Елизавета Абаринова-Кожухова - Золотая стрела Страница 4

— Ваше Высочество, вы позволите убирать со стола? — бесцеремонно перебил Теофил мудрствования Каширского.

— Убирайте, — откликнулся Виктор. — Да, так я вас слушаю.

— Ну вот, стало быть, — чуть обиженно продолжал Каширский, — установив, что радикальные меры могут привести к негативным последствиям, я решил применить метод исцеления подобного подобным и использовать минимальную, но ударную дозу поэзии для борьбы с нею же.

— То есть? — заинтересовался Виктор.

— Я дал одному из пациентов установку написать стихотворение, зовущее к перевыполнению плана по копанию канав. И вот что получилось. — Каширский извлек из кармана пиджака мятый листок и торжественно зачитал:

— Мы принца Виктора решеньяСкорее в дело воплотим,И для болотоосушеньяСвои мы силы посвятим!

Анна Сергеевна откровенно фыркнула, Каширский немного обиделся:

— Между прочим, после коллективного прослушивания этих стихов наши поэты повысили производительность труда на семь процентов!

— Все это, конечно, очень хорошо, — заметил Виктор, — только стоит ли в стихах упоминать мое имя? Нескромно как-то. Тем более что начало делу осушения болот положил еще мой пращур, королевич Георг…

— Переделаем! — оптимистично воскликнул Каширский. — «Георга славные решенья…»

Но тут Теофил вновь некстати перебил Каширского:

— Ваше Высочество, тут вас дожидается наш главный болотничий. Сказать ему, чтоб еще подождал?

— Нет-нет, — вскочил Виктор. — Извините, господа, что оставляю вас дела… Но я уверен — не пройдет и двух десятилетий, как главному болотничьему придется переучиваться в главного лесничего! — И уже в дверях тихо добавил: — Иначе не стоило и начинать…

— Как вы думаете, что он хотел сказать? — недоуменно пожал плечами Каширский, когда они вдвоем с Анной Сергеевной остались за столом.

— Реформатор хренов, — презрительно хмыкнула госпожа Глухарева.

Когда обитатель болотного хуторка вернулся домой, хозяйка встретила его на пороге:

— Милый, куда ты исчез? Я уж думала самое худшее.

— Провожал нашего гостя, — вздохнул хозяин. — Довел до начала той тропинки, что ведет к «грядкам», а дальше там уж заблудиться невозможно.

— Я так и не поняла, чего он ищет?

— Ну, то место, где заколдовали княжну Марфу. Знаешь, Катерина, из разговора с господином Покровским я так понял, что он даже не считает Марфу княжной, а говорит о ней как о самой обычной девушке.

— А ты что же?

— Ну, я не стал переубеждать.

— Знаешь, я даже поначалу перепугалась, что этот человек сюда заслан, чтобы тебя выследить, — призналась Катерина. — И говорит вроде по-нашему, но больно как-то мудрено. Уж не из Белой ли он Пущи?

— Нет, не думаю, — улыбнулся в усы хозяин. — По выговору он, пожалуй, больше напоминает тех — ну я тебе о них рассказывал, боярина Василия и его пажа.

— Ой, не к добру, — с опаской покачала головой Катенька. — В любом случае следует поопаситься.

— Не надо, — решительно заявил хозяин. — Я решил открыться.

— Что ты, что ты! — замахала руками хозяйка. — Ведь ты погибнешь, а я этого не переживу. Да и чего ты добьешься?

— Это дело чести, — с тихой непреклонностью ответил хозяин. — Если даже водяной меня бранит за бездействие и потворство всяким лиходеям, то куда уж дальше? Я должен доказать, что это не так!

— И что же ты собираешься делать? — обреченно вздохнула хозяйка.

— Для начала наведаюсь к Беовульфу — туда белопущенские наемники не сунутся. Ну а дальше увидим.

— Благослови тебя господь, — сквозь слезы промолвила Катерина. — Ты когда собираешься идти?

— Прямо сейчас, — решительно сказал хозяин. — Вот сена Буренке принесу, и в путь.

Сидя за столом в кабинете покойного князя Григория, барон Альберт занимался государственными делами. Правда, злые языки в его окружении поговаривали, что княжеский стол совсем «не идет» барону. И действительно, если Григорий гляделся за своим столом как настоящий руководитель государства, прочно и уверенно сидевший на своем месте, то Альберт как-то терялся среди строгих и прямых очертаний княжеского стола. Но барон еще надеялся не только приноровиться к чужой мебели, но и прочно утвердиться во главе княжества, пусть даже и не в княжеском звании.

Пока же приходилось заниматься рутинными делами, связанными с обустройством Белой Пущи после лютой смерти ее долголетнего вождя. И одним из важнейших дел, по мнению барона, было возрождение духовности. Вспахивать сию благодатную ниву Альберт поручил одному из матерых упырей, давнему сподвижнику покойного князя Григория, который и докладывал престолоблюстителю о проделанной работе:

— Значит, так. Согласно последним решениям, открыли мы заброшенные храмы во всех крупнейших селах и волостях.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Альберт и отхлебнул из кружки какой-то жидкости, то ли чаю, то ли кровушки. — И как же воспринял наш народ сей шаг доброй воли со стороны властей?

Докладчик почесал плешь:

— Как надобно, так и воспринял. Правда, кое-кто не хотел идти на богослужение, но наши стрельцы постарались — всех в церкву затолкали! Упырь удовлетворенно осклабился.

Однако Альберт остался недоволен:

— Ну вот, опять. Сказано же было, чтоб никакого насилия! Это ведь не сбор податей, а дело личное, добровольное. Кто хочет, тот пускай идет в церковь, кто не хочет — принуждать никого не надо. Послушай, Гробослав, пора уж понять, что времена не те… Такое впечатление, что вы все сговорились, чтобы обгадить любое хорошее начинание!

— Так мы же хотели, чтобы как лучше, — обескураженно пробормотал Гробослав. — Сказали нам подымать духовность, вводить православие, чтоб его, ну вот мы и стараемся понемногу. A как же иначе? Пока людишек силой в храм не затолкаешь…

— Никого не надо толкать в храм силой! — не выдержав, хлопнул по столу Альберт. — Ясно вам?!

— Ясно-то ясно, — протянул Гробослав, — да только как же еще вводить эту самую духовность, коли не силой?..

— Ну ладно, — вздохнул Альберт, поняв, что Гробославу не втолкуешь. Теперь насчет костей княжны Марфы. — Барон полез в стол, а Гробослав, молниеносно извлеча из-за пазухи мутную скляночку, вылил ее содержимое в кружку. Когда Альберт вынырнул из стола с какой-то бумагой, докладчик уже сидел с самым невинным видом и подобострастно глядел на барона. — Вот, продолжал Альберт, — докладная о разыскании костей княжны Марфы.

— A это точно ее кости? — простодушно переспросил Гробослав.