Татьяна Мудрая - Рыцарь Незадача Страница 4

— Это не всегда их собственная работа, — отметила девочка, поднимая кверху потрясающего вида стальной шлем в виде личины барса. Весь он был изукрашен мелким тиснением. — Штука заграничная, фасонная, одна всех ваших проклятых денег стоит.

Потом прошлась мимо выстроенных в ряд железных кукол:

— Полный набор, турнирный. Эта скорлупа вам вообще ни к чему: тяжёла, неприёмиста, сотворена вопреки мастерскому правилу. Ударить со спины бесчестье и ждать такого — не меньшее. Эй, а Горам-кузнец где стал?

Оказалось, что его телега, заваленная по виду сплошным хламом, спустила оглобли на самом краю торжища. Рядом пасся лохматый мерин диковатого вида.

— Привет, Горам, — девочка свойски потрясла лапу медвежеватого молодца. — Ты не привёз, часом, ту скорлупу, от которой сам отступился: в плечах-де широка да поручни-наножи длинноваты? У меня другой покупатель отыскан.

— Убавить — не прибавить, — ответил молодец. — Приволок. Думал ещё и чеканку на месте обговорить — с Волчарой-то.

— Сойдёт и без. Вон ему к спеху.

— Соревнователь самого? Наслышаны.

— Угу.

Тут он пригнулся, разгрёб свой лом и с натугой извлёк футляр из яловичины. А уже оттуда — изящно выгнутую кирасу, поножи и наручи, сложенные в виде половины человека. С обратной стороны у всего были ремни с застёжками. Чуть покопавшись, вынул остроносые башмаки и шлем: глубокое ведро с выгнутыми наружу краями, по всей личине до самых краёв шла узкая буква «Т». Личина была намечена несколькими скупыми штрихами — благородная волчья морда, как и ожидалось. Прекрасная по виду работа, ничего лишнего. О надёжности будем молить здешних святых.

— К плечам шлем не крепится, но так даже удобней, — отметил Горам. — Легко снять, просто и надеть. Щель пригнана так, чтобы добрый обзор получился и остриё не воткнуть. Мечи поединошные более рубят, чем колют.

Клинок у меня был сходный, но короче необходимого. Возьмём слова на заметку.

Я прикинул на себя, отсчитал деньги, не торгуясь, и поручил лоботрясу, пробегавшему мимо, доставить тюк на место за два гроша серебра. Гвен сказала, что так делают все, чтобы не заморачиваться, а воровства и нечестности у них пока не завелось.

Щита и длинного копья, которые обычно преломляют до пешей схватки, мне оказалось не положено.

— Что есть, о том вам говорено, — бормотала юная дева, на рысях волоча меня мимо железных рядов. — Вайс лишних слов не тратит.

— Шпага, — проговаривал я на ходу. — Чтобы заменила и то, и это.

— Потом, — отзывалась она сквозь зубы.

Когда мы подошли к изгороди, за которой паслись мощные жеребцы серо-стальной расцветки, у меня буквально разбежались глаза.

— Вам не павой выступать и не гоголем, — сказала Гвен, бросив меня на ограду так, что она сотряслась. Тяжи разом подняли головы. — Эти коняги сначала бьют грудью в грудь, потом кусаться начинают, а люди — как хотят.

— Что же, командуй, раз такая умная, — ответил я.

Она поманила барышника, и где-то после часу ожесточённого торга мне вручили недоуздок высоченного мышастого коня, за который мне и пришлось его вести, как лодку на плаву. Ибо оказался на редкость смирён, даже копыта ставил деликатно, хоть и в прямой близости от моих ног. Возможно, фризоны от волчьего запаха ярятся, подумал я. Хотя не знаю — под оборотнем будет такой же.

— Кличут Вомпер, — сообщила моя подружка, суя в пасть морковку. Пасть уютно захрумкала.

Седло со стременами, массивный наголовник с коротким поводом и нагрудник из бычьей кожи явились и приросли к скакуну как бы сами по себе. Правда мошна моя с того порядком облегчилась.

— Так что с мечом и кинжалом? — спросил я. — Уж тут позволь мне распорядиться самому.

Я давно понял, что острая сталь здесь свята и на торжище её не отправляют. Но мне повезло: когда мы уже заворачивали назад, к посудным рядам (девчонке позарез хотелось купить на мои деньги новую семейную реликвию взамен погибшей), глаза мои встретились с неким длинным блеском. Посреди источенной червем рухляди, бесценного брик-а-брака, лепестков облетевшей роскоши.

Старинная шпага без ножен, о трёх хищных гранях.

В этих краях не понимают истинной красоты и смысла гард: прямая крестовина, плоская литая чашка, миниатюрный щит. Но я увидел как бы корзинку из витых воронёных прядей. Достаточно глубока, чтобы защитить кисть руки от боковых ударов, довольно широка, чтобы не мешать её вращениям. Западня для чужого лезвия.

Словом, я купил шпагу, едва приценившись и почти не торгуясь, — решил отыскать влагалище и перевязь в другом месте, что, кстати, и сделалось весьма легко. Узкий и прочный кинжал-«милосердник», каким вскрывают латных устриц, шёл вместе с ножнами для меча — в них был специальный футляр. Последние крупицы презренного металла ушли на фаянсовое блюдо, щедро облепленное цветочно-звериной гирляндой. Стоило оно как добрая половина конской упряжи.

— Мыть будет трудно, — укорил я девчонку, которая так и влипла в это чудище.

— Не мне, — отбрила она.

Едва прибыв домой, мы с Гвиневрой начали приноровлять лошадь, доспех, клинок и меня друг к другу. И если с вампирским коником всё было отлично — думаю, он участвовал не в одном и даже не в одних турнирах, — то девчонка меня обескуражила. Я, собственно, рассчитывал использовать её для оттачивания приёмов. Заранее узнал, что какой-то ржавый колишемард у них в доме имеется, батюшка на нём вчерась подсвинка над костром палил. Я посмотрел: клинок, широкий у рукояти и резко обращающийся в шило начиная от серёдки, был практически той же длины, что и Маргрета. У моего приобретения оказалось женское имя, как у урагана.

Так вот. Отбивала девчонка так себе, нападать сначала вообще не рискнула, но раз от разу становилась ловчей, будто высасывала из меня умение. Природная гибкость и ухватистость у неё были выше всяких похвал, хотя сила удара… какая уж там сила. Но когда тупое жало воткнулось мне сначала в рукав, потом в ключицу, а на третий раз в потайной нагрудный карманчик с медальоном, что был пришит с левой стороны камзола, я решил, что не одному мне стоило бы нацепить на остриё защиту.

И почти пожалел, что всё это скопом — оружие, лошадь и девушка — в случае моей гибели уйдёт на сторону. В качестве приза победителю. Хотя мне будет всё равно.

Но нет, если я верно уловил школу, которую проходят здесь все, от мала до велика… То мы с нашей выучкой в стиле Руматы Эсторского и кунштюками, какие здесь и вообще не снились, имеем недурной шанс. Даже очень.

Дни слились в одну картину тренировок, вольтижировки и сна, глухого, как тупик.