М. Хмелинина - Дети Понедельника Страница 4

Кое-как спровадив тетю Клаву, Хьюго с удовольствием растянулся на мягком плюшевом диване в гостиной - единственном соответствующем атрибуте номера класса люкс. Распухший глаз то и дело давал о себе знать, но у Целителя не было ни сил, ни желания приводить себя в порядок после длительного перелета и неожиданной "теплой" встречи. Марион, сославшись на внезапную головную боль, отправилась спать, так что Шеллерман, предоставленный сам себе, занялся любимым в редкие минуты тишины и спокойствия делом: приятным ничегонеделанием. Постепенно его стало клонить ко сну, и в тот самый момент, когда сети Морфея обволокли не ожидавшего подвоха профессора, двери номера распахнулись, и внутрь ввалилась дородная ресепшионистка с небольшим тазиком в руках. В тазике что-то булькало, а с поверхности поднимался белый пар.

Сон Хьюго смело как рукой, и он подозрительно уставился на тетю Клаву:

- Не соблаговолите ли уточнить, что Вы здесь делаете, мадам? - хмуро, но вежливо поинтересовался он - правила хорошего тона не позволяли ему наорать на женщину вдвое старше, несмотря на дикое желание это сделать. Фингал и почти оторванный рукав положение не улучшали.

- Мадюмаузель! - обиженно гаркнула почтенная дама и с грохотом поставила тазик на журнальный столик перед диваном. Часть содержимого тазика от внезапного резкого движения выплеснулась на Целителя, а поскольку жидкость оказалась свежезаваренным горячим чаем, доброты и нежности по отношению к виновнице у гостя не прибавилось.

Мысленно поблагодарив судьбу, что чай попал на живот, а не ниже, Шеллерман теперь уже с опаской посмотрел на тетю Клаву. Последняя тем временем полоскала в тазике марлевые салфетки небольшого размера. Недоуменно подняв бровь, Хьюго спросил:

- А это еще зачем?

- Дык, глаз Ваш лячить будим! - с готовностью откликнулась вахтерша и с размаху припечатала горячую мокрую салфетку к фиолетовому фингалу. - Подяржите и посядите так мянут пять, авось поможет!

В очередной раз прокляв себя и свою воспитанность, которая не допускала возможности поднять руку на представительницу прекрасного пола, пусть даже и не совсем прекрасную, Хьюго лихорадочно считал секунды изощренной русской пытки. Оскорбленный дух мужчины требовал мести, а натура Целителя жаждала узнать результаты нового способа лечения. Любопытство победило, но к положительному итогу не привело: синяк меньше не стал, наоборот, даже немного увеличился в размере вследствие насильного прикладывания салфетки к глазу. Тетю Клаву, однако, это нисколько не смутило, и она, всплеснув руками, заохала, заахала и заявила, что, мол, слишком мало целебного чая соприкасалось с больной поверхностью. Профессор насторожился, и не зря, хотя предугадать последующие действия хозяйки не сумел.

- Щас точно помогёт, - довольно пробормотала знатная ресепшионистка, схватила Целителя за загривок и окунула в тазик с оставшимся там чаем.

На счастье Хьюго вовремя появившаяся на шум МакДугл предотвратила дальнейшую экзекуцию своего многострадального коллеги, отправила тетю Клаву отдыхать простейшим заклинанием "Спи, моя радость, усни!", а тазик превратила в симпатичную вазочку с лиловыми фиалками.

- Какая варварская страна, - устало вздохнул Шеллерман, с трудом поднявшись с дивана. - Спасибо за помощь, Марион. Пойду спать, пока эта… ЭТО не вернулось, - тихо добавил он, прежде чем скрыться за дверью спальни.

Красная ковровая дорожка на крыльце и разодетая в расшитый сарафан и смешной кокошник девица профессору Хьюго Шеллерману не понравились сразу же. В руках красотка держала большой поднос, на котором по старинному русскому обычаю должны были обнаружиться каравай хлеба и солонка. Вместо каравая гостям преподнесли… батонную нарезку не первой свежести, наскоро купленную в магазинчике возле остановки на углу, бутылку кетчупа и пачку оливкового майонеза - стандартный обеденный набор сотрудников филиала. Возле расфуфыренной девицы красовалось существо небольшого роста, одетое по последнему писку моды (писк особенно делал упор на не сочетаемые цвета и фасоны и, судя по результату, был предсмертным). Существо что-то залопотало, торжественно и быстро, но почему-то монотонно, от чего сразу же захотелось спать.

- Ближе к делу, Брумгильда Леонардовна, а то у меня уже руки тянутся, - донесся откуда-то скучающий голос директора.

Этот голос Шеллерман знал хорошо, так как всего за несколько часов знакомства успел наслушаться директорских историй про дистанционное обучение, изучение английского языка путем заучивания по три новых слова каждый день, дальнейших перспектив развития и еще множество тем, не имеющих никакого отношения к цели командировки в Россию.

- Хорошо, Эдуард Игнатьевич, - существо недовольно поджало ядовито-алые губки, поправило прическу и другие части тела, гордо вздернуло подбородок и со словами: "Прошу за мной" резко развернулось на 180 градусов. - Это наша площадка "Альфа", - снова затараторило существо, начиная экскурсию, - основное административное и учебное здание. Правда, кроме нас, тут еще два лицея, три училища и вечерняя школа обитают, но мы справляемся.

Тем временем в приемной, как обычно с утра, собравшийся народ толковал сны и сновидения за прошедшую ночь на предстоящий день. Лина, менеджер по расписанию, обладающая ослиным упрямством, сложным характером, раздражительностью, вспыльчивостью и язвительностью, но в то же время природным обаянием, терпением и хорошо развитой интуицией, давала бесплатные консультации по пророчествам и предсказаниям. За добровольное согласие работать на расписании получила прозвище "Камикадзе"; сбежала с должности, но ведомая какими-то только ей известными причинами, вернулась к тому, с чего начала, за что ее обозвали мазохисткой. Но ее способность быстро приспосабливаться к каждой новой ситуации и реагировать на происходящие вокруг события позволяли, зачастую, просто плыть по течению, опираясь на шестое чувство и не задумываясь о последствиях. В вопросах интерпретации снов Лина, как говорится, собаку съела (ее сны всегда сбывались до последнего образа), а посему имела обыкновение спорить с Маргаритой Леопольдовной, потомственной толковательницей и ясновидящей. Заведующая заочным отделением, она была женщиной милой и доброй и, казалось бы, совершенно случайно попавшей в клубок целующихся змей, именующих себя штатными сотрудниками Академии.

Очередная дискуссия была в самом разгаре, когда в маленькую приемную ввалилась та самая разодетая девица в кокошнике, на деле являющаяся юристом филиала Ядвигой Тимофеевной. Мнения других сотрудников о ней значительно расходятся, поэтому описание на этом завершается, дабы не нарушать правдивость изложения сплетнями, полученными посредством сарафанного радио.