Маргит Сандему - Томление Страница 40

На следующее же утро Кольгрим завязал узлом свое постельное белье, и Ирья пришла в ужас.

— Не беспокойся о нем, — улыбнулась ей Сесилия, — мальчик пытается дать таким образом выход своим диким порывам. Это лучше, чем если бы он стал бросаться на людей. Позволь, милая Ирья, я сама развяжу эти узлы, а ты отдохни.

Ирья с благодарностью последовала ее совету. Сесилия подошла к ней и дотронулась до ее щеки.

— Я так рада, что мы теперь с тобой родственники, — шепнула она ей.

Ирья была очень тронута этим признанием.

За обедом Кольгрим бросил ложку с кашей в Лицо Сесилии, чтобы посмотреть, как ей это понравится. В ответ ему в лицо полетела такая же каша, так что он онемел от изумления. Вслед за этим он пришел в ярость, ибо чувство юмора у него отсутствовало напрочь. Но Сесилии удалось его успокоить.

Она вытерла кашу с лица и взяла его на руки.

— И ты, и я, Кольгрим, из одного теста, — сказала она ему. — Мы оба — Люди Льда.

— Сесилия, тебе не следовало бы говорить с ним о Людях Льда, — воспротивилась Лив.

— Почему же нет? Почему надо отрицать ту энергию, которая питает нас? Ты знаешь, Кольгрим, что твоя бабушка умела колдовать?

— Сесилия, перестань! — оборвал ее Даг.

Но она продолжала:

— Да-да, она умела делать это. Она была настоящая ведьма.

Мальчик слушал, открыв рот.

— Многие Люди Льда умели колдовать, мой дед тоже умел, но он предпочитал этим не заниматься.

— Ну и глупо!

— Нет, милый, это вовсе не глупо. Но тебе не следует забывать, что ты не только из рода Людей Льда, но и из рода Мейденов. Ты маленький барон.

— Мейдены — это ерунда, — возразил Кольгрим. — Я хочу колдовать.

— Твоя бабушка, которая, как говорят, была очень красива, умела передвигать взглядом вещи. Об этом рассказывали твои дедушка с бабушкой — Даг и Лив.

Глаза у Кольгрима округлились.

— Передвигать вещи? Как это?

— Ну, допустим, ты смотришь на этот стакан… И вот бабушка могла, глядя на него, передвинуть его ко мне, например. Понял?

Мальчик уставился на стакан:

— Ну, передвигайся же, глупый стакан. Он стоит на месте, — жалобно произнес он.

— А ты как думал? Твоя бабушка Суль училась этому искусству много лет.

Сесилия посмотрела на взрослых и вздохнула:

— Вы знаете, у меня такое чувство, что я это уже пережила. Пугающее и очаровывающее чувство.

Даг и Лив посмотрели друг на друга. От Аре они слышали последние слова Суль: «У меня такое чувство, будто я вернусь назад. В новом, молодом обличий».

Сесилия, разумеется, знала о том, что она очень похожа на Суль. Но ее последние слова она никогда не слышала. Даг и Лив были не очень уверены в том, что она воспримет их правильно. И потом, Сесилия хотела быть прежде всего самой собой. А не каким-то другим человеком, который «вернулся назад».

— Он двигается! — закричал Кольгрим. — Смотрите, тетя Сесилия, — стакан двигается!

— А, ты обманываешь меня, маленький хитрец!

— Я не обманываю!

— Ты думаешь, я не вижу, где твоя рука? Иди ко мне, Кольгрим! Не пойти ли нам с тобой погулять и поискать чего-нибудь по-настоящему ужасного?

— Да! — выкрикнул мальчик. — Мама, я пойду гулять!

Ирья помогла ему одеться, благодаря в душе Сесилию за то, что она уведет мальчика из дома. У Ирьи вот-вот должны были начаться роды, поэтому ей было особенно некогда возиться с Кольгримом. А Лив хлопотала по хозяйству в связи с рождественскими праздниками.

Все были заняты своим.

Повивальную бабку предполагали позвать в самый сочельник.

Сесилия упрекала своего брата:

— Что, ты не мог спланировать это событие более разумно, Таральд? У кого же перед самым Рождеством будет время принимать роды?

— Сесилия, не дергай Таральда понапрасну, — попросила Лив. — Вспомни, какие страдания он пережил в этом доме, когда появился на свет его ребенок!

— Ну, страдания-то достались не ему. И сейчас тоже предстоит мучаться Ирье, а не Таральду.

— Есть же и душевные страдания, Сесилия, не будь такой циничной.

— Вы думаете, я не понимаю всей серьезности положения? — ответила Сесилия и громко выкрикнула: — А где мое маленькое чудовище?

Из ниоткуда вынырнул Кольгрим и забрался на колени к своей обожаемой тете.

— Пойдем, погуляем вместе, малыш, — сказала ему Сесилия. — Думаю, что наша помощь здесь не понадобится. Мама Ирья скоро подарит тебе маленького брата или сестричку. Что ты скажешь на это?

Кольгрим схватил со стола нож и начал тыкать им в пространство. Глаза его загорелись от восторга.

— Нет, знаешь ли! — сурово сказала Сесилия. — Если ты будешь вести себя так с малышом, то я не возьму тебя с собой на большой праздник всех колдунов. Тебе там не посчастливится, ибо выйдет большой-пребольшой тролль — в тысячу раз больше всей усадьбы Гростенсхольм — и спросит: «Хорошо ли вы обращались с теми, кто младше вас?» Потому что это очень важно для троллей, понимаешь.

Кольгрим удивленно кивнул. Он был так очарован рассказом Сесилии, что не мог отвести от нее глаз. А Сесилия продолжала:

— И все ответят «да», — но потом главный Тролль посмотрит на тебя повнимательнее и скажет: «А вот Кольгрим плохо обращался со своим младшим братиком, или сестричкой», — он покажет на тебя пальцем и выкрикнет: «Вон отсюда! Вон! Видеть тебя не желаем, ибо ты не настоящий тролль. Ты плохо обращался с младшими, поэтому больше никогда не будешь с нами!» И все тролли прогонят тебя со своего праздника. Разве ты этого хочешь, Кольгрим?

Он затряс головой.

— Будешь плохо себя вести с малышом?

— Нет, никогда в жизни! А когда мы окажемся на празднике троллей?

— Сначала немного подрасти. Когда ты будешь доставать до вон того щита на стене, тогда я возьму тебя с собой.

Кольгрим измерил глазами расстояние от пола до щита. Потом взгляд его устремился на другие предметы в комнате. Не подставить ли ему стул, чтобы поскорее достать до щита?

— Я буду вести себя хорошо. И с малышом тоже.

— Вот и чудесно. Я очень рада за тебя, Кольгрим. Ты мой лучший друг!

Он обнял ее за шею, так что она заглянула прямо в его желтоватые глаза.

— А у тебя нет других друзей? — ревниво спросил он.

— Нет, — сказала она усталым голосом.

Даг, присутствовавший в комнате и слышавший всю эту историю с троллями, рассудительно сказал Сесилии:

— Лучше бы ты поговорила с мальчиком о христианской этике, чем…

— Но именно это я и сделала, отец! Я только вложила ее содержание в иную форму. Неужели вы не понимаете, что для мальчика большее значение имеют именно все эти образы? И именно сегодня он слушал меня особенно внимательно.

— Да, мы это поняли.

— А ведьмы тоже придут на праздник? — полюбопытствовал Кольгрим.