Артем Каменистый - Демон-самозванец Страница 40

Мушду после доклада разведчиков разволновался и осмелился выдвинуть предложение:

— Господин генерал, если это патруль, они заметят наши следы. Нам надо оставить лишний груз и раненых, иначе погибнем все.

— Молчать! — рявкнул Грул. — Я разве давал разрешение открывать рот?! Есть еще желающие оставить раненых?! Я тогда с радостью оставлю именно их, и пусть развлекают братцев стрельбой, пусть и недолго! Мы или все выберемся, или останемся тоже все! А теперь взяли себя в руки и вперед, без остановок! Нам придется шагать всю ночь без привалов, если кто-то отстанет, пусть лучше сам застрелится, потому что я с ним поступлю куда хуже!

Вот еще одна причина для уважения. Ведь пусть и обременяют нас раненые, а каждому приятно узнать, что, окажись в такой ситуации, не бросят, потащат на себе, даже рискуя жизнью.

Хотя я, слегка уже познакомившись с генералом, считал, что у него свои виды на раненых. Брось их здесь, среди кустов, пропадут без пользы. Или умрут сами, или выдадут себя, после чего их легко окружат и сомнут, не позволив вволю настреляться. Куда больше толку выйдет, если найдется позиция вроде той, на которой мы приняли бой посреди болота. Чтобы условия позволили эффективно применять огнестрельное оружие. Погибнут, но пустят немало крови, задержат преследователей.

Если такое место подвернется, генерал парой слов объяснит преданным солдатам, что для них лучший выход подохнуть прямо здесь. Умеет он управлять своими людьми.

К моему великому сожалению, о пулемете он так и не заикнулся. А ведь его перетаскивают три человека, используя для этого платформу, устроенную из жердей. Носильщиков надо время от времени менять, что добавляет хлопот. И пусть Мюльс уверяет, что все починил, толку нет, ведь последние патроны из единственной ленты давно растащили, они подходили для солдатских винтовок.

Кустарники были колючими и росли густо, так что все дружно вздохнули, когда выбрались из них на чистое место. Оба спутника планеты к тому времени успели подняться, а тот, что пошустрее, чуть ли не до зенита добрался. При их свете я разглядел хорошо знакомую местность: ровное пространство, поросшее короткой, подстриженной коровами травкой, какие-то жерди впереди, за ними темная груда, в которой угадывается стог соломы. На миг даже показалось, что мы вернулись туда, откуда пришли. Но вряд ли: нет обломков дирижабля, да и опушка там была куда дальше.

Скорость продвижения резко возросла, и сейчас стало хорошо заметно, что раненые и пулемет серьезно нас тормозят. Пусть и устал народ, но ведь не до такой же степени. Четыре километра в час даем? Скорее даже меньше. И это с учетом того, что стараемся торопиться. А сколько нам осталось шагать до безопасного места? Генерал темнит, так что легко догадаться: впереди приличное расстояние, скорее непреодолимое. Даже далекому от военных дел демону понятно, что на этой гладкой, как блин, местности у конницы фанатиков огромное преимущество. Пусть в темноте она неэффективна, но тропические ночи короткие, так что утром противник легко нас нагонит. Даже если получится найти укрытие, толку с того? Боеприпасов хватит на минуту боя, а потом начнется рукопашная, где врагов будет гораздо больше. Результат предсказуем.

Но генерал на что-то надеется, раз упрямо гонит нас все дальше и дальше. На что? И почему так сильно косится в мою сторону?

Это неспроста…

— Вот что, Леон, отвечай мне очень тихо, не надо, чтобы о содержании нашего разговора узнали солдаты.

— Хорошо. Но я пока что не слышал никаких вопросов.

Генерал, придержав меня под локоть, попросил:

— Не торопись, догнать остальных успеем. Разговор у нас серьезный. Дело в том, Леон, что все мы серьезно вляпались. Я благодарен тебе за дирижабль, но должен признать, что толку от него было немного. Мы, как и прежде, окружены со всех сторон, просто свободы чуть прибавилось. Но это ненадолго. Понимаешь почему?

— Лошади пугливы, и особенно это проявляется ночью. После рассвета все изменится, и нас быстро догонят. Местность открытая, спасительных болот далее, как я понимаю, не найти. Так что…

— К сожалению, ты прав. Эти твари не успокоятся, пока мы живы. Им нетрудно нагнать сюда сотни вакейро, а эти пастухи на своих лошадках весьма опасны. Будь у нас боеприпасы, еще можно что-то придумать, ну а так все ухищрения лишь оттянут разгром. Я даже раненых не стал бросать: медленно мы идем или быстро, разницы сейчас нет.

— Я думаю, вы отвели меня в сторонку не для того, чтобы поплакаться на судьбу-злодейку.

— Верно. Я решил еще раз воспользоваться твоими услугами. Дело в том, что мы идем не куда попало, у меня есть кое-какие планы. И подыхать от лап этих недотеп я не намерен. Если уж смерть неизбежна, лучше принять ее от ребят Валатуя. Те тоже дикие, но обходятся без глупых суеверий. То есть в моем понимании они стоят куда ближе к настоящим солдатам, чем эти свихнувшиеся на предрассудках ублажатели коров.

— Генерал, я знаю вас недолго и не могу поверить в то, что вы ведете своих людей на верную смерть.

— Тут ты прав, я кое-что задумал. Мне очень надо поговорить с ребятами Валатуя. И не с первыми попавшимися, а с офицерами высокого ранга. У него войско больше на толпу похоже, но стараются наладить армейскую структуру, так что командиры со званиями, и даже знаки отличия имеются. Сейчас мы находимся на землях, которые как бы ничьи. Пастбища сильно истощены, работников здесь мало, выжать что-то на нужды войска трудно. К тому же Братство почти всех отсюда увело: и людей, и скот. Но дальше дорога, одна из лучших здесь. Валатуй держится за нее обеими руками, так что патрули по ней шастают днем и ночью, через каждые три-четыре мили стоят укрепленные посты, на мостах целые крепости устроены. Телеграфную линию братья режут постоянно, так что связь между постами сигнальная. Я хочу, чтобы ты добрался до одного из таких постов и поговорил с командиром. Ты должен ему объяснить, что мы теперь не враги, а такие же мятежники, как и они. И что я готов помогать Валатую своими солдатами, опытом и связями. Все понял?

— Понять несложно. Но есть вопрос — что-то очень уж простое задание. В чем подвох?

— А с чего ты взял, будто есть какой-то подвох?

— Будь иначе, на такое дело отправили бы обычного солдата или офицера. А я здесь на особом счету.

— Вообще-то ты мне не любимчик, тут прав — на особом. Я не могу доверить такое первому попавшемуся. Подвох в том, что ребятки Валатуя любят нас не больше, чем братцев. И мы и они у них давно уже поперек горла, причем мы застряли там куда сильнее, я ведь колотил их не раз. Надо хорошо постараться для того, чтобы тебя не прикончили сразу, а позволили говорить. И убедить тамошнего офицера в том, что мы вдруг стали чуть ли не друзьями, тоже задачка не из простых. Мои люди для такого не годятся. Хотя был один проныра, но ему не повезло при штурме тюрьмы. Так что остался у меня только ты.