Мэрион Брэдли - Верховная королева Страница 4

– Может, это герцогиня… – вновь улыбнулась Моргейна.

– Нет, я уж по животу твоему вижу, низкому и широкому, – носишь ты мальчика, – возразила Моргауза. – Я родила четверых, да и на прислужниц брюхатых насмотрелась… – Она одарила Лота ехидной усмешкой. – Мой супруг весьма серьезно воспринимает древнюю заповедь о том, что король – отец своего народа.

– Думается мне, законным сыновьям от моей королевы побольше сводных братьев не помешает, – добродушно отшутился Лот. – Спина открыта, если брата рядом нет, гласит присловье, а сыновей у меня много… А что, родственница, не возьмешь ли арфу и не сыграешь ли нам?

Моргейна отодвинула от себя остатки пропитанной мясным соком лепешки.

– Уж больно много я съела, чтобы петь, – нахмурилась она и вновь принялась мерить шагами зал, заложив руки за спину. Подошел Гарет и потянул ее за юбку.

– Спой мне, Моргейна, ну, пожалуйста. Спой ту песню про дракона.

– Не сегодня: она слишком длинная, а тебе уже спать пора, – отозвалась молодая женщина, однако послушно подхватила маленькую арфу, что до поры стояла в углу, и присела на скамью. Взяла наугад несколько нот, склонившись над инструментом, настроила одну из струн и заиграла разухабистую солдатскую застольную песню.

Лот и его люди подхватили припев. Эхо хриплых голосов прокатилось под закопченными балками:

Саксы нагрянули полночью,

Все спали, закрыв глаза.

И перебили всех женщин —

Ведь саксу милее коза!

– Готов поручиться, не на Авалоне ты эту песню выучила, родственница, – усмехнувшись, заметил Лот. Моргейна встала убрать арфу.

– Спой еще, – взмолился Гарет, но молодая женщина покачала головой.

– Сейчас не могу: дыхания не хватает. – Она поставила арфу в угол, взялась было за прялку, но спустя минуту-две вновь отложила ее в сторону и опять принялась ходить взад-вперед по залу.

– Да что с тобой, девочка? – осведомился Лот. – Ты сегодня вся издергалась, точно медведь в клетке!

– Спина ноет: видать, слишком долго я сидела, – отозвалась она. – Да и от мяса, что тетушка заставила меня проглотить, живот таки разболелся. – Моргейна вновь заложила руки за спину – и вдруг согнулась пополам, словно тело ее свела судорога. А в следующий миг молодая женщина потрясенно вскрикнула, и Моргауза, не спускающая с нее глаз, заметила, как непомерно длинная юбка разом потемнела и намокла до колен.

– Ох, Моргейна, да ты обмочилась! – закричал Гарет. – Ты ж уже взрослая, чтобы портить платья: моя нянька меня бы за такое прибила!

– Гарет, замолчи! – резко одернула сына Моргауза и подбежала к племяннице. Та стояла, согнувшись пополам; лицо ее полыхало от изумления и стыда.

– Все в порядке, Моргейна, не бойся, – проговорила она, поддерживая молодую женщину под руку. – Вот здесь больно и здесь тоже? Я так и подумала. У тебя схватки начались, вот и все, ты разве не знала?

Впрочем, откуда девочке знать? Это ее первые роды, а к женским сплетням и пересудам Моргейна никогда не прислушивалась, так что с какой бы стати ей разбираться в приметах и признаках? Похоже, ее сегодня весь день одолевали первые боли. Моргауза позвала Бет и приказала:

– Отведи герцогиню Корнуольскую в женский покой и кликни Меган и Бранвен. И распусти ей волосы: ни на ней самой, ни на ее одежде не должно остаться никаких узлов и завязок. – И, поглаживая волосы Моргейны, добавила:

– Что бы мне понять это раньше, когда я тебе косу заплетала… я сейчас тоже приду и посижу с тобой, моя Моргейна.

Моргейна, тяжело опираясь на руку прислужницы, побрела прочь. Королева проводила ее взглядом.

– Пойду побуду с ней, – сказала она мужу. – Это ее первые роды; бедная девочка испугается не на шутку.

– К чему такая спешка? – лениво возразил Лот. – Раз роды первые, стало быть, схватки продлятся всю ночь; успеешь еще подержать ее за руку. – Он благодушно улыбнулся жене. – Скора ты впускать в мир Гавейнова соперника!

– Что ты имеешь в виду? – понизив голос, переспросила Моргауза.

– Да всего лишь то, что Артур и Моргейна родились от одной матери, и ее сын ближе к трону, чем наш.

– Артур молод, – холодно отрезала Моргауза, – он еще дюжиной сыновей обзаведется, ты и глазом моргнуть не успеешь. С чего ты взял, что ему так уж необходим наследник?

– Судьба обманчива, – пожал плечами Лот. – В бою Артур неуязвим – не сомневаюсь, что Владычица Озера и тут руку приложила, чтоб ей пусто было, – а Гавейн беззаветно предан своему королю. Но может случиться и так, что удача от Артура отвернется, и ежели такой день и впрямь настанет, хотелось бы мне быть уверенным, что ближе всех к трону стоит наш Гавейн. Моргауза, подумай хорошенько; с младенцами никогда не знаешь наверняка, выживет он или нет. Пожалуй, тебе стоило бы помолиться Богине, чтобы новорожденный герцог Корнуольский так и не вдохнул ни разу.

– По-твоему, я могу так поступить с Моргейной? Она мне все равно что дочь!

Лот ласково ущипнул жену за подбородок.

– Ты, Моргауза, – любящая мать, и я тому весьма рад. Но очень сомневаюсь, что Моргейне так уж хочется качать на руках младенца. Сдается мне, я слышал, как она жалела о том, что не изгнала плод из чрева…

– Она больна и измучена, – гневно возразила Моргауза. – Думаешь, я не говорила того же, устав таскать неподъемный живот? Да любая женщина твердит то же самое в последние несколько месяцев перед родами!

– И все-таки, если ребенок Моргейны родится мертвым, не думаю, что она станет сильно о том сокрушаться. Да и тебе горевать будет не о чем, вот я к чему веду.

– Она добра к нашему Гарету: мастерит ему игрушки, кукол всяких, сказки рассказывает, – защищала племянницу Моргауза. – Я уверена, что и своему ребенку она станет хорошей матерью.

– Однако ж не в наших интересах и не в интересах нашего сына допустить, чтобы Моргейна видела в своем ребенке Артурова наследника. – Лот обнял жену за талию. – Послушай, радость моя, у нас с тобой четверо сыновей; вот вырастут они – и, того гляди, передерутся: Лотиан – королевство небольшое, в конце-то концов! Но если Гавейн станет Верховным королем, для них всех владения найдутся, и в избытке!

Моргауза медленно кивнула. Лот Артура терпеть не мог, точно так же, как встарь – Утера; но она понятия не имела, что муж ее настолько жесток.

– Ты просишь меня убить новорожденного?

– Моргейна – наша родственница и гостья, – возразил Лот, – и это – священно. Я не решился бы навлечь на себя проклятие, пролив родную кровь. Я всего лишь сказал, что жизнь новорожденных и так висит на волоске, тем паче если не позаботиться о них должным образом, а если роды у Моргейны будут тяжелые, может, оно и к лучшему, если на младенца времени ни у кого не найдется.