Роберт Сальваторе - Месть железного дворфа Страница 4

Человек повалился на спину, ожидая, что подлый дроу окажется совсем рядом, готовый убить. Как же он удивился — поразился до глубины души, на самом деле — увидев, что Тиаго так и остался стоять за березой.

— Отлично сработанно! — похвалил самопровозглашенный Герцог Несма и отсалютовал ему мечом.

— Ну, давай же! — завопил ему Франко. Он всерьез думал, что это очередное жестокое издевательство.

— Я — дроу слова, кретин, — фыркнул Тиаго, — Благородный герцог, как-никак. И раз я сказал, что не буду гнаться за тобой дальше, то я и не буду. Серьезно, больше мой клинок тебе вреда не причинит. Если не считать уже имеющихся ран, от которых ты, вероятно, в этом лесу и умрешь. А если нет… Тогда ты, конечно же, притащишься назад с какой-нибудь жалкой армией.

Вот тогда я вновь найду тебя и добью. В следующий раз начну с глаз, чтобы ты потом не видел, куда прилетит клинок. Да, но ты будешь слышать. Слышать голос, мой голос, и бояться его. Ведь он будет предвещать удары Видрината, кромсающие твое тело.

Темный эльф зашелся жутким смехом, а Франко поковылял через широкое поле прочь. Он продолжал оглядываться, но Тиаго не преследовал.

Он устремился вперед, собираясь найти утгардов, собираясь…

Земля перед ним разверзлась, и сияющая тварь, белее и холоднее самой зимы, поднялась из снега.

— Ой, — сокрушенно вздохнул Тиаго, — Забыл предупредить — мой дракон ждет.

Франко завопил. Он почувствовал, как что-то горячее потекло вниз по его ногам, когда ужасающие челюсти с зубами как наконечники копий сомкнулись вокруг него.

Человека подняло в воздух. Он висел поперек драконьей челюсти, ноги свешивались с одной стороны, голова и плечи — с другой.

Он продолжал кричать, но дракон не сомкнул зубов. А может, и сомкнул, и Франко был уже мертв, просто еще не понимал. Он не знал наверняка.

— Наслаждаешься? — шепнул Тиаго ему на ухо.

Потрясенный, что голос прозвучал так близко, Франко собрал сил едва-едва, чтобы повернуть голову и заглянуть в лицо дроу.

Но тот поднял меч, и глазное яблоко из правой глазницы человека скользнуло в подставленную ладонь.

— Любезный Араутатор, — обратился Тиаго к дракону, — Постарайся не убить его зубами. Нет, заглотни этого гордеца целиком, пусть полежит, поварится у тебя в животе, пока не обратится в ничто.

Дракон зарычал, протяжно и низко.

— Клянусь, клинка у него нет! — заверил тварь Тиаго.

Существо запрокинуло голову, втянув несчастного, беспомощного Франко внутрь и вниз, в свое нутро.

— Я себя какой—то змеей, а не драконом чувствую, — пожаловался Араутатор.

— Он там извивается?

Тварь помолчала, задумавшись.

— Хнычет, вроде бы.

— Неплохо, неплохо, — кивнул Тиаго.

— Наигрался, а, Супруг? — раздался женский голос. Тиаго обернулся и увидел идущую к ним Сарибель.

— Развлекаюсь, как могу! — отозвался он, — Вот если бы я на Старой Ледяной Смерти полетал над Серебристой Луной, закидав камнями сидящих там дураков! Или если б я пошел войной на Эверлунд!…

— Нельзя! — рыкнула Сарибель. Тиаго не мог возразить: приказ отдала Мать Квентл Бэнр лично.

Все, что им позволялось — это сидеть в многочисленных лагерях на завоеванной земле.

"Пусть народ Серебряных Пустошей думает, что с весной им станет легче" — велела Мать Квентл.

Тиаго понимал смысл этого не хуже Сарибель. Верховная мать хотела удостовериться, что никакие другие государства Поверхности, кроме Лиги Серебряных Пустошей, не вступят в войну.

За пределами Сервера нашествие дроу никого не должно беспокоить. Противниками темных эльфов должны оставаться только те королевства, на которые уже напали орки.

Здесь же никто не станет собирать армию и сражаться. Потому что невозможно было окончательно победить, отбить обратно хоть сколько—нибудь значимый кусок земли. Не в бою уж точно. Но поход дроу и не подразумевал открытых столкновений.

— Мы приведем их на край гибели и оставим на свободе — ползать перед нами! — ухмыльнулся Тиаго и взглянул на дракона, — Хотя этого человечка, увы, нет.

Араутатор засмеялся — издал странный пугающий гул. Затем рыгнул, и вместе с этим из его нутра донесся приглушенный крик боли и отчаянья.

— Но это все не ради победы! — с упреком сказал Тиаго.

Сарибель снисходительно взглянула на него и настояла:

— Ради победы.

— Это для того, чтобы Матрона Квентл упрочнила власть над Мензоберранзаном, — покачал головой Тиаго.

— Но разве мы хотим не того же? Она — наш покровитель. Служить ей — смысл нашей жизни. Дом До'Урден — такая же собственность Верховной Матери, как залы Дома Бэнр, где ты бродил ребенком.

Тиаго выругался под нос и отвернулся. Он жаждал битвы, кровавой резни, победы и славы, а эти игры в охоту на пленников Несма с каждым новым изощренным убийством надоедали все сильнее и сильнее.

— Мы уже победили, — заметила Сарибель.

— Не мы, а Квентл! — выпалил Тиаго без должной почтительности в голосе на имени Матроны. И побледнел, когда в руке Сарибель появился хлыст, а зубастая пасть Араутатора клацнула прямо за спиной. Это убедительно напомнило ему, что слово Верховной Матери и ее высших жриц куда весомей, чем Герцог Несма.

— …Верховная Мать Квентл, — исправился он, опустив глаза. Однако про себя подумал, что если Сарибель хлестнет его, он ее прикончит. Если повезет, расправится с проклятой ведьмой до того, как его съест дракон. Тогда единственный свидетель разговора, Сарибель, будет мертва, а Араутатора, возможно, удастся убедить, что, съев Тиаго, он сделает только хуже.

Но удар не просвистел.

— Веселее, Супруг, тогда и мы скоро победим, — произнесла Сарибель и прицепила хлыст обратно на пояс.

Тиаго поднял взгляд и прорычал:

— Скоро нам прикажут вернуться.

Сарибель кивнула:

— Но мы можем вернуться в Мензоберранзан героями хоть сейчас. С почетом, как предводители славного завоевания, и заживем как аристократы Дома До'Урден.

Тиаго хотел было возразить, но внезапно понял, почему Сарибель произнесла все это так весело.

— Ты собираешь занять ее место, — протянул он, — Этой дарсиёр, Верховной Матери Дома До'Урден. Ты собираешься…

Он замолчал и всмотрелся в лицо Сарибель. Ничто в нем не намекало, что та собиралась спорить со сказанным. Подумав об этом, он вспомнил несчастную, сломленную Далию. И осознал, что и сам не видит другого конца истории. Далия была дарсиёр, эльфийка с Поверхности.

То, что ее сделали Верховной Матерью Дома До'Урден — всего лишь жестокая шутка Верховной Матери Квентл над Правящим Советом. Насмешка над всеми традициями дроу, над их бесконечной ненавистью к родственникам с Поверхности. Квентл вознесла Далию лишь для того, чтобы продемонстрировать — она способна на такое. Чтобы убедиться — остальные Матроны не в силах ничего предпринять.