Брендон Сандерсон - Одиннадцатый металл Страница 4

Еще один толчок — и он оказался на самой верхушке шпиля, на выступе размером с человеческую голову. Приземлившись на него, Кельсер воспламенил свинец, укреплявший тело — и добавлявший не только силы, но и ловкости. Достаточно, чтобы стоять на одной ноге на шаре шириной с ладонь в сотнях футов над землей.

Поймав равновесие, Кельсер застыл и воззрился на свою ногу.

— Становишься уверенным, — сказал Геммел. Он висел как раз рядом с кончиком шпиля, цепляясь за него под Кельсером. — Хорошо.

А затем, одним быстрым движением, Геммел прыгнул вверх и сбил ногу Кельсера с опоры.

Тот вскрикнул, потеряв равновесие и рухнув в туман; Геммел толкнул полные металлической стружки флаконы на поясе Кельсера — тот носил их, как и большинство алломантов. Толчок отшвырнул вора от здания, прямо в туман.

Он камнем падал к земле и на мгновение потерял способность мыслить: разум затопил первородный страх высоты. Геммел говорил о том, что его надо контролировать, о том, что не надо бояться высоты или терять ориентацию при падении… но сейчас эти уроки исчезли из разума Кельсера.

Он падал — быстро, сквозь беснующийся туман, ничего не понимая, и до земли оставалась лишь пара секунд. Кельсер в отчаянии толкнул свои флаконы, надеясь, что смотрит в правильном направлении — они сорвались с пояса и во что-то врезались. В землю.

Металла было немного — его едва хватило, чтобы замедлить падение. Кельсер врезался в землю через долю секунды после толчка, и удар выбил из него все дыхание. Зрение помутилось.

Он лежал и пытался прийти в себя, когда что-то приземлилось рядом — Геммел. Старик насмешливо фыркнул:

— Глупец.

Кельсер застонал и с трудом встал на четвереньки. Он выжил. И, что удивительно, даже вроде ничего не сломал — хотя бок и бедро ужасно болели. Синяки будут кошмарными, но свинец сохранил ему жизнь. Падение, пусть даже и с толчком в финале, переломало бы кому другому все кости.

Поднявшись на ноги и пошатнувшись, Кельсер яростно взглянул на Геммела, но ничего не сказал. Может, это и наилучший способ учиться… по крайней мере, быстрейший. Если рассуждать разумно, то он бы и сам его выбрал — рухнуть вниз, вынужденно научиться новым трюкам в падении.

Эта мысль не мешала ненавидеть Геммела.

— Я думал, что нам надо вверх, — заметил Кельсер.

— А потом вниз.

— А потом снова вверх, я полагаю? — со вздохом спросил Кельсер.

— Нет. Еще вниз, — Геммел прошелся по двору крепости, миновав декоративный кустарник: в ночи тот казался переплетением темных, покрытых туманом силуэтов. Кельсер поспешил за наставником, остерегаясь очередного нападения.

— В подвале, — пробормотал Геммел. — В подвале, видите ли. Почему в подвале?

— Что в подвале? — спросил Кельсер.

— Наша цель, — ответил Геммел. — Надо было забраться повыше, чтобы я поискал вход. Похоже, есть вход в саду.

— Секунду, это звучит разумно, — заметил Кельсер. — Когда ты успел головой удариться?

Геммел наградил его мрачным взглядом, сунул руку в карман и вытащил пригоршню монет. Кельсер потянулся к металлам, готовясь защищаться — но Геммел выбросил руку в сторону и метнул монеты прочь: пара стражников как раз выскочила на дорогу, заметив посторонних на землях Шезлеров. Оба человека рухнули, один закричал; Геммелу, однако, было явно все равно — поднимется тревога или нет. Он двинулся вперед.

Кельсер заколебался на мгновение, поглядев на умирающих — нанятых врагом. Он попытался почувствовать что-то к ним, но не смог; эту часть его вырвали Ямы Хатсина. И все же другую часть души недостаток чувств обеспокоил.

Он поспешил за Геммелом, который подходил к строению, напоминавшему сарай садовника. Однако за его дверью не оказалось инструментов — лишь уходящая вниз темная лестница.

— Жжешь сталь? — спросил Геммел.

Кельсер кивнул.

— Следи за движением, — бросил Гемель, выхватывая несколько монет. Кельсер протянул руку к упавшим стражникам и потянул ранее брошенные монеты, направляя их к себе. Он видел, как Геммел легко притягивал предметы, чтобы они не неслись к нему на полной скорости. Сам Кельсер этот трюк еще не освоил, и ему пришлось пригнуться, давая монетам пролететь над головой и врезаться в стену сарая. Он собрал их, затем двинулся вниз; Геммел смотрел на него с нетерпением и недовольством.

— Я был безоружен, — объяснил Кельсер. — Оставил кошелек на крыше здания.

— Будешь так ошибаться — станешь трупом.

Кельсер не ответил. Да, это была ошибка; конечно, он собирался захватить кошелек — и захватил бы, не сбей Геммел его со шпиля.

Свет потускнел, потом наступила почти полная темнота, а они все спускались. Геммел не извлек ни факела, ни фонаря — но жестом велел Кельсеру идти первым. Еще одно испытание?

Горящая сталь голубыми линиями указывала на металл поблизости. Кельсер помедлил, потом кинул пригоршню монет перед собой; они поскакали по ступенькам. Падая, монеты показывали, где находятся ступеньки, а когда остановились, то дали еще лучшую картину. Голубые линии не заменяли зрение, и идти все равно приходилось с осторожностью. Но монеты изрядно помогли и, приблизившись к двери, он разглядел засов.

Позади раздалось ворчание Геммела — в кои-то веки вроде бы одобрительное.

— Неплохо придумал с монетами, — пробормотал наставник.

Кельсер улыбнулся, открывая дверь в глубине. Он потянулся к ней, зацепив металлический засов, аккуратно сдвинул его.

За дверью блеснул свет. Кельсер пригнулся: что бы там ни подумал Геммел, у него хватало опыта как тихих ночных краж, так и проникновения в дома. Он был не новичком; просто научился, что полукровка может выжить, научившись либо говорить, либо скрываться. Прямой бой в большинстве случаев был глупостью.

Конечно, ничто — ни бой, ни разговор, ни скрытность — в ту ночь не помогли. В ту ночь, когда их схватили, когда никто не мог его предать — кроме нее. Но почему тогда и ее забрали? Она не могла…

«Хватит», — сказал себе Кельсер, прокравшись в комнату. Тут было полно длинных столов, уставленных разнообразными аппаратами для плавки. Они были не такими грубыми, как в кузницах — скорее маленькие горелки и тонкие инструменты мастера-металлурга. На стенах горели лампы, а в углу тлел крупный красный горн. Кельсер почувствовал, как откуда-то повеяло свежим воздухом: на другой стороне комнаты открывался вход в несколько коридоров.

Комната казалась пустой. Вошел Геммел; Кельсер потянулся к монетам, снова притягивая их к себе. На нескольких запеклась кровь погибших стражников.

Все еще пригибаясь, он миновал стол, где лежали принадлежности для письма и маленькие книги в обложке из ткани. Кельсер глянул на Геммела, который шел по комнате, даже не пытаясь скрываться. Старик упер руки в бедра, оглядываясь.