Алла Гореликова - Четыре жезла Паолы Страница 4

Мир заострился, сузился, свернулся плотным коконом, в котором остались только двое — она, Паола, и раненый воин. Лязг стали и треск разрядов, свежий запах грозы и вонь паленого мяса, вой великана, рев орков, кличи людей — все это доносилось словно издалека, было совсем не важным. Еще взмах, еще… и еще… Гидеон закрыл глаза, дыхание выровнялось, стало глубже. Будь это бой, где только мы двое, в отчаянии подумала Паола, он бы уже погиб! А ведь жезлоносица должна лечить воина прямо в бою, чтобы он мог продолжать схватку! Что толку знать, если не умеешь применить как следует, что толку в даре Небес, если не хватает сил его использовать…

Кто-то взял ее за руку. Ольрик.

— Все, девочка. Бой закончился, мы победили.

Паола оперлась о руку старого мага.

— Учитель, почему я такая слабая?!

— Сила придет с опытом, — повторил Ольрик давно набившее оскомину утешение. Подошел к Гидеону. Влил ему в рот исцеляющего зелья — маленькая склянка, отметила Паола, порция для неопасных ран. Обернулся: — Ты хорошо его подлечила. Половину дела сделала, если даже не больше. Ты молодец, девочка. И не печалься о небольшой своей силе. Поверь, все придет.

Паола медленно вздохнула. В ноздри ударила едкая вонь: горелое мясо, опаленная земля, кровь… Запах победы… уж лучше трава, подумала Паола. Трава и жизнь. Воистину, каждому Всевышний отмеряет дар по склонностям его. Порыв ветра швырнул в лицо хлопья зловонного пепла, Паола подняла руку — стереть. Оказалось, ее щеки мокры от слез.

Зато рыцари счастливы, что поход выдался с настоящим боем. Размялись, испытали умение в схватке, зеленокожих прищучили. Кто-то, смеясь, тащит за ноги изрубленные туши орков, кто-то побежал осмотреть вершины холмов — а заодно и окрестности с высоты. Фабиан и Джастин, сияя, принимают поздравления. Джастин хохочет, хлопая Фабиана по плечу. Одежда в крови, доспех порублен.

— Учитель, все целы?

— Признаться, мои запасы эликсиров изрядно поуменьшились. — Ольрик поглядел на празднующих победу рыцарей с отеческой снисходительностью. — Но это ничего, до земель Империи осталось совсем немного, два-три перехода. А боевой опыт всем на пользу. Да и дикарей-зеленокожих осадили, тоже дело. — Усмехнулся: — Хороший орк — дохлый орк.

Паола кивнула. В ее родных местах эта поговорка тоже была в ходу. Теперь, когда опасность осталась позади, пришли на ум детские страшилки, рассказы солдат из городского гарнизона о клыкастых зеленокожих разбойниках, жрущих сырое мясо и не брезгующих человечиной. Смутное, почти позабытое: «Спи сейчас же, а то придет орк с во-от такими огромными клыками и во-от такими огромными когтистыми лапами, придет и тебя заберет». Скрипучий голос бабки-соседки: «Я соплюшкой совсем была, когда на нашу деревню орки набежали…»

Вонь паленого мяса перестала вдруг казаться едкой.

— А странно, что они на эдакую тушу поперли. — Паола оглянулась на великана: тот сидел, откинувшись на склон холма, словно на стену, и от его хриплого, скрежещущего дыхания почему-то ныли зубы. — Взять с него нечего. Учитель, может, его тоже подлечить?

Ольрик качнул головой:

— Твоего лечения ему мало будет, а ты без того устала, нечего из сил выбиваться. Придут гномы, вылечат. Великаны живучи, дождется. Как ты, рыцарь, — маг обернулся к Гидеону, — встать можешь?

