Джон Толкин - Хоббит, или Туда и Обратно Страница 4

«Он, похоже, не хуже меня самого знает, что лежит в кладовой!» — подумал мистер Бэггинс в полной растерянности, содрогаясь при мысли, что на него нежданно свалилось, кажется, самое что ни на есть скверное приключение. К тому времени, как он собрал все тарелки, стаканы, ножи, ложки, вилки и что там еще требовалось, а потом нагромоздил бутылки и кушанья на большие подносы, он совсем запарился, побагровел и разозлился.

— Да чтоб им всем провалиться, этим гномам! — сказал он вслух. — Могли бы прийти и помочь!

Оп-ля! — а в дверях кухни, оказывается, уже стоят Балин и Двалин, а за ними Фили и Кили: Бильбо и слова вымолвить не успел, как они утащили в гостиную все подносы, а заодно еще два небольших столика, и расставили все в мгновение ока.

Гандальв занял место во главе стола, тринадцать гномов расселись вокруг, а Бильбо, пристроившись на скамеечке у камина, без всякого аппетита жевал печенье, делая вид, будто все идет своим чередом и к приключениям не имеет ни малейшего отношения. Гномы ели и ели, говорили и говорили, а время шло. Наконец, они откинулись в креслах, и Бильбо поднялся, чтобы убрать тарелки.

— Я полагаю, вы не уйдете до ужина? — вежливо спросил он таким тоном, чтобы никто не подумал, что он настаивает.

— Разумеется, нет! — ответил Торин. — Мы останемся даже после ужина. Дело серьезное, и мы будем сидеть допоздна. А кроме того — как можно без музыки? Давайте уберем со стола!

Двенадцать гномов тут же вскочили (высокородный Торин, разумеется, продолжал разговаривать с Гандальвом), мигом сгребли всю посуду, нагромоздили тарелки одна на другую, так что никакие подносы им не понадобились, и двинулись на кухню: каждый нес груду тарелок, увенчанную бутылкой, на вытянутой руке, а второй рукой только помахивал, чтобы сохранить равновесие. Хоббит бежал следом, попискивая от испуга:

— Пожалуйста, осторожнее! Не беспокойтесь, пожалуйста, я сам!

В ответ гномы грянули песню:

Бейте рюмки и бутылки,Бейте хрупкое стекло!Жгите пробки, гните вилкиБильбо Бэггинсу назло!

Обмакните в жир салфетки,Искромсайте их ножом!На пол выкиньте объедкиИ залейте их вином!

Кочергой посуду смелоИскрошите в порошок,Если что осталось целым —Бросьте в мусорный мешок!

Бейте хрупкое стеклоБильбо Бэггинсу назло!

Но, разумеется, они ничего подобного не учинили. Напротив: в два счета все вымыли, вычистили, разложили по полкам в целости и сохранности. Хоббит, стоявший посреди кухни, едва успевал поворачиваться, пытаясь за ними углядеть. Затем все вернулись в гостиную. Торин сидел у огня и курил, положив ноги на каминную решетку. Огромные кольца дыма поднимались из его трубки и послушно плыли куда он хотел: то забирались в дымоход, то прятались за часы на каминной полке, то залетали под стол, то кругами ходили под потолком. Но куда бы ни уплывало колечко Торина, а ему вдогонку Гандальв всякий раз посылал свое из короткой глиняной трубки. П-ф-ф! — и всякий раз небольшое колечко Гандальва проскользывало прямо через кольцо Торина. Затем оно становилось зеленым, возвращалось обратно к Гандальву и кружилось у мага над головой, так что мало-помалу там собралось целое облако дымных зеленых колечек. В полумраке гостиной вид у Гандальва был таинственный и волшебный. Бильбо не сводил с него глаз — он любил смотреть, как пускают колечки, и теперь краснел от стыда, вспоминая, что еще вчера утром гордился своим искусством, глядя, как плывут по ветру над Холмом колечки из его длинной трубки.

— Перейдем к музыке! — произнес Торин. — Пора достать инструменты!

Кили и Фили потянулись к своим мешкам и вытащили небольшие скрипки; Дори, Нори и Ори извлекли из-за пазухи флейты; Бомбур притащил из прихожей барабан; Бифур и Бофур сбегали за кларнетами, которые оставили рядом с посохами у входа. Двалин и Балин хором сказали:

— Прошу прощения, я оставил инструмент на пороге, сейчас принесу!

— Мой тоже захватите! — крикнул Торин.

Они принесли две виолы с себя ростом и арфу Торина, обернутую зеленой тканью. То была прекрасная золотая арфа, и едва Торин коснулся рукою струн, полилась такая дивная, такая необыкновенная музыка, что Бильбо забыл обо всем и унесся душою куда-то в неведомые края, в сумеречные края под незнакомой луной, что лежат далеко-далеко от его норы, далеко от Холма, неведомо где за Рекой.

Темнота вошла в комнату сквозь небольшое окошко, прорезанное в склоне Холма. Огонь в камине едва мерцал (был апрельский вечер), а гномы все играли, играли, и тень от бороды Гандальва покачивалась на стене.

Потом стало совсем темно, огни погасли, тени пропали, а гномы продолжали играть. И внезапно сначала один, следом другой, глубокими гортанными голосами завели песнь, и вот уже все гномы играли и пели, как гномы поют от века в своих подземных палатах в глубинах гор. Они пели примерно так (хотя песню гномов нельзя представить без музыки):

За дальний кряж туманных гор,Во тьму и мрак подземных норРассветный час проводит насЗа кладом, скрытым с давних пор.

Здесь силу мощных чар сплеталКузнец, пока узор ковал.Во мгле, в горах, где дремлет страх,В чертогах гномьих пел металл.

Эльфийским королям творцыКовали дивные венцы,И блеск лучей в клинки мечейЛовили гномы-кузнецы.

Они искусно в нить однуСвивали солнце и луну,И звездный рой они поройС небес низали на струну.

За дальний кряж туманных гор,Во тьму и мрак подземных норРассветный час проводит нас:С врагом еще не кончен спор!

В чертогах в глубине ГорыШли встарь роскошные пиры,Но гномов тех веселый смехНикто не слышал до поры.

Стонали сосны в вышине,Огонь метался по стерне,Взмах черных крыл луну затмил,И страх катился по стране.

Во тьме тревожно бил набат,Был город пламенем объят:К ним, разъярен, летел дракон —Искал спасенья стар и млад.

И знали гномы в этот раз,Что пробил им тяжелый час.Во мрак земли они ушли,Скрываясь от враждебных глаз.

Вдаль, за туманный окоем,На бой с драконом мы уйдем.Рассветный час проводит нас —Мы древний клад себе вернем!

Они пели, и хоббит чувствовал, как разгорается в его душе любовь к прекрасным вещам, сотворенным искусной рукой, мастерством и чарами, любовь яростная и ревнивая, великая страсть, живущая в сердце любого гнома. В нем пробудилось что-то такое туковское, и ему захотелось отправиться в странствие, видеть громадные горы, слушать шум сосен и водопадов, спускаться в пещеры, носить меч вместо трости. Он выглянул в окно. В темном небе над деревьями сияли звезды. Он подумал о том, как самоцветы гномов сверкают в темноте подземелий. Вдруг где-то в лесу за Рекой вспыхнул огонь — наверное, кто-то разжег костер, — и он представил себе, как драконы разоряют его мирный Холм, и все кругом гибнет в пламени. Бильбо содрогнулся, и сразу вновь сделался обыкновенным мистером Бэггинсом из норы Бэг-Энд под Холмом.