Галина Романова - Собачья работа Страница 40

— Что?

— Ну, понимаете, это как-то не совсем правильно, — он так смущался и запинался, что хотелось согласиться заранее на все что угодно, лишь бы поскорее высказался и перестал мямлить, — провести ночь с женщиной, и… и все. Может быть, вы согласились бы… ну… хотя бы на поцелуй?

И только-то! В памяти всплыли слова Коршуна: «Смотрите на это как на часть работы!» И я кивнула:

— Почему бы и нет?

Я ожидала всего-навсего легкого поцелуя в щеку и очень удивилась, когда мужчина накрыл мои губы своими.

От неожиданности я оцепенела. С тех самых пор, как лишилась ноги, даже не думала, что может найтись мужчина, который по доброй воле захочет меня поцеловать. Он почувствовал, что я застыла, и прервался:

— Что-то не так? Вам не понравилось? Я вообще-то не слишком хорошо умею… Мне раньше не часто… ну…

— Все хорошо, — прервала я неуклюжие попытки оправдаться. Мужчина не должен робеть, смущаться и заикаться, оставшись наедине с женщиной, и если уж начал, пусть доводит дело до конца, а не краснеет и мямлит. — Просто… сейчас не время и не место для всего остального.

— Да-да, — потупился он. — Вы устали.

Ха! Вот уж нет! Правда, мирная жизнь меня несколько расслабила, но все равно задремать у меня получилось лишь после того, как князь мирно заснул на моем плече.

Ночь прошла спокойно — Коршун заранее начертил на земле круг, посыпал его пеплом из костра, добавив в него каких-то сушеных трав, пробормотал заговор и сообщил, что ни одно враждебно настроенное животное к нам не подойдет. И верно — нас даже комары не трогали. То ли не сезон, то ли и на них действовали чары.

Среди ночи я внезапно проснулась, как от толчка, но еще немного лежала, не шевелясь, прижавшись к боку мужчины и устроив голову у него на плече. Сам князь, разметавшись, спал на спине. Во сне его лицо с приоткрытым ртом казалось совсем мальчишеским. Приподнявшись, невольно залюбовалась. Красивый мужчина, нечего сказать. У него такие глаза… Лежать рядом с ним было так уютно. Так не хотелось не то что вылезать из-под плаща, которым мы накрылись, но даже менять позу. А целоваться он умеет, так что пусть не смущается.

Тихое шипение заставило поднять голову. Три бледные тени, понурившись и свесив тонкие руки чуть ли не до земли, словно в растерянности топтались на границе очерченного Коршуном круга. Вот одна из них взмахнула рукой, словно пытаясь что-то нащупать — и Витолд тихо застонал.

— Не отдам, — прошептала я, крепче обнимая его и прижимаясь к князю всем телом. — Уходите! Он мой!

Не знаю, поняла ли меня водяная нежить, но, потоптавшись, лоскотухи попятились, отступая к воде.

Утром, наскоро перекусив остатками хлеба с сыром, мы продолжили путь. Проводник заставил нас описать внушительную дугу, прежде чем повернул в сторону поместья Ключи, где на отшибе стоял княжеский охотничий домик. Не проехали мы и пары верст, как на дороге показались всадники. Заметив нас, они пустили коней галопом.

— Ваша милость! — Один из гайдуков вырвался вперед. — Вы живы?

Как оказалось, от дейноха оторвались не только мы. Еще один гайдук вместе со вторым пажом, вынужденные бросить товарищей наедине с чудовищной свиньей, тоже ускакали. Они примчались прямиком в Ключи, где подняли всех на ноги. Там как раз нас ожидал милсдарь Тодор Хаш, который возглавил поиски. Разделившись на группы, гайдуки Клевеньские и Пустопольские до ночи прочесывали окрестности. Послали гонца даже в родовой замок — вдруг князь сгоряча ускакал туда? — но ничего не обнаружили. Ночь заставила их прекратить поиски, но на рассвете поиски возобновились. И сейчас мы как раз наткнулись на отряд Тодора Хаша.

ГЛАВА 7

Ключи оказались довольно большой деревней, дворов на сорок или даже побольше, с придорожным трактиром, новеньким, из свежего дерева — видимо, отстроили заново после войны. Небольшой замок — трехэтажная башня с хозяйственными постройками — стояла на холме чуть в отдалении, как раз на лесной опушке. Ни крепостной стены, ни какого-нибудь забора не имелось, и лес подступал к самым стенам. Зато неподалеку раскинулся большой яблоневый сад, где на деревьях только начали распускаться листья и первые цветы. Сад немного пострадал от войны — там уцелело только около десятка яблонь, остальные представляли собой стволы с обрубленными сучьями, на которых кое-где торчала молодая поросль. Виднелось и десятка полтора саженцев. Ничего себе «охотничий домик»!

Нас заметили издалека — слуги бросились навстречу, спеша принять лошадей. Не успели мы спешиться, как из дверей выбежала миловидная девушка лет двадцати в светлом платье, с такими же светлыми волнистыми волосами. Всплеснув руками, она кинулась к гостям и бросилась на шею Коршуну:

— Ах, вы живы! Живы! Какое счастье!

Надо отдать ему должное, мужчина не оцепенел от столь пылкого проявления чувств и не застыл столбом. Можно подумать, ему каждый день на шею вешаются такие красотки. Но обнял податливый стан незнакомки с осторожностью:

— А вы кто?

— Как? — Девушка отняла личико от его груди. — Милый князь, вы не узнаете меня?

Мой подопечный тихо усмехнулся:

— Конечно, узнаю, панна Ярослава. У меня хорошая зрительная память.

Девушка нахмурилась и отпрянула от рыцаря-истребителя с тем же пылом, с каким до этого вешалась ему на шею. Прежде бледное ее лицо вмиг побагровело. Из глаз брызнули слезы:

— О, ваше сиятельство! Прошу меня простить! Я не хотела!

— Все в порядке, ясная панна, — негромко, но внятно промолвил Коршун, отступая назад и смешиваясь с остальными гайдуками. Сама же княжна шагнула навстречу князю.

— Прошу меня простить, — пролепетала она. — Это волнение… Вы не приехали вчера, и я весь вечер и ночь не находила себе места! Не могла сомкнуть глаз! Просто не знала, чем себя занять… Я так волновалась! И потом — прошло столько лет! Последний раз мы виделись… когда?

— Перед войной, — напомнил Витолд Пустополь. — Наша помолвка сорвалась из-за того, что пришла весть о ее начале.

— Почти восемь лет! — всплеснула руками девушка. — Восемь лет разлуки! Я… вы так изменились!

— Вы тоже. Я помню девочку двенадцати лет, а вижу перед собой молодую красивую девушку. Вы остались такой же, как прежде, разве что чуть подросли и… похорошели.

Да уж, не знаю, какой она была в двенадцать, но в двадцать лет фигура у княжны Ярославы оказалась очень даже ничего. Просто завидно!

— Вы тоже… мне кажется, стали еще красивее, — промолвила она.

Я отвернулась, чтобы скрыть свои чувства. Ничего себе — «стал красивее»! Только что эта девушка кинулась на шею первому встречному, перепутав «ястреба» со своим женихом. И тут же стала нагло врать ему в глаза, что помнит, как он выглядит. А мужчина послушно кивал, прощая эту ложь и путаницу.