Артур Сайлент - Змеиное королевство Страница 4

— Я все помню, Ваше Величество, и тем не менее должен напомнить вам: цивилизация — это система определенных законов и правил. Если вы перестанете их соблюдать, то вы постепенно скатитесь в бездну варварства, станете тираном и узурпатором.

— И все-таки я не вижу смысла преследовать влюбленных. — С этим словами Кулл поднялся, давая Ту понять, что разговор закончен.

Слишком милой была Лала-ах на балу два дня назад. «Такая красавица имеет право сама выбрать себе возлюбленного», — решил король. Направившись к выходу из приемной залы, он жестом дал понять Ту, что тот свободен. Главный советник лишь печально вздохнул. Король-варвар не желал слушать его советов.

В следующий раз о беглецах заговорили только через неделю.

В часы утреннего приема Ту явился в палату короля с могучим воином из Алой Стражи — личной гвардии короля Валузии.

— Вот этот человек участвовал в преследовании Ренара и вероломной графини Фанара — красавицы Лалы-ах вместе с всадниками Ка-ну, — объявил Ту.

Кулл нахмурился. Он не давал Ту никаких распоряжений относительно погони. Очевидно, старый мошенник, как обычно, поступил по-своему, сообразно цивилизованным законам.

— Я, кажется, не давал приказа преследовать беглецов? — угрюмо спросил король.

— Но, Ваше Величество! — воскликнул Ту, шагнув к королю. — Я же вам все объяснил! Мы не можем оставить безнаказанным такое вопиющее нарушение законов нравственности. Они едины во всех Семи Королевствах. Различны лишь способы казни, которые ожидают блудливых жен. У нас совершившим прелюбодеяние отрубают голову. В Верулии их заживо сжигают на костре, в Фарсуне сажают на кол… Я мог бы до самого заката перечислять различные способы казни…

Король покачал головой, а потом повернулся к Брулу Копьебою, застывшему возле трона. Этот пикт был ближайшим другом Кулла, и к его советам король прислушивался намного чаще, чем к словам Ту.

— А ты что скажешь по этому поводу, мой верный Брул?

— Думаю, Ту был прав, послав погоню за девушкой, — после долгой паузы произнес Копьебой. — Ты, мой друг, слишком часто действуешь по велению сердца. Граф Фанара мне тоже мало симпатичен, но… Понимаешь ли, цивилизованные народы очень серьезно относятся к супружеской измене. Супруга для них вроде подданного, она — раба мужа. — И, видя, что при этих словах Кулл нахмурился, Брул поспешил добавить: — Кулл, такие отношения между супругами сложились во всех Королевствах Запада. Прелюбодеяние супруги, это все равно что государственная измена… Тебе не изменить положения дел, как бы ты ни старался. Тут не помогут никакие указы. Так что думаю, тебе нужно лишь поблагодарить Ту.

Кулл еще больше нахмурился. Слова Брула ему явно не понравились. Тем не менее владыка Валузии повернулся к своему Главному советнику и кивнул, чтобы тот продолжал.

— Так вот, — с облегчением вздохнул Ту. — Я привел одного из стражей, участвовавших в погоне. Он хотел бы что-то рассказать Вашему Величеству.

— Да, — подтвердил молодой человек. — У меня есть послание от Ренара для вас, Ваше Величество…

— Для меня? — удивился Кулл. — Что еще нужно этому наглецу?

— На одном из постоялых дворов он оставил послание, которое попросил передать кому-нибудь из Алых Стражей, чтобы в дальнейшем оно попало к вам, Ваше Величество. Вот оно.

С этими словами воин шагнул вперед и протянул Куллу какую-то бумагу. Король осторожно взял тонкий листок пергамента. На нем ровными, аккуратными буквами было начертано:

«Варвару-свинье, оскорбившему древний трон Валузии.

Я, благородный Ренар, называю тебя дикарем, узурпатором и убийцей. Сегодня я украл самую яркую звезду твоего двора. Завтра я вернусь, чтобы отрезать тебе уши, обрядить твою неповоротливую тушу в женские тряпки и приставить ухаживать за лошадьми из моей конюшни.

Благородный Ренар».

Кулл несколько раз прочитал послание, потом, распрямившись, как пружина, соскочил с трона. Резким движением он протянул записку Брулу.

— Что ты скажешь об этом? — В голосе короля послышались грозные нотки, от которых волосы на голове советника Ту встали дыбом.

Брул не спеша перечитал записку, а потом повернулся к Ту.

— Вы уверены, что это записку написал Ренар? Это может оказаться какой-нибудь хитроумной ловушкой. У Кулла слишком много врагов.

— Да. Писал ее определенно Ренар. У меня в канцелярии сохранилось несколько прошений, написанных его рукой. Тот же почерк. Это без сомнения рука Ренара. К тому же воины сказали, что незнакомец с женщиной, путешествующий в сопровождении трех слуг, как две капли воды походит на молодого повесу…

Неожиданно Кулл со страшной силой обрушил огромный кулак на мраморный столик. Удар оказался столь силен, что каменная столешница раскололась надвое. Потом король на мгновение замер, словно утратил дар речи, и заорал, обращаясь к Ту и воину, стоявшим перед ним:

— Валка и Гонен! — проревел он, смешав в одну кучу имена богов и языческих идолов.

Волосы Ту встали дыбом от такого богохульства. Кулл потряс кулаками над головой и вновь обрушил их на разбитый столик. Толстые каменные ножки разлетелись на множество осколков. Побледневший Ту, ошеломленный дикой вспышкой ярости варвара, отступил к стене. Воин, осмелившийся вручить королю оскорбительное послание, дрожал, как осиновый лист. Кулл подскочил к нему. Меч со свистом вылетел из ножен и навис над головой несчастного. Но Брул вовремя перехватил руку Кулла, не дав королю нанести роковой удар.

Мгновение Кулл и пикт замерли, меря друг друга взглядами.

— Как ты посмел противиться моей воле? — громовым голосом произнес король.

— Я надеюсь, владыка Валузии не дикарь и не станет наказывать невинного воина за оскорбление, нанесенное Ренаром. Вымещать гнев на посланце, принесшем дурную весть, — плохая привычка. Она приведет к тому, что тебе станут сообщать лишь приятные новости и ты не узнаешь о приближении врагов до тех пор, пока они не ворвутся в твои покои.

Кулл покачал головой, словно отгоняя кровавый туман, на мгновение застлавший его взор.

— Ты, Брул, как всегда прав. Злость — плохой советчик. — Потом король снова повернулся к воину: — Прости и впредь так же, как сегодня, не бойся говорить мне горькую правду. — С этими словами король убрал меч в ножны и по-дружески ткнул воина в плечо. Несчастный, не ожидавший такого поступка от грозного короля, повалился на спину и остался лежать на полу, изумленно вращая глазами.

Брул вернулся к трону и подобрал брошенную записку.