но хотела посмотреть на гейзеры, которых в Исландии очень много. Максим остался один. Почему бы и нет? Взрослый парень. И вполне самостоятельный. А времена такие, что каждый день можно пообщаться по телефону.

   Утомленный экзаменами, суетой городской жизни и советами о том, как следует себя вести, Корабельников младший получил двухмесячный отпуск и, более того, двухмесячную свободу. Как ему показалось, полную свободу. Обдумав свое положение и открывшиеся возможности, Максим решил, на два месяца удалиться от мира сего, и пожить это время на лоне природы свободным Робинзоном.[9] Местом робинзонады намечалась дача. Был у Корабельниковых небольшой домик, вроде курятника, на шести сотках, в кооперативе "Педагог", куда, в свое время, сумел пристроиться отец.

   Максим запасся продуктами и переехал на дачу. Робинзонада намечалась довольно приятной. Охотится Максиму не было необходимости. Основные средства существования находились в холодильнике. Кое-какую одежду он также захватил с собой. Кроме того, в полное его распоряжение перешли шесть соток земли с недрами, принадлежащими государству, и богатым растительным миром, принадлежащим лично ему. Целых шесть соток совершенно необитаемого острова (и никакого Пятницы),[10] которые Максим и стал обживать. Двери и окна своей хижины он открыл настежь: пусть природа сама регулирует температуру по Цельсию и влажность воздуха в естественных процентах. Ложился спать когда хотел, а утром добровольный Робинзон вылезал из постели тоже только тогда, когда ему этого хотелось. Не раньше и не позже. В тень, под развесистую яблоню, Максим поставил большое старое кресло. Из этого кресла очень удобно было любоваться природой. И Максим, с энтузиазмом потомственного горожанина, отдался этому экологическому занятию. Он с умеренным интересом смотрел на яркую цветочную клумбу, на грядки с клубникой и укропом, и в дальний угол своего острова, где густо и вызывающе торчали высокие листья неистребимого хрена. На своем острове Максим не только отдыхал, он еще и трудился. Время от времени, без всяких указаний и напоминаний, он что-нибудь неторопливо рыхлил, что-нибудь не спеша перекапывал или что-нибудь аккуратно обрезал. И никто ему ничего не советовал, никто ему не говорил: "Ты бы, Максим, взял...", "Ты бы, Максим, не трогал...", или "Ты бы, Максим, сходил..." Изредка его одиночество нарушали обитатели других островов и Максим вынужден был выслушивать их прогнозы на урожай фруктов. Но, в основном, робинзонничал.