Анна Аршинова - Девочка по имени Аме Глава 12 Дневнеки повелителя Страница 4

- Я думаю, он готов, чтобы его оседлали, - Принц снова погладил по спине ханье и отошел. Нори терпеливо ждал, пока на него водрузят седло, выражая свое недовольство тихим пофыркиванием и маленькими капельками огненной слюны, которая капала на пол.

- Готово, - сообщил конюх, и Кимиясу сделал жест ханье, чтобы он следовал к выходу. Конь тихо заржал и засеменил наружу. Принц смахнул с плеча несуществующую пылинку и направился следом за Нори. Остановил его неуверенный вопрос конюха:

- Принц, а что делать, если… Ну, вы понимаете, третий отряд прибыл и…

Кимиясу усмехнулся, и в красных демонических глазах сверкнуло злорадство.

- Думаю, Нори понравится их гонять.

- Понял! - засиял конюх, потирая затылок. Сено по-прежнему торчало у него в волосах.

Принц зашагал к выходу, чувствуя удовлетворение оттого, что Нори уже нашел себе развлечение, и подпалил мантию особо нерадивого подчиненного, который зазевался и не заметил столь опасного соседства. Вопли по двору раздавались знатные - подпаленный требовал воды и компенсацию морального ущерба, причем немедленно.

- Нори! - крикнул Кимиясу, и ханье встал на дыбы, дико заржал, а только потом бросился к хозяину. Для того чтобы Принцу было удобнее на него забираться, ханье опустился на колени. Кимиясу легко взлетел в седло.

- Вперед, - тихо скомандовал он. Нори с энтузиазмом помчался туда, куда указал хозяин.

Все- таки кони-ханье -удивительные существа. Они были такими быстрыми, как ками в кехо, но гораздо выносливее. Жаль лишь - летать не могли. Это умели Небесные Собаки, но рождались они так редко, что достать ее казалось неслыханной удачей. Принцу Тануки Итидзе повезло - у него давно рос щенок.

Кимиясу мягко направил Нори к городу, сегодня у Принца было настроение развлечься. Дорога шла густым и темным бамбуковым лесом. Ветер задумчиво шелестел листвой и постукивал полыми стволами друг о друга. Земля была вся усеяна коричневой палой листвой - бамбук пропускал так мало света, что под ними почти ничего не росло. Лишь изредка увидишь редкие клочки травы. Нори что-то ворчал. Конечно, он умел вести себя тихо, но сегодня явно не намеревался это делать. Принц не обращал на него внимания.

Лес расступился, и показалось серебряное озеро. Кимиясу обернулся, и, увидев девичью фигуру на берегу, приказал ханье двигаться к ней. Прекрасная девушка с длинными серебристыми волосами сидела на берегу, обняв колени. Издали казалось, что она одета в жемчужно-зеленый костюм, но при приближении становилось ясно, что это не одежда, а чешуя. Заметив приближающегося Принца, девушка приветливо помахала рукой.

- Привет, - произнесла она. На ее лице не было носа, лишь две маленькие щелочки, а на шее раздувались алые, трепещущие жабры. - Вышел прогуляться?

- Можно и так сказать, - Принц спешился. Нори сразу же сорвался с места и помчался ловить бабочек, которые порхали по поляне.

- Значит, неудачный день? - девушка прищурилась.

Каон - йокай вида нинге, живущая в воде и лишь изредка выбирающаяся погреться на солнышке, промышляла тем, что особо "горячих" людей, решивших искупаться в зной, затаскивала на дно и оплетала тиной. Но чаще ее добычей были мелкие животные или рыбы. Жила она в этом озере довольно давно и предпочитала уединение.

- У меня на лице написано? - притворно удивился Кимиясу.

- Есть немного, - лукаво ответила Каон и легко скользнула в воду. Послышался тихий всплеск, и девушка на несколько мгновений скрылась под водой. Вынырнув, она снова посмотрела на Кимиясу. - Дочь не хочешь навестить?

- Думаю, что нет.

- И зря, - нинге снова нырнула. Нори обиженно заржал, когда бабочка ускользнула из его клыкастой пасти, и выпустил струю огня, решив полакомиться хорошо прожаренной дичью. Каон, которая видела и слышала все, будучи под водой, вынырнула и засмеялась. Ее смех отозвался тысячами хрустальных колокольчиков.

- А мать твоей дочери тебя ждет, - нинге весело подмигнула.

- Я схожу к ней, если проголодаюсь, - кивнул Кимиясу. - Мне пора.

- Приятно было поболтать!

- Мне тоже, - Кимиясу поднял руку, призывая Нори.

Ханье подбежал и опустился на колени, покорно ожидая, пока его хозяин устроится со всеми удобствами. Кимиясу наклонился к его уху и прошептал место назначения, конь фыркнул и замотал мордой, подтверждая приказ. А потом норовисто цокнул копытом, и облачившись в одежду из разноцветных искр, исчез вместе с всадником. Каон улыбнулась совершенно по-человечески, провожая гостя взглядом, и скрылась в глубине своего родного озера.

10 день месяца Дракона 448 года Одиннадцатого исхода.

Ие- но футана, Вастре-Ираб-Кум, г.Шинбуиян;

резиденция Принца Тенгу Гоэна

Лучше, чем кто-либо, Гоэн знал, что такое отчаяние. Он чувствовал его на губах, он чувствовал горечь его во рту, им немилосердно драло глотку. В такие моменты сильный, устрашающий Принц казался себе потерявшимся ребенком в толпе. Он кричал и размазывал слезы по лицу, но никто, никто не подходил к нему. Не было в этом мире существа, которое могло бы понять его страдания…

Закат догорал. Закат кровавый и еще слишком яркий, чтобы можно было смотреть на него. В нем дикую пляску исполняло безумие - почему этого никто не видит? Только он, избранный. Позвать кого-нибудь из слуг и указать рукой: "Смотри туда. Видишь? Видишь, как он роняет кровавые слезы по нашему миру? Миру извращенному и неправильному, заблудившемуся, угасающему, но все еще не сдавшемуся. Он ведь борется, он ведь хочет жить, как ты и я. Не понимаешь? Не видишь? Что ж… Я одинок в своем видении, мой дар - это мое проклятие". А потом будут осколки стекла, бриллиантовой россыпью разбросанные на полу, жестокость и жажда крови - не для еды, а просто желание чужой боли и чужого страдания, сделать, чтобы на своей шкуре ощутили его-их, боль…

- Я люблю тебя! Люблю! - воскликнул Гоэн, улыбаясь во весь рот, расправляя широкие черные крылья. Страдая и плача, разрываясь от боли. Он сгорбился, понурил голову, не смотря на закат, который теплой рыжиной тронул спокойное море, ласково коснулся густых крон деревьев, южных, буйных, цветущих ярко, но недолго. - Люблю… Почему ты не девушка?

Он ждал ответа. Ждал ответа от мира, который был ему болезненно дорог, который бился в его сердце, заставляя его сжиматься от нежности, но тот молчал. Не хотел отвечать на этот странный, незначительный вопрос. Обычно мир говорил с Принцем призрачными видениями, мягким голосом, зыбкими, ни на что непохожими ощущениями. Он рассказывал, как страдает, когда ками выпускают Сейкатсу, а на его теле остаются ожоги, они болят, они гноятся и не заживают. В такие моменты Гоэн хотел стереть с лица земли всех ками без исключения, пойти на них войной, убивать-убивать-убивать, жестоко, кроваво, без жалости…