— И встать могу, и в бой могу. — Гидеон поднялся на ноги, и тут на него налетел растрепанный Фабиан. Облапил:

— Жив, братец? Ох и напугал ты меня, думал, все…

— Задушишь, медведь, — взвыл Гидеон. — Ребра, больно!

— Только зажило. — Ольрик усмехнулся в бороду. — Слышишь, Фабиан? Помнешь брату грудь — снова лечить не стану.

Отпустив Гидеона, Фабиан обернулся к Паоле. Три быстрых шага — и рыцарь опустился на колено у ног крылатой девы. Поцеловал край белого, струящегося мягкими складками плаща. Сказал глухо:

— Ангел мой небесный, благослови тебя Всевышний, как я благословляю. Спасибо, Паола.

Девушка вспыхнула от смущения. Не так уж много она сделала. Ответила тихо:

— Встань, Фабиан, пожалуйста. И тебе спасибо.

Положение спас Гидеон. В нем не было ни на грош серьезности брата, так что он попросту обнял молодую жезлоносицу.

— Спасительница моя, братец прав, ангел ты и есть! Сильна небесная кровь. — Заглянул в лицо, нахмурился: — Устала, Паола?

Девушка молча кивнула.

Спустились с вершины холма дозорные, доложили: все чисто.

— Возвращаемся, — скомандовал Ольрик, — здесь больше делать нечего.

— А великан? — спросил Фабиан.

— Не с собой же тащить, — отмахнулся маг. — Отбиться помогли, теперь выживет.

— Стоило ли лезть, — буркнул кто-то из рыцарей. — Дикая неразумная тварь, из-за него могли погибнуть наши.

Ольрик помрачнел, в единый миг став похожим на грозовую тучу.

— Чтобы я такого больше не слышал! Дикая, неразумная — какой ни есть, а союзник! Великаны воюют за Горные кланы, и я удивлен, что рыцарям Империи нужно напоминать о договоре Империи с горцами!

— Гномы вылечат, — бросил Джастин. — Небось подоспеют вскоре.

Паола не стала слушать разгоравшийся спор. Медленно двинулась к дороге, где ждал их обоз. Гидеон пристроился рядом. Кидал на девушку короткие, искоса, взгляды, ей казалось — хочет что-то сказать, но не знает как. Это было не похоже на Гидеона, никогда он за словом в кошель не лез, и Паола подумала: тоже устал. Бой, рана, исцеление — немало для одного человека.

Белобрысый Кай метнулся навстречу.

— Господин!

— Чего орешь? — буркнул рыцарь. — Жив-здоров, все живы-здоровы. Найди лучше госпоже Паоле местечко поспать, она устала.

— А вон, — просияв, махнул на одну из телег оруженосец. — Там между шатрами мягко и не дует. Идемте, покажу.

Между свернутыми шатрами и впрямь оказалась очень уютная норка. Паола устроилась там, по-детски свернувшись клубочком, и, уже проваливаясь в сон, благодарно улыбнулась: Гидеон набросил на нее свой плащ.

Когда она проснулась, на небе сияли звезды. Паола перевернулась на спину, подтянув плащ Гидеона под самый подбородок: за северными рубежами Империи ночи даже летом стояли холодные. Звезды здесь казались ярче и крупней, чем в столице, словно само Небо было к земле ближе. Взгляд Паолы притянула одна — крохотная, но пронзительно яркая, драгоценным камнем сверкавшая точно над Паолой. В ее свете угадывалась голубизна точно такого оттенка, как у кристаллов Жизни у навершия ее, Паолы, жезла. Говорят, по звездам можно предсказывать судьбу. Если так, думала Паола, наверное, эта звезда — моя. Знать бы, что обещает…

Острова, загадала Паола, пусть это будут острова. Шум прибоя, белые паруса, ветер, обещающий опасности и открытия. Бескрайняя синева, бескрайний мир. Голубая звезда согласно мигнула, и Паола, улыбнувшись ей, снова заснула.