Сергей Булыга - Лабиринт Страница 4

И он дождался – болезнь понемногу ушла. Однажды он без посторонней помощи спустился с ложа и, держась за стену, прошелся по пещере. На следующий день он вышел в лабиринт и долго сидел, глядя на шершавые стены, на серое небо. У него слегка кружилась голова. Люди, столпившиеся поодаль, о чем-то шептались. Он не слышал их слов, но он знал, что они говорили примерно такое:

– Он безумен! Он одержим! Он считает себя самым умным на свете!

Пусть так, пусть говорят, что угодно! Молчаливый даже не улыбался, хотя ему было очень смешно. На третий, на четвертый и на пятый день он снова сидел у пещеры и думал. Теперь он сидел в башмаках. Башмаки были густо намазаны жиром. А поодаль толпились зеваки – босые. Все молчали.

На шестой день, когда подул холодный ветер, Молчаливый вышел из пещеры, посмотрел на притихших зевак, усмехнулся, взял в руки волшебный осколок, резко ударил им по жирному камню…

И у него в ладонях заплясал огонь! Настоящий, горячий. Огонь обжигал ему пальцы, слепил глаза и укреплял в душе уверенность.

– Не смей!

Это крикнул старик. Потом поспешно выбил у него из рук горящий камень и затоптал его в песке. Молчаливый резко обернулся к нему, замахнулся…

Старик же, разведя руками, улыбнулся и сказал:

– Прости меня, я был не прав. Прости!

Молчаливый растерялся. Старик еще раз улыбнулся, потом посмотрел на зевак и строго сказал:

– Уходите!

Зеваки ушли.

– Вот ты опять молчишь, – сказал, немного погодя, старик. – Ну что ж, возможно там, откуда ты пришел, такой обычай – всегда молчать. А у нас по-иному. И вообще, у вас одни обычаи, а у нас другие. Мы мирное племя, наши костры никому не приносят вреда и ничего не сжигают. Поэтому нам бы очень хотелось, чтобы твой злой огонь больше никогда не горел в нашем селении.

Молчаливый вздохнул. А старик, улыбнувшись, сказал:

– Да, мир бесконечен. Но еще бесконечней душа человека. Твое безумие зашло так далеко, что теперь даже я уже не в силах его вылечить. Единственно, чем я могу тебе помочь, так это дать тебе на дорогу запас провизии и пожелать, чтобы ты как можно скорей одумался и возвратился. В свой дом. Потому что свой дом…

Молчаливый не стал дальше слушать. Он развернулся и пошел.

– Куда ты? – удивленно воскликнул старик.

Пройдя немного, Молчаливый оглянулся. Племя, столпившееся возле старика, смотрело ему вслед. Он махнул им рукой. И они замахали. Безумцы! Молчаливый торопливо пошел дальше. Однако на первом же повороте он резко остановился и волшебным осколком сделал первую зарубку на стене – чтобы не возвращаться, не плутать, а идти только вперед.

Шуршала под ногами галька, крошились камни – а он шел все быстрей и быстрей. Теперь в нем было столько сил и нетерпения, что он мог бы идти, не останавливаясь, не только днем, но и ночью. Однако ночью темно, он может не заметить своих собственных зарубок и сбиться с дороги. Вот почему, как только наступали сумерки, Молчаливый останавливался на ночлег. Найдя удобное для отдыха место, он разжигал костер и жарил на огне улиток. Теперь он уже не боялся, что его могут заметить. Он знал, что теперь он сам внушает страх. Уже не раз с ним случалось такое, что при его появлении встречные поспешно уступали ему дорогу и, прячась за обломками скал, с опаской следили за ним.

Он шел и шел – много дней. Охотился на крыс, пил грязную, тухлую воду, вновь шел. И однажды…

Он встретил Того-Кто-Построил. Случилось это так. Был душный и пасмурный день. Молчаливый торопливо спускался по узкой тропе, сжатой холодными скользкими стенами. Неловко соскочив с камня, расколовшегося у него прямо под ногами, он вытер пот со лба и глянул в сторону, за поворот.

А там, в каких-то трех шагах… и далее, насколько, сразу даже не представишь… лежал, свернувшись кольцами, толстенный, в два обхвата червь. Червь был пепельно-серый, весь покрытый чешуей, между которой пробивалась жесткая бесцветная щетина. Червь медленно, мерно дышал. Чешуя шевелилась и сухо шуршала.

Да, без сомнения, это был Тот-Который-Построил.

Старики говорили, что некогда мир был пуст и только где-то в его недрах, как во чреве, рос Тот-Который-Построит. Мир долго ждал. Мир засыпало снегом и задувало ветром. Ничто живое не могло появиться на свет, ведь ему негде было жить. И вот тогда гигантский червь восстал из недр и нарушил пустоту. Он разрывал песок и обваливал скалы, он насыпал холмы и подтачивал твердь. Он был неудержим, и он построил лабиринт. Мир, обретя в лабиринте укрытие, немедля населился жизнью. А Тот-Который-Построил ушел на покой. Он, говорят, вновь скрылся в недрах. Однако иногда случается такое, что он выползает на свет, лежит и лакомится жизнью.

И вот он теперь перед Молчаливым. Толстенный, непомерно длинный, в чешуе. Священный Червь!

Но правда ли это? Да, он, конечно, страшен. Всех, кого он встречает, он душит в объятиях. Вот и сейчас, проснувшись, он поднял свою слепую безглазую голову…

Как вдруг Молчаливый, не выдержав, выхватил нож, замахнулся и крикнул – бессмысленно, дико! Он не боялся смерти и не защищался, нет. Просто никто в этом мире, пусть даже Тот-Который-Построил, не смеет помешать ему уйти из лабиринта. И, подскочив к Священному Червю, он…

Не успел ударить. Червь зашипел, отпрянул и, гремя чешуей…

То ли где-то мгновенно укрылся, а то ли вообще исчез – непонятно. Исчез – и снова наступила тишина. Отбросив нож, Молчаливый упал на колени, закрыл лицо руками и заплакал. Он ничего не чувствовал – ни радости, ни скорби, – он просто плакал.

А потом вдруг услышал голоса. Он обернулся. На одной из скал стояли люди и, глядя на него, о чем-то спорили. Он встал и шагнул к ним. Они разбежались и скрылись.

В тот день он ничего не ел. А ночью, когда лег к костру, никак не мог заснуть. Вначале он просто боялся. Еще бы! Ведь он поднял руку на Священного Червя и обратил его в бегство. Он унизил его, оскорбил. А за оскорблением всегда следует месть. Червь обязательно вернется и задушит его, и задавит!

Но время шло, а Червь не возвращался. Почему он так медлит, недоумевал Молчаливый. Медлят только слабые. А Червь очень силен и огромен…

Но потом он стал думать, что это только по сравнению с ним Червь огромен, а по сравнению с лабиринтом он сущее ничтожество. Почти такое же, как и сам Молчаливый. А если это так, то Червь никакой не священный, а просто очень большой. Священен лабиринт, вот он по-настоящему огромен. Нет, он бесконечен. И тогда многажды много раз прав тот старик, который говорил, что нельзя достигнуть края бесконечности. Нет ничего глупее, чем искать то, чего нет. Нужно возвращаться к тому, что есть. И чем скорее, тем лучше!

Молчаливый поспешно поднялся, затоптал костер и пошел в темноту.