Денис Чекалов - По законам Преисподней Страница 4

Поэтому я твердо решил никого не спасать.

На втором столе лежал гнолл. Большой, мускулистый громила с мордой лисы. Он был обнажен по пояс, и на его широкой груди я заметил десяток шрамов.

Так парень избавился от проклятой татуировки.

– Идти сможешь? – спросил я, раскрывая его наручники.

Гнолл медленно сел, растирая затекшие руки.

– Темный эльф.., – пробормотал он. – Нечасто встретишь ушастых в Драоранг’Ларе…

Я помог ему встать.

– Где мы? – спросил я.

Гнолл недобро усмехнулся.

– Крепость на Приграничье. Особая честь… Сюда отправляют лишь тех, кто заслужил.

Он поднял с верстака тяжелый молот, и наотмашь рубанул воздух, словно снося кому-то голову.

– Судья сказал, что смертная казнь будет для меня слишком простым наказанием. Поэтому и отправил сюда… Я свернул ему шею, прежде чем стражники меня повязали.

Гнолл хлопнул меня по плечу.

– Раз ты здесь, длинноухий, значит, наш человек.

Мы прошли дальше.

На третьем столе лежала девушка, в черном с золотом доспехах. Ее веки чуть трепетали, она еще не пришла в себя.

– Я знал, что ты сможешь кандалы открыть, – сказал гнолл. – Только уж больно долго ты дрых. Видно, голова слабая; не обижайся, но вы, эльфы, все такие. Я уже пару часов лежу. Сначала кричал, пытался добудиться тебя, потом охрип, и мне это надоело.

Я коснулся кандалов девушки, и они медленно приоткрылись.

У меня возникло странное чувство, что я ее хорошо знаю.

– Берегись! – заверещал кто-то.

Я крутанулся к двери.

Она осталась закрытой; да я бы наверняка услышал, появись здесь охранники.

Кричал дворф, прикованный к другому столу. Рыжая борода растрепалась, шлем упал с головы, а глаза вспыхивали от ярости.

Что он так разорался?

Я не успел подумать об этом, как меня сбил с ног мощный удар молота.

– Извини, длинноухий, – осклабился гнолл. – Правила ток что поменялись.

С тихим шелестом рассыпалась цепочка.

Магический амулет, висевший на моей шее, превратился в пыль. Он принял на себя удар молота. Сокрушительной силы гнолла с лихвой хватило бы, чтобы проломить череп не только мне, – но и серому минотавру.

Теперь я остался без колдовской защиты, и без заклинаний.

Лисоглав вновь замахнулся молотом.

А потом я увидел его.

У дальней стены, рядом с дверью, набухал критский муравейник. Еще пара минут, и ядовитые твари заполонят комнату, превратив всех нас в кровавую кашу.

Я крутанулся, перекатившись по полу.

Мое плечо врезалось в угол каменного стола. Тролль подери, это было больно! Чугунный молот врезался в гранитную плиту, высекая искры.

Я поднялся.

Теперь нас разделял стол.

– Ты меня прости, длинноухий, – произнес гнолл. – Ты мне не враг. Ты мне даже нравишься. Но сейчас, сам видишь, не время заводить друзей.

Он медленно обходил циркулярную пилу, отрезая меня от выхода.

– Хочешь, я за тебе свечку поставлю? – спросил лисоглав. – Ток скажи, кому ты там поклоняешься.

Муравейник медленно рос.

Алая тварь выбежала из него, и стремительной каплей закружила по полу.

Скоро их будут тысячи, – и я пожалею, что гнолл не убил меня быстрым ударом молота.

Все-таки прав тот судья – смерть порой бывает лучшим выходом.

Гнолл метнулся, и снова нанес удар. Он двигался быстро, как порхает фейри при свете луны. Навершие молота просвистело в дюйме от моего лица, – и я понял, что еще долго буду видеть его в кошмарах.

А может, совсем и недолго, если меня здесь убьют.

Я отшатнулся, и прыгнул назад.

Гнолл засмеялся.

– Что ж ты боишься? – издевательски спросил он. – Последнюю храбрость с магией растерял? Все вы такие, эльфы. Смелые, пока дули крутите, да руны чертите. А против хорошей стали сразу сдуваетесь…

Говоря это, он мерно взмахивал молотом, – снова и снова, – и теснил меня в угол.

Я понял, что скоро мне некуда будет отступать.

– Бей его, эльф! – колготился дворф на столе. – Справа ему врежь, апперкотом!

Подгорный явно догадывался, что лисоглав не станет его спасать.

Девушка еще не пришла в сознание.

Гнолл резко взмахнул молотом. Я снова отпрыгнул в сторону, но чуток опоздал. Стальное навершие садануло мне по виску. Мир закружился, вспыхнул яркими звездами, и на краткий миг я поверил, что вот он, откроется волшебный портал, который перенесет меня прямо домой, в страну Эльфов.

Увы, на самом деле я просто получил в котелок.

Если бы гнолл смекнул, что из меня уже песок сыплется, – он просто шагнул бы ко мне, и добил парой быстрых ударов.

Но я темный эльф; а дроу учат обманывать раньше, чем зарабатывать деньги.

Чаще всего, не нужно быть победителем. Достаточно выглядеть, как победитель.

Гнолл не понял, что я почти отключился. Он все так же взмахивал молотком, медленно наседая на меня.

– Хоть скажи, за что тебя посадили, – предложил он. – Перед смертью покайся-то.

И я понял.

Ту маленькую деталь, которая юрко пряталась от меня все это время.

Я не помню, кто я, и как оказался здесь.

– Не глупи, – хрипло приказал я.

Шагнул назад, и спиной ощутил холодную, сырую стену.

– Мы нужны друг другу, приятель, – продолжал я. – Один ты не выберешься отсюда.

– Здесь ты ошибаешься, – усмехнулся гнолл. – Выйти отсюда можно только в одиночку.

Он взмахнул молотом, и стальное навершие обрушилось на меня, как весть о том, что пора сделать богатое приношение Синедриону.

Я рванулся в сторону, и удар прошел вскользь.

Серый костюм порвался, а ребра обожгло так, словно их ужалила степная вивверна.

Моя рука рванула рубильник, и мифриловое сверло завертелось. Я надавил на рукоять, стержень развернулся, и глубоко вошел в мускулистое тело гнолла.

В точности там, где была раньше татуировка.

Лисоглав дернулся, пытаясь соскочить со сверла. Он выпустил молот, и оружие гулко ударилось о каменный пол. Обеими руками, гнолл схватился за вертящийся стержень. Острые лезвия сорвали кожу с его ладоней и разметали плоть.

Вокруг полетели окровавленные обрубки костей.

Тело воина дергалось, пока мифриловое сверло крошило ему внутренности. Я вновь повернул рубильник, и лисоглав медленно соскользнул со стержня.

Кровь лилась с вертящихся лезвий, и падала в его распахнутый рот.

– Вот классно! – бормотал дворф, все еще пытаясь подняться. – Ну прямо как индейку разрезал. Жаль, не с кем поспорить было, а так бы я на тебя поставил.

Я шагнул к нему, и меня пронзила острая боль.

Критский муравей взобрался мне на ботинок. Залез под брюки, поднялся по ноге и ужалил.

Агония захлестнула меня. Я упал на одно колено, и машинально уперся рукой об пол. Сразу же на нее взобрались три муравья; двух я успел смахнуть, третий меня укусил